Элизабет замерла в оцепенении.
— Не знаю, что там теперь происходит, — добавила Рэйчел, — но к вечеру, наверное, удастся кое-что выяснить.
Вера кивнула. Она думала о Флетчере, о тех солдатах, которых он тренировал. Она думала также о мужчинах в Лексингтоне и других городах, которые томились сейчас в ожидании.
— Господи, спаси и сохрани! — произнесла Вера, глядя на запад в сторону океана, скрытого за островерхими крышами и куполами церквей.
Птицы проносились по безоблачному голубому небу. Чайки кричали детскими голосами. Из печных труб повалил темный дым, поднимаясь все выше и выше и постепенно растворяясь в воздухе, — это бостонские хозяйки принялись за стряпню. К полудню полагалось приготовить что-нибудь основательное.
На мгновение перед Вериным взором предстал мужественный красивый офицер, вот он отдает приказы своим подчиненным, вот он выхватывает саблю, вот он наблюдает за противником и бросается на своих врагов, поражая их. Поражая ее верных товарищей и убивая саму надежду получить когда-нибудь свободу.
Вера снова устремила взгляд в небеса. Рядом с ней возносили молитвы Рэйчел и Элизабет, а Вера не могла молиться. Душа ее изнывала от боли. Вера больше не молилась.
Она не знала, о чем просить Господа.
Флетчер снял шляпу и, придерживая ее рукой, вытер пот со лба рукавом. Другой рукой он крепко придерживал уздечку, не давая разгоряченной лошади сделать больше одного-двух шагов. Флетчер вглядывался в дорогу, по которой отступал вместе со своими солдатами. Они возвращались в Чарльстон уже далеко не такими стройными рядами, как начинали свой поход. Солдаты постоянно озирались по сторонам. Из-за каждого дерева в любой момент мог грянуть выстрел.
Некоторые офицеры приказывали своим солдатам преследовать восставших вдали от дороги, но только не лейтенант Флетчер Айронс. Он прекрасно понимал всю бесперспективность такой затеи. Ведь каждый солдат милиции, каждый фермер и даже каждый мальчишка, который охотится за кроликами по полям, гораздо лучше представляет себе местность, чем британские военные. Очень многие солдаты были ранены. Было много убитых, умирающих.
Восставшие начинали свои боевые действия совершенно неожиданно, с любой точки, будь то крыша конюшни или высокое дерево. В Конкорде им удалось остановить наступление британских войск, освободить город от частей полковника Смита и заставить их повернуть в сторону Лексингтона. Тут Смит получил подкрепление. Подошли части лорда Перси, но и это не переломило хода сражения.
Под артиллерийским обстрелом превращались в руины жилые дома, разлетались на куски хозяйственные постройки. Но ничто не могло сломить сопротивления и упорства восставших. Во славу свободы они стойко держались, давая грозный отпор самым лучшим солдатам мира — солдатам британской армии.
Флетчер понимал, что положение его отряда крайне уязвимо. «Нас всех могут перебить в два счета», — подумал он, и рот его искривился в горькой усмешке. Самое неразумное, что можно было предпринять в данной ситуации, так это начать хаотичное отступление по дороге. В этом случае каждый солдат становился удобной мишенью, а засада могла ожидать за любым кустом. Флетчер приказал солдатам оставаться на местах и сохранять спокойствие. Лейтенант Айронс считал своим главным долгом обеспечить, насколько это было возможно, безопасность своих солдат.
Старший командир, тридцатитрехлетний лорд Перси, и думать не мог о сдаче в плен, но в связи со сложившейся обстановкой искал выход для быстрого отступления. Он считал, что наиболее правильным в создавшейся обстановке будет возвращение в Чарльстон, где войска окажутся под защитой пушек «Сомерсета», стоящего на якоре в устье реки Чарльз. Айронс был с ним полностью согласен.
Теперь отряд не имел ни времени, ни возможности для того, чтобы использовать пушки. Но их нельзя было оставить врагу, поэтому приходилось тянуть за собой этот бесполезный в настоящий момент груз.
В повозках были размещены раненые. Убитых с собой не забирали и не хоронили. Их оставляли лежать там, где смерть застигала их и освободила от боли и страха.
Восставшие занимали позиции вдоль дороги по направлению движения отряда. То с одной, то с другой стороны раздавались мушкетные выстрелы. Солдаты, не привыкшие к такому методу ведения войны, впадали в панику. Флетчер верхом на лошади, пригнув голову к ее шее, объезжал солдат, заставляя двигаться вперед. Верхом лейтенант чувствовал себя гораздо увереннее: он знал, что его тренированная лошадь не испугается выстрелов и не оступится.
— Айронс!
Флетчер обернулся и увидел бегущего лейтенанта Аптона. Он раскраснелся, его карие глаза лихорадочно блестели.
— Где Ваши люди, Аптон? — крикнул Флетчер. — И где Ваша лошадь?
— Застрелили лошадь прямо подо мной. Эти гады целятся по офицерам.
