«Уэллес Армз», лучшее, что мог предложить Данди, оказалось ветхим сооружением, где даже некуда было поставить лошадь. В те дни, пока он поджидал тучного маленького стряпчего, он переезжал из одного паба в другой — судя по всему, в Данди их было предостаточно — в поисках комнаты, где он мог бы выспаться, не слыша на протяжении всей ночи шумного веселья и песен.К счастью, он сумел выяснить в единственной юридической конторе города, что мистера Реджиса ждут на днях. Он пожалел, что не знал об этом раньше, поскольку ему никак не удавалось отогнать мысли о Керри; мысли эти терзали его с того момента, как он вошел в туман, стоящий над наполовину сжатым ячменным полем, оставив ее позади. Теперь стало еще хуже — ему нечем было занять себя, образ Керри, лежащей обнаженной в постели в то утро, когда он ушел, преследовал его повсюду. Ведь теперь он знал, что мог бы пробыть там дольше и смотреть, как она спит…Артур часто думал о ней в те одинокие, беспокойные часы, что он проводил на качающейся спине своенравной клячи, а в Данди с воспоминаниями стало еще хуже.Поначалу он попытался облегчить свое состояние, написав письма друзьям и родным. Он написал десятки писем и в каждом новом письме подробнее, чем в предыдущем, описывал свою жизнь в Шотландии. Когда он истощил свой мысленный список всех кандидатур, хотя бы отдаленно подходящих для того, чтобы написать им письмо, он стал бродить по узким улочкам Данди. Но отвратительный запах джута и льна, распространявшийся из текстильных фабрик, смешанный с тяжелым запахом рыбы, загонял его в очередной трактир, где его охватывало все большее беспокойство и преследовали воспоминания о Керри.Она ему снилась. Ночь за ночью ее образ медленно и упорно вытеснял образ Филиппа в ночных видениях его рассудка. Керри смеется, Керри идет, Керри просто есть на свете — и всегда, всегда вне его досягаемости.Совсем как Филипп.Проведя несколько суток, таким образом, Артур решил, что ему необходимо развлечься, иначе из-за этих сновидений он и впрямь сойдет с ума.И он занялся гольфом.Он видел пару раз в Англии, как играют в эту незнакомую игру, но в Данди обнаружил, что жители буквально взводами отправляются за город, крепко зажав под мышкой деревянные клюшки, которыми они будут ударять по мячу. Как-то он увидел трех юношей, каждый из них нес по три таких клюшки. И Артур пошел за ними, поскольку делать ему было абсолютно нечего.Они привели его на вершину травянистого холма, где он увидел своего рода скаковую дорожку, которую шотландцы, как он выяснил, называют полем для игры в гольф; разбито оно было среди песчаных гряд и холмов, смотрящих в сторону Ферта, притока реки Тей. Один из юношей достал маленький кожаный мяч и положил его на землю прямо перед собой. Выбрав одну из трех деревянных клюшек, он расставил ноги в кожаных штанах, опустил голову и ударил клюшкой по мячу. Все трое стояли молча, сосредоточенно глядя на кожаный мяч, взлетевший высоко к солнцу, а потом приземлившийся посредине лунки с водой. При виде этого у юноши, бившего по мячу, вырвался огорченный крик, а двое других рассмеялись.Когда второй юноша занял его место, они заметили, что неподалеку стоит Артур.К тому времени, когда село солнце, Артур сделал сто четырнадцать ударов клюшкой.К сожалению, они не принесли покоя его голове.Образ Керри не покидал его даже после того, как он просыпался по утрам, и преследовал на протяжении всего дня, заставляя сомневаться во всем, что он делал. В сновидениях присутствовал и Филипп, его ночной посетитель, и негодование, от которого Артур никак не мог избавиться, хотя прошло уже три года. Особенно не давало ему покоя негодование, которое вызывала затеянная другом немыслимая авантюра. Ну, зачем Филипп так беспечно поместил свои деньги? Это же просто смешно — и это тоже Артур мог добавить к списку прегрешений Филиппа — так неудачно поместить деньги, совершенно не зная положения дел, а ведь платить, в конечном счете, придется Керри, которая потеряет все средства к существованию.Не сделай Филипп того, что сделал, Артур никогда не встретился бы с Керри и его никогда не терзали бы с такой жестокостью воспоминания о ней.Да, но как он может обвинять Филиппа, коль скоро сам виноват в том, что не обратил на это ни малейшего внимания, когда еще имел возможность чем-то помочь? Что же он за человек в таком случае, если отвернулся от Филиппа, когда тот больше всего в нем нуждался? Филипп, единственный человек в жизни Артура, который пожелал, чтобы Артур вел его, единственный, кто верил, что Артур способен на это. Ну, вот он и привел его — не так ли? — прямиком в могилу.Артур ненавидел себя за то, каким он был и каким стал.