Вот она вылезла из-под кровати, держа в руке маленькую жестяную коробку, и, сидя на корточках, открыла ее и вынула оттуда пачку писем. Развернув первое письмо, она машинально покосилась на дверь.Ее крик заглушил звук жестяной коробки, покатившейся по полу.— Господи, как вы меня напугали, — проговорила она, задыхаясь и прижимая к груди кулачок.— Примите мои искреннейшие извинения. Я не знал, что вы… — он лениво кивнул на кровать, — здесь. Она мгновенно вспыхнула.— Ой, да, — пробормотала она и принялась торопливо собирать письма, рассыпавшиеся по полу из сосновых досок.— Я могу вернуться позже, если вам угодно.— Да нет! — чуть не закричала она и, быстро запихнув письма в коробку, встала, и начала нервно отряхивать колени. — Я… я вспомнила, что у меня кое-что лежит в этой комнате, — пролепетала она, краснея.— Ничего страшного. Это ведь ваш дом.— Да. — Она внимательно оглядела комнату, сунула коробку под мышку и улыбнулась. — Ну и хорошо. Вы поели? Мэй приготовила…— Куллен скинк. Да, я поел.— Вот как. — Она опустила глаза. — Ваша одежда. Мы все привели в порядок, — произнесла она, кивая в угол.Артур перевел взгляд туда, где находилась его одежда, вычищенная и отглаженная. При виде жилета он содрогнулся. Теперь ему нравилась свобода движений, которую давала одолженная ему льняная рубаха и кожаные штаны.— Благодарю вас.— Ладно. Вам, наверное, хочется спать? — робко проговорила она.Спать. Да, хочется, но, глядя на эту женщину с толстой черной косой, перекинутой через плечо, меньше всего он мог думать о сне. Казалось очень странным, что женщина может выглядеть настолько влекущей в платье мягкого серого цвета, без всякой прически, с милым лицом, на котором нет никакой косметики. Керри Маккиннон влекла его, ужасно влекла, и в гораздо большей степени, чем ему хотелось бы в этом признаться.Если забыть о том, что эта женщина так далека от его мира, как только можно себе вообразить.К несчастью, это было даже смешно, что он неожиданно оказался в этой далекой маленькой долине в Шотландии и деревенская женщина пленила его сердце, — женщина, которая стояла, склонив голову набок, и с любопытством смотрела на него.Артуру все-таки удалось оторваться от двери.— Да. Мне нужно поспать, пока это возможно. У Маккиннона особые взгляды на то, в какое время следует вставать.Услышав это, Керри мягко улыбнулась, глаза ее весело сверкнули.— Он не причинит вам вреда, правда же. Учитывая, что он едва может шевельнуть рукой или ногой, Артур подумал, что эта тема открыта для обсуждений.— Ну, я вас оставляю. Приятных снов, — пробормотала она и направилась к двери. Когда она шла мимо него, он уловил запах лаванды и, не успев подумать, стремительно схватил ее за талию и привлек к себе прежде, чем она успела отступить.— Я буду спать лучше, вспоминая о прикосновении к вашим губам.Ее красивое лицо опять вспыхнуло; улыбка стала нежнее, и она посмотрела на его руку, обвивавшую ее талию.— Это неразумно.— Все равно мне хочется этого, Керри Маккиннон, и я уверен, что и вам тоже. Она рассмеялась.— Какой бесстыжий.Да, он бесстыжий — она и понятия не имеет, до какой степени. Он привлек ее к себе и коснулся губами ее волос.— Полностью и непоправимо бесстыжий, — бормотал он, осторожно подталкивая ее в комнату, подальше от открытой двери, и теперь она оказалась прямо перед ним.Он прижал ее к себе так крепко, что ощутил все ее легкое тело, выпуклости ее грудей на своей груди, изящный изгиб живота у своих чресел. Керри вздохнула, откинула голову назад, и Артур прижался к ее губам, наслаждаясь, поцелуем, точно изысканным деликатесом. Ее тело изогнулось, зашевелилось рядом с ним, тем самым лишая его джентльменского благоразумия.Он старался удержаться на поверхности этого поцелуя, устоять перед зовом желания, которое грозило втянуть его в мощный водоворот. Очень осторожно, очень неохотно он прервал поцелуй. Керри так и осталась стоять с закрытыми глазами, прижавшись к нему; губы ее, влажные и сочные от его поцелуя, были слегка приоткрыты. Наконец она неохотно открыла глаза.Они долго стояли так, молча, глядя друг на друга, и он обнимал ее, а она и не пыталась вырваться из его объятий. И Артур подумал, что они могли бы простоять так всю ночь, молча, глядя друг на друга. Но Керри выскользнула из его рук, ничего не сказав, только улыбнувшись нежно и влекуще, и вышла в коридор, все еще прижимая к себе жестяную коробку и поправляя одной рукой волосы на виске. Испустив долгий вздох, он повернулся и посмотрел на кровать.Он отдал бы все на свете, чтобы утро уже настало и прошло, потому что уснуть он не сможет.Еще бы — после такого поцелуя! Глава 10 Когда наутро Керри пробудилась от своих снов — эротических снов об Артуре Кристиане, — мужчины уже ушли на работу.Сны эти пробудили в ней живущее, дышащее существо, алчущее его прикосновений, заставили ее чувствовать приятную слабость, когда она вспомнила ощущения его рук и губ на своей коже, снова и снова воображать на все лады, как и где, могли бы эти руки к ней прикасаться.Эти мысли сильно отвлекали ее, и Керри провела утро за прополкой маленького садика перед кухней, чтобы спрятаться от вопросительных взглядов Мэй. Она сражалась с густой путаницей лоз, на которых можно было бы повесить взрослого человека, и с растениями такого странного вида, что не сразу решилась прикоснуться к ним. Когда же сад успел так зарасти?Работа не смогла ее отвлечь.Пока она дергала и тащила упрямые сорняки, ум ее блуждал, переходя от снедающей ее тревоги за долину к жарким мыслям об Артуре, и его образ витал перед ней, обещая мучительные любовные ласки, от которых все тело ее пылало. Она перестала думать о любовных утехах задолго до смерти мужа и, честно говоря, почти не могла вспомнить, как это бывает, когда тебя обнимает мужчина. Но Артур… Артур разбудил в ней что-то такое, о существовании чего она никогда толком и не знала. То была глубоко запрятанная жажда мужских прикосновений.Керри опустилась на корточки, потрясенная непристойностью своих мыслей, прижала к лицу грязные руки, чтобы охладить пылающие щеки. Неужели она превратилась в шлюху, обуреваемую такими непристойными, похотливыми… замечательными мыслями?Да, это замечательные мысли — мысли, от которых ей делалось тепло, а в животе появлялся трепет, которого она не знала столько лет. Мысли, которые изгнали из головы все остальное, даже остатки здравого смысла. Мысли, от которых она тает, чувствуя себя очень хорошенькой, и мечтает о том, чтобы он снова и снова смотрел на нее и прикасался к ней.Везде.Керри смятенно погрузила руки в черную землю, откапывая, круглый корень какого-то крупного пурпурного растения. Нужно сосредоточиться на насущных проблемах, а не мостить дорогу в преисподнюю.И видит Бог, ее проблемы требуют всего ее внимания.Без всякой охоты и с изрядной долей усилий она заставила себя снова обдумать свое затруднительное положение, как уже делала это тысячу раз в поисках выхода. Ничего не изменилось. Впрочем, нет — вчера вечером она снова перечитала те письма, тщетно надеясь — а вдруг она что-то не так поняла в письмах мистера Реджиса. Но она все поняла верно — мистер Реджис выражался весьма точно: их сгонят с земли, и каждый проходящий день — это еще один день, который она потеряла, пытаясь найти выход из создавшейся ситуации.И все же она была охвачена ошеломляющей и безумной решимостью выжить в этой катастрофе. Ее поездка в Дании и обратно пробудила у нее поразительную веру в себя. Впервые в жизни она ощутила, что в состоянии жить без мужа, без матери или отца. Она всегда думала о себе или как о несчастной дочери своей матери, или как о жене и сиделке мужа. Даже когда Фрейзер уже не мог заботиться об их скромном хозяйстве и за хозяйством старого клана Маккиннонов присматривала Керри, она все равно считала, что это он заботится о них.Потребовалась эта необычная поездка из Данди, чтобы она увидела — она, Керри Маккиннон, живучая. Она проживет без Фрейзера, без лорда Монкриффа, даже без Томаса. Она в состоянии вылепить свою судьбу, в состоянии пережить худшее. И ей же богу, она намерена пережить то, что угрожает ее очагу, пусть она не имеет ни малейшего понятия, как остановить то, что на нее надвигается. Она знала только, что не потеряет все и ее не отошлют в тот ад, который ждет ее в Глазго. Лучше умереть!Плечи ее поникли; руки отпустили пурпурное растение и упали.Она подумала, не продать ли все, что принадлежало Маккиннону, — все, что не было прибито к полу. Фрейзеру повезло — он унаследовал от своего отца много красивых вещей, но, внимательно осмотрев то, что можно продать — мебель, немного старого фарфора, кое-какие золотые безделушки, даже ржавый плуг, — она сильно усомнилась. Все это, вместе взятое, вряд ли будет стоить больше нескольких сот фунтов. Это не было сопоставимо с теми пятью тысячами, что она должна барону Монкриффу, не говоря уже об из ряда вон выходящей сумме, которую она задолжала Шотландскому банку.Вероятно, клан Маккиннонов сможет уехать отсюда, как это делали многие до них. Вероятно, в конце концов, это не такой уж плохой выход из положения.Вероятно, Господь Бог не считает, что она должна оставаться в Гленбейдене, как ей всегда этого хотелось.Но куда им деваться? Америка? Она слыхала о богатых возможностях, которые предоставлены там всякому, вне зависимости от сословия или национальности. Сейчас у нее нет денег на проезд для них всех, но если продать коров, может, и наберется. Ну, хорошо, а что будет с ними в Америке? Вряд ли денег от продажи коров хватит, чтобы они смогли обосноваться в чужой стране.