— Самое разумное, что можно было предпринять с их стороны. С военной точки зрения.
— Айронс, ради Бога, Вам надо спешиться. Вы слишком хорошая мишень. Флетчер покачал головой.
— Я должен быть рядом с моими солдатами, и они должны меня видеть.
Воздух содрогнулся от взрыва. Запахло серой.
— Но Флетчер, сейчас Вы просто мишень.
— А где «старик» Перси? — спросил Флетчер нагнувшись.
Офицеры называли графа стариком, хотя он был немного старше самого Флетчера.
— Да где же ему быть! Конечно, на своем белом коне, — ответил Брайан, вовремя успев отскочить от уставшей стоять на одном месте лошади. — Не дайте себя убить, Флетчер!
— Именно это я и стараюсь делать в отношении нас всех.
— И долго еще, как по-Вашему?
— Я думаю, пока у них порох не кончится.
— Да нет же. Я спрашиваю про дорогу. Сколько еще осталось идти?
Флетчер попытался сквозь дым, висевший над дорогой, разглядеть знакомые ориентиры.
Но их не было. Вокруг царил хаос. Отход войск меньше всего напоминал организованное отступление. Это было сумасшествие.
— Я не знаю, — покачал головой Флетчер.
— Господи, спаси нас, — тихо пробормотал Аптон, но Флетчер услышал его.
Он положил руку на плечо своему младшему товарищу и слегка тряхнул его, стараясь подбодрить. Их отношения во время похода изменились и стали теплее.
В это время в передних рядах произошло какое-то смятение. Флетчер погнал лошадь вперед, махнув Брайану на прощание рукой.
— Что, черт возьми, здесь происходит? Флетчер пришпорил лошадь около упавшего солдата.
— Ну-ка, поднимите его! — крикнул лейтенант и кинулся в гущу драки, которую затеяли солдаты нескольких полков.
В этой сумятице трудно было понять, где кончается один полк и начинается другой. Флетчер верхом пробирался среди дерущихся и разъединял их. Двое или трое из них были из его собственного полка. Одному из солдат, которого никак не удавалось привести в чувство, пришлось надавать тумаков, и он свалился в грязь на обочину дороги.
— Довольно! — заорал лейтенант. — Я не желаю знать, из-за чего все произошло. Вы, двое, немедленно вставайте. Вы подвергаете опасности всех нас. Вы и вы — заберите их оружие. И всем вперед! Враг наступает нам на пятки. Теперь вы это знаете. Вперед!
И тут Флетчер посмотрел на небо. Над ним рассекал воздух черный селезень с желто-голубыми крыльями. Он спланировал на траву у дороги, и все вслед за Флетчером повернули головы, чтобы посмотреть на мирную птицу посреди битвы. Момент был довольно забавный, и Флетчер оглянулся на Брайана, желая убедиться в том, что он тоже его заметил.
На лице Брайана, обращенном к Флетчеру, застыло выражение ужаса. Но лейтенант заметил его слишком поздно.
Флетчер почувствовал страшную боль, расколовшую его мозг, и слепящий свет ударил в глаза.
Верный конь встал на дыбы.
Больше Флетчер ничего не помнил.
Глава 19
Ночь опустилась на Бостонскую гавань, и множество факелов и фонарей замерцали над водой, освещая путь лодками, перевозившими раненых британских солдат из Чарльстона. На берегу собралась толпа горожан, чтобы посмотреть, как выносят на берег измученных и бледных мужчин. Из гражданских на берег пропускали только врачей, предложивших свою помощь.
Вера стояла в конце узкой и грязной аллеи, плотно закутавшись в шаль. С моря дул холодный ветер, и молодой женщине казалось, что он пронизывает ее насквозь. Ей приходилось постоянно поправлять растрепавшиеся волосы, чтобы они не падали на глаза. Вера не отрываясь смотрела, как выгружают раненых. Еще вчера бравые солдаты полковника Смита в красивых мундирах садились в лодки, чтобы отправиться в победное путешествие. Сегодня они возвратились израненные, страдающие, в изодранных костюмах.
Солдат и офицеров переправляли в Бостон в порядке, определяющимся тяжестью ранения. Поэтому среди людей Смита можно было увидеть и служащих под командованием лорда Перси. Вера стояла, прислонившись к каменному парапету, сложив в молитве руки.
«Мы победили», — думала Вера, наблюдая этот трагический парад. Чувство гордости охватывало ее душу, но никакой радости она не ощущала.
Слишком дорого обошлась эта победа, слишком много страданий.
Каждый раз, когда новая лодка подходила к берегу, Вера внимательно всматривалась в лица офицеров, которых легко можно было отличить по более бережному отношению к ним на берегу. Вера искала Флетчера среди прибывающих и в то же время страстно молила Бога, чтобы его здесь не оказалось, хотя и сознавала, что отсутствие в лодке вовсе не означает, что он жив.