Вот если бы он был похож на Керри!Господи, он никак не мог перестать думать о ней, о необыкновенном ощущении ее кожи под своими губами, ее тела, жара ее недр. Ему все время виделось, как она идет по ячменному полю, проводя рукой по верхушкам колосьев. Не мог он отогнать даже такие простенькие воспоминания, как ее веселая болтовня с Мэй, ее смех, который озарял их всех, точно солнечные лучи, ее пляска под скрипку Рыжего Доннера, ее улыбка во время ежедневных посещений старой карги Уинифред, то, как стряхивала она зерна со снопа ячменя. Он никогда не видел женщины, подобной ей, никогда так не восхищался женщиной. Среди светских леди, благосклонности которых он добивался, или тех, кто добивался его благосклонности, он никогда не встречал такой, которая обладала бы хоть частицей естественной красоты — красоты, которой обладает Керри.Не правда ли, забавно, что она так недосягаема? Керри родилась в иной стране, в ином общественном слое, иначе воспитана. С таким же успехом он мог бы положить глаз на воображаемую королеву луны — Керри для него точно так же недосягаема.И за это он возненавидел весь мир, возненавидел все, что получил по праву своего рождения. Он завидовал скромной и простой жизни Томаса — труженика, покой которого могло смутить только желание попутешествовать и повидать мир. Но Артур не шотландец и уж ни в коей мере не фермер. Он принадлежит к самому высокому социальному слою, вхож в самые престижные дома на всех Британских островах. Он не мог ни при каких обстоятельствах — реальных или выдуманных — вообразить себя в Гленбейдене.И это его злило.Так злило, что он с яростью бил и бил по «мячу», отбрасывая его с каждым днем, все дальше и дальше, словно цель его оказывалась все дальше и дальше от лунки. Его это не волновало.Он как раз возвращался с очередной игры в гольф, которой занимался недалеко от замка Эффлек, когда хозяин трактира «Ястреб и чертополох» вышел ему навстречу. Артур сразу же подумал, что трактирщику вздумалось запросить с него побольше денег за содержание Томаса, который безмерно раздражал его — невыносимо было тратить хорошие деньги на такую бесполезную лошадь. Но трактирщик удивил его, сообщив новость — мистер Реджис, эсквайр, оставил Артуру свою визитную карточку.Давно пора, черт побери!Артур спешился, бросил поводья какому-то веснушчатому парню и нетерпеливо выхватил карточку из руки трактирщика.— Надеюсь, он сообщил, где его можно найти? — резко спросил Артур.— Да. Сообщил, — спокойно ответствовал трактирщик и вернулся в дом, не взяв на себя труд, поведать Артуру, где же именно можно найти Реджиса.Артур, нахмурившись, перевернул карточку. Там было написано очень аккуратным почерком: «Трактир „Броти“.Замечательно. Он должен отправиться в трактир «Броти», словно он стряпчий, а Реджис — клиент. Он повернулся, схватил поводья, взлетел на проваленную спину Томаса и выехал со двора, радостно предвкушая, как удавит сейчас этого негодяя.Между тем негодяй-стряпчий был не склонен терпеть мрачное настроение Его Высокомогущественного Я. Джейми совершил очень тяжелое путешествие из Форт-Уильяма, устал, проголодался и так перетрудился, что ему начало казаться, будто он никогда уже не сумеет отдохнуть. Увидев, что по двору идет лорд Кристиан, Джейми тяжко вздохнул и допил свой горький эль. Когда лорд Кристиан ворвался в маленькую общую комнату трактира, Джейми вскочил на ноги. Но едва невыносимый сакс подошел к нему, мистеру Реджису пришлось прикусить язык и согнать с губ насмешливую улыбку — безупречные сапоги, вызвавшие у него такое восхищение всего лишь три недели назад, были вконец испорчены. Похоже, лорд Кристиан претерпел на шотландской земле кое-какие испытания, и от мысли об этом мистер Реджис почувствовал себя счастливым. Настроение его значительно улучшилось, и он протянул руку.— Милорд, как поживаете?Подойдя к нему, Кристиан резко остановился, посмотрел на протянутую руку, еще сильнее — как это ни невероятно — нахмурился и скрестил руки на груди. Некоторое время он сверлил гневным взглядом мистера Реджиса, потом скрипнул зубами, сдерживая ярость, и, наконец, процедил:— Реджис.Джейми ухмыльнулся и указал на стул напротив себя.— Не присядете ли?Сакс с подозрением посмотрел на стул, потом на Джейми. Всем своим видом, показывая, что не намерен здесь рассиживаться, он медленно опустился на стул, а Джейми удобно устроился на своем.— Извините за опоздание, милорд. Ничего не мог поделать — задержали в Форт-Уильяме.Кристиан неловко поерзал на стуле, пытаясь просунуть свои длинные ноги под стол.— Вы не только опоздали, мистер Реджис, вы еще и не последовали моим настоятельным указаниям…— Я прошу прощения, действительно прошу! — торопливо прервал его мистер Реджис.