Керри снова вцепилась в растение с пурпурным стеблем, отказавшись уступить его упрямым корням. Она не позволит себе думать о том, какой выход остается у них, но одно ей ясно — в Глазго она не поедет.Должен же быть какой-то выход. Не может не быть, и, черт все побери, она найдет его или умрет, пытаясь найти.Наконец растение было вырвано, и комья земли разлетелись во все стороны.Следующие дни прошли в водовороте беспокойных мыслей — Керри отчаянно искала выход из положения.Единственным светлым пятном в ее грустном существовании был Артур.Он постоянно дразнил ее, крал интимные прикосновения, ловил наедине и целовал страстно, так что она задыхалась, краснела и улыбалась, как лунатик. Краденые прикосновения и тайные поцелуи помогали ей быть нечувствительной к ужасной дилемме, стоявшей перед ней, но только на короткие отрезки времени. Но даже когда она остро ощущала нависшую над ней катастрофу, ее подбадривали стойкость и веселость Артура.Он даже начал проделывать отверстие в броне, которой окружил себя Томас.Даже Томас не мог укорить того, кто улыбался в лицо всему, через что он провел Артура. По причинам, совершенно не понятным Керри, Томас придумывал для него самые немыслимые и невыполнимые поручения — от хождения за старинным плугом, в который были впряжены два старых быка, до вскарабкивания на вершину Дин-Феллона, чтобы найти гнездо хаггиса. Гнездо это, разумеется, было исключительно плодом воображения Томаса. Хаггис — шотландское блюдо, приготовленное из овечьих потрохов, это же всем известно.Всем, кроме Артура Кристиана.Керри не увидела, когда началась эта потеха, — ее сильно беспокоили несушки, не желавшие класть яйца. Узнав, что натворил Томас, она сердито пригрозила удушить его собственными руками. Но на эту угрозу Томас только отмахнулся.— Человек должен знать, девочка, как выживают в этих краях.Это грубое замечание еще сильнее разозлило ее, и Томасу пришлось спешно ретироваться в сарай, поскольку Керри напомнила ему, что шотландцы славятся своим гостеприимством и потому она искренне надеется, что в Америке его ждет такое же гостеприимство, когда он, наконец, отправится в свое путешествие.Вторая половина дня тянулась черепашьим шагом; казалось, стрелки на отцовских часах стоят на месте. Когда было уже далеко за полдень, Керри пришла в отчаяние, решив, что Артура постигла какая-то ужасная участь, если не сама смерть. Ей представлялось, что его великолепное тело распростерто, изломано падением на острые скалы. Она так встревожилась, что, когда начало смеркаться, потребовала от Томаса послать людей на поиски, но этому помешал звук рога, долетевший от одного из коттеджей.Керри бросилась в маленький дворик «белого дома», Томас бежал следом за ней.Артур вернулся. Он шел и беспечно насвистывал — несмотря на прихрамывание, которое он вовсе и не собирался скрывать, — и нес грубый тканый мешок, небрежно перекинутый через плечо. К Томасу и Керри тут же подошли Мэй и Большой Ангус. Все четверо с благоговейным восторгом смотрели, как внизу, по изрезанной колеями дороге, идет Артур — идет хромая, но весело — между коттеджами, крытыми соломой, кивая и обмениваясь приветствиями с их соседями.Когда он подошел к «белому дому», Керри заметила, что штаны у него разорваны, по меньшей мере, в двух местах, прекрасные сапоги испорчены так, что починить их уже не удастся, а на спине и под мышками виднеются пятна пота — результат его трудов.Несмотря на чумазый вид, он широко улыбнулся.— Томас, мой славный друг, — весело крикнул он, — какой вы умница, сэр, право слово! Вы были совершенно правы — гнездо хаггиса действительно находится на вершине самого высокого утеса Дин-Феллона, и притом в самом недоступном месте. Я уже казался себе птицей и начал хлопать крыльями. Но поскольку я малый проворный, мне удалось подняться на вершину, и я очень рад, что сделал это. Вы представить себе не можете, какое сокровище обрел я на этом морозном пике!Томас смущенно взглянул на Большого Ангуса и искусно проигнорировал убийственный взгляд, который бросила на него Мэй.— Неужто? — осторожно вопросил он, глядя на Артура.— Вот вам и неужто, — протянул Артур. — Жаль, что у меня не было четырех мешков — я бы с легкостью наполнил их доверху обильными дарами вашего хаггиса. Я с нетерпением предвкушал, какой вкусный пирог сделает из него Мэй, и когда я размышлял об этом, — продолжал он, небрежно скинув мешок с плеча, — мне вспомнился по совершенно необъяснимой причине один особенно скучный вечер в Эдинбурге, в отеле «Кеннилворт», когда мне представился случай поговорить с каким-то малым, который закусывал тушеным хаггисом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44