«Если бы он был убит, я бы почувствовала это», — снова подумала Вера, заглянув в глаза молодого человека, который от боли перепутал дорогу и двинулся в ее сторону. Вера отступила к стене, потому что вслед за первым солдатом шли еще двое, чтобы помочь ему. Она подошла слишком близко, и если бы на ее месте был мужчина-горожанин, он, пожалуй, получил бы удар мушкетом в спину или кулаком по лицу. Со штатскими здесь не церемонились.
— Еще одна подходит! На борту трое — офицеры! Быстро приготовились!
Вера прижалась к стене. Под порывами ветра пряди золотистых волос снова выбивались из-под шали, а юбка облепила бедра. Вера слышала плеск воды, скрип весел и стоны. На лодке действительно прибыли трое офицеров. Мундиры их были изорваны, и Вера с удивлением поняла, что жалеет этих мужчин.
Первый офицер вышел из лодки, поддерживаемый за руку солдатом. Второй, темноволосый и темноглазый, с перевязанным лбом, истекал кровью. Третий, тоже темноволосый, сидел, обхватив колени руками. Его голова была перевязана, и повязки пропитались кровью.
Вид крови и мучений причинял Вере почти физическую боль. Тошнота подступала к горлу. Она отвернулась от каменной стены, чтобы не видеть эту ужасную картину, но внезапно что-то заставило ее посмотреть на одного из раненых.
— Осторожнее с лейтенантом! — услышала она. — У него еще и нога ранена.
Она должна была узнать его с первого взгляда! Должна была! Несмотря на то, что разворот его широких плеч, гордая посадка головы, вся его сильная, мускулистая фигура были обезображены болью и страданием. Вера прижала руку к губам, чтобы сдержать крик, готовый вырваться из самого сердца, когда увидела лицо Флетчера, посеревшее, с плотно сжатыми губами и неподвижное. На повязке запеклась кровь. Флетчер шел, поддерживаемый молодым офицером, нога которого тоже была забинтована. Тяжело дыша, Вера сделала несколько шагов вперед, и имя Флетчера сорвалось с ее губ. Она произнесла его, не успев подумать о том, что делает. Но Флетчер уже повернулся и тут же от боли опустился на колено. Сопровождавшие попытались ему помочь, но он запротестовал:
— Черт побери, — проворчал он, — я могу и сам это сделать. Я…
Больше он ничего не смог произнести, потому что почувствовал такое родное, такое нежное прикосновение и услышал голос, который никогда не спутал бы ни с каким другим:
— Флетчер, о Флетчер, я так без тебя… А ну-ка отстаньте от меня! Как вы смеете прикасаться ко мне, грязные собаки!
Лейтенант услышал звуки борьбы и понял, что Веру не пускают к нему. Несмотря на адскую боль, Флетчер не смог сдержать улыбки, слыша грозные ругательства от миссис Эшли. Затем он осторожно привстал на колено и попытался выпрямить спину.
— Отпустите ее, ребята. Я сказал, отпустите ее! Вы что, приказа не слышите? Помогите мне встать на ноги и оставьте нас. А Вы, Брайан, пожалуйста, останьтесь.
Поднимаясь, Флетчер успел заметить окончание борьбы миссис Эшли со здоровенным сержантом. Вера была, как всегда, прекрасна: зеленые глаза сверкали от возбуждения, она была воплощением огня, чувства и даже злости. Она была даже лучше, чем он представлял ее в своих мечтах. Но что-то изменилось. Флетчер понял это, как только Вера повернулась к нему.
— О, Флетчер, — произнесла она, с трудом сдерживая слезы.
— Это она? — шепнул тихо Брайан, стоявший рядом с лейтенантом.
— Да.
Вера приблизилась к Флетчеру на расстояние протянутой руки и с беспокойством рассматривала кровавую повязку.
— Твой глаз?.. — спросила она.
— Мне сказали, он все еще мой. Я его пока не потерял. Неужели ты разлюбила бы меня с одним глазом?
Флетчер пытался пошутить. Но его слова произвели противоположное действие. Вера залилась слезами и, если бы они были одни, бросилась бы к нему, чтобы поплакать у него на груди. Но разве ему сейчас нужна ее слабость? Нет, она должна быть сильной, она должна стать ему опорой.
— Конечно, нет, — сказала она с показным спокойствием. — А как твоя нога? Пулю вынули или она еще там?
— Пуля была сквозная, прошла через ногу и ранила лошадь. Тут она меня и сбросила.
Голос Флетчера становился все слабее. Вера понимала, что он потерял много крови, и пыталась себе представить тот взрыв жестокости, который привел лейтенанта в такое плачевное состояние. Что может быть причиной такой жестокости? Страх, конечно. Что заставляет мужчин совершать такие чудовищные поступки, как убийства? Неужели чувство долга? И что заставляет женщину пытаться собрать из осколков образ благородного человека, разбитый в кровавой бойне?
Вера подошла к Флетчеру, и он оперся на ее плечо, инстинктивно ища поддержки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37