— Это я прошу прощения! Вы хотите сказать, что выполнили мои указания выселить мистера Фрейзера? — спросил Кристиан; грудь у него раздувалась от высокомерия.Надменный дурень.— Возможно, не строго так, как вы наказали, но я определенно следовал вашим указаниям!Явно сбитый с толку, Кристиан медленно подался вперед и уставился на Джейми, словно обнаружил у того между глазами какое-то крошечное пятнышко.— Говорите яснее, Реджис. Заехали вы или не заехали к некоему Фрейзеру Маккиннону и сообщили ли ему, что…— Я лично у него не был, но послал соответствующее уведомление, — прервал его Джейми. — Уверяю вас, сэр, в моей профессии это обычная и принятая повсеместно форма оповещения, и я думаю, что в таких делах, как это, лучшим способом, пожалуй…Раздался внезапный резкий звук — Кристиан хлопнул ладонью по столу. Мистер Реджис подпрыгнул, не закончив фразу.— Что вы сделали? — шепотом проговорил Артур, и голос его дрожал от ярости (Джейми инстинктом понял это), доведенной до белого каления.Мистер Реджис нервно откашлялся.— Я… э-э-э… направил письмо мистеру Маккиннону, в котором сообщал, что заеду к нему в течение двух недель, чтобы обсудить все детали его выселения, а также…— Вам известно, мистер Реджис, что Фрейзер Маккиннон давно умер? — угрожающе прошипел Кристиан.Это что-то новенькое. Маккиннон умер? Вот жалость-то. У него была хорошенькая женушка, право слово.— Если бы вы взяли на себя труд присматривать за капиталовложениями лорда Ротембоу, вы бы это знали, — процедил Кристиан.От этих слов Джейми отшатнулся.— Послушайте-ка, милорд, вы не имеете права меня оскорблять! За два последних года количество дел, которые я веду, утроилось, и нельзя же, в самом-то деле, полагать, что я отправлюсь в какую-то далекую высокогорную долину проверять, все ли там живы!— Вы именно так и должны были сделать, сэр, когда перестали поступать платежи!Мистеру Реджису стало совестно, но он быстро справился с этим незнакомым ощущением и откинулся на стуле, сердито сверкая глазами.— Это все совсем не так! Письмо было отправлено за ваш счет потомкам мистера Маккиннона, и, осмелюсь заметить, они вполне в состоянии понять серьезность ситуации…Голос его замер. Джейми вдруг забыл, что собирался сказать, потому что лицо у лорда Кристиана изменилось прямо на глазах. С него сбежали все краски, он изумленно смотрел на стряпчего, и взгляд у него был таким острым, что мог бы пробуравить его насквозь, но у мистера Реджиса создалось отчетливое впечатление, что Кристиан его вообще не видит.— Боже мой, — простонал Артур. — Боже мой!!! — рявкнул он и внезапно вскочил со стула и исчез за дверью прежде, чем Джейми успел встать.Джейми подумал, было пойти за ним и объяснить, что он приготовил все необходимые документы и отправил их в Шотландский банк, но было поздно — лорд Кристиан уже исчез в уличной толпе.Пока мистер Реджис пытался разобраться в странном поведении англичанина, Томас Маккиннон присматривал за тем, чтобы пожитки последней четы, покидавшей Гленбейден, были крепко привязаны к старой повозке, которой предстояло доставить их к Лох-Эйгг.Да уж, в хорошенькую передрягу втянул их всех Фрейзер, этот чертов дурень.Завязав очередной веревочный узел, Томас увидел Керри, медленно бредущую по сжатому полю ячменя. Он будет проклинать Фрейзера до своего смертного часа за то, что тот взвалил на нее это бремя, но сейчас он не мог не удивляться, как долго и безропотно несла она на своих плечах тяжесть Фрейзерова обмана. Да, он ею восхищается, но еще и сердится на нее — почему она ни с кем не поделилась своими тревогами? Что заставило эту девочку поверить, будто ей удастся раздобыть пять тысяч фунтов и спасти их всех? Весь Гленбейден не стоил этих денег! Выселены.Это слово болью отозвалось в его голове. Впрочем, рано или поздно, но выселение было неминуемо. И Томас снова занялся багажом. Такое происходило в каждой долине и на каждой равнине здесь, в Северном нагорье, и Гленбейден ничем не отличался от остальных. Вот уже два десятка лет повсюду в Северном нагорье славных, порядочных, работящих шотландцев сгоняли с родных мест богатые землевладельцы ради овец породы «черномордые» и «шевиотовые». К сожалению, овцы гораздо больше подходят для Северного нагорья, чем крупный рогатый скот, и разведение овец — самое эффективное и прибыльное дело для баронов. А это означает, что шотландцы, которые жили и хозяйствовали в этих долинах и на равнинах не одно столетие, стали теперь для них помехой. Как ни пытался он объяснить Керри, что Монкрифф поступает с ними так же, как и другие, она в это не верила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44