Я взвизгнула, как раньше Кика. Она на меня зашипела, я ответила ей сердитым взглядом. Когда мячи посыпались чаще, я едва успевала отпрыгивать в сторону. К счастью, в отличие от моей горничной, я когда-то играла в теннис. Я носилась взад-вперед и смачно колотила по мячам.Кика присвистнула:– Здорово!– Ты... ожидала... чего-то... похуже? – спросила я между ударами.Кике всегда казалось, что мне не мешало бы быть скромнее, и она огласила утренний воздух еще одним безнадежным фырканьем. Она была воспитана в католическом духе и свято верила, что представительницам прекрасного пола следует быть скромными и всячески умалять собственные достоинства. (Она, в общем-то, со своим крепким, приземистым и широким телом и довольно заметными усиками тоже не была идеалом добродетели.)Когда я закончила, мы попробовали перебрасываться мячом через сетку. Но это было уже чересчур для Кики, поэтому мы решили, что на сегодня хватит.Я поднялась наверх и приняла душ, потом надела кашемировый свитер с короткими рукавами и заправила его в чудесные брючки цвета слоновой кости. Дополнила туалет ниткой жемчуга и туфлями на низком каблуке. Затем я спустилась вниз. Обычно после игры в теннис Гордон принимал душ, завтракал и шел в офис, который был здесь же, в доме. Очень удачно – мне не надо беспокоиться о том, как заморочить голову какой-нибудь секретарше или офисным служащим. Даже моего воображения на это вряд ли хватило бы.В выходные предстоит игра в гольф, но Гордон к этому времени наверняка вернется. А если не вернется, то не будет ничего необычного в том, если он снова отправится на поиски приключений – возможно, любовных.Меня снова обуял гнев, и я до боли сжала кулаки. Только не это.Нам с Кикой относительно легко удавалось создавать видимость того, что мой муж либо находится дома, но занят, либо только что ушел и вернется только в пятницу вечером.Раздался звонок в дверь, что само по себе неприятно. Хуан обычно сообщает о любых посетителях. Это мог быть сосед, но раньше соседи никогда не приходили ко мне без предупреждения. Я предположила, что это кто-то из списка, имеющегося у охраны, о котором упоминала мисс Мышка. Помимо нее в списке состояло несколько друзей и родственников.«Господи, пожалуйста, только не мои родители».Бог услышал меня, но тут же надо мной посмеялся.– Эдит! – воскликнула я с воодушевлением, которого вовсе не испытывала, когда открыла дверь и увидела невестку.Эдит Уайер была старше своего брата и почти такая же высокая. Одевалась она аккуратно и практично: брюки со стрелками, свитера и туфли на низком каблуке. В таком стиле одеваются многие члены Лиги, но на ней все это не смотрелось. Все ее вещи были пастельных тонов и отличались функциональностью, что, может быть, и хорошо для чего-то, но, на мой взгляд, не для одежды. Эдит выглядела тускло и безвкусно.Она могла бы, тем не менее, быть привлекательной или даже красивой, если бы взяла на себя труд покрасить волосы. Она рано начала седеть, и седина очень портила ее. Эдит была бесцветной блондинкой, и ее волосы становились все более тусклыми, теряя со временем свой цвет. В следующем месяце ей исполнялось сорок два, я знала об этом, потому что моей обязанностью было помнить дни рождения всех друзей и родственников. Гордон лишь подписывал открытки, которые я клала перед ним. Хотя, когда дело касалось его семьи, он лично доставлял купленные мною подарки. Его мать все еще не подозревала, что каждый год он забывал про ее день рождения.– Гордон дома? – спросила Эдит вместо приветствия.– Здравствуй, дорогая. – Я улыбнулась со спокойствием, которого вовсе не ощущала. Эдит всегда искала повод, чтобы выставить меня в невыгодном свете. Она так до конца и не смирилась с тем, что я увела ее драгоценного братца. Но я и не знала, насколько он незавидная добыча.– Прости, Фреди. Это так невежливо с моей стороны. Все в порядке? – спросила она. – Я волновалась. Слышала, ты рано ушла с собрания в среду.Странно, но до меня раньше не доходили слухи, что у моего мужа роман, и это при том, что ничто значительное не проходило в Уиллоу-Крике незамеченным. Но Гордон был более чем осторожен, и его личная жизнь тщательно скрывалась от внимания посторонних, поэтому я была уверена, что никто ни о чем не догадывается. Пока. Мне нужно очень постараться, чтобы не стать Предметом Сплетен Номер Один.– У меня были дела, вот и все.Эдит окинула взглядом холл:– Где Гордон? Я звонила, но Кика ведет себя странно и твердит, что он только что вышел. Я звонила ему на мобильный, обзвонила друзей, но никто ничего не знает. – Она пристально посмотрела на меня: – Ты уверена, что все в порядке?– По-моему, ты слегка преувеличиваешь, сестрица Эдит.Она терпеть не могла, когда я так ее называла. И это даже мягко сказано, потому что хоть она и вела монашеский образ жизни, милосердия в ней не было ни на грош.– Эдит, – ответила я, делая акцент на этих словах, – ты же знаешь не хуже меня, что Гордон запланировал поездку. – Это было не так, но раньше он не раз неожиданно уезжал из города.– Я ничего такого не слышала.– Уверена, он говорил тебе. Кроме того, он ведь часто уезжает, не сказав никому ни слова.Она вынуждена была согласиться с моими доводами:– Когда он планирует вернуться?– Он вернется... – я лихорадочно думала, – не раньше чем через три-четыре недели.Она чуть не расплакалась:– Неужели опять так надолго?– А в чем, собственно, дело? – спросила я. Раньше с ней такого не было.Она подумала и в конце концов сказала:– Несколько счетов, которые обычно оплачивает он, просрочены.Должно быть, я изменилась в лице.– Он тратит свои деньги. – Она говорила так, будто оправдывалась.После шести лет замужества я наконец поняла, почему папаше Уайеру не нужно было работать. Гордон его содержал. В этом не было ничего плохого. Но мне пришлось прикусить язык и молчать о том, что Гордон и ломаного гроша не зарабатывал. На самом деле счета оплачивала я.Однако сейчас было не время и не место исследовать очередные неизвестные страницы жизни моего мужа. Все, что мне требовалось, – это чтобы мой мир продолжал вращаться, как всегда. Позже я поняла, что самым мудрым решением было позвонить моему банкиру и заблокировать Гордону доступ к моим счетам, до тех пор пока все не утрясется.Но сейчас мне надо было избавиться от его сестры.– Когда свяжусь с ним, передам, что ты заходила.– Раньше Гордон никогда не задерживал выплаты. Это на него не похоже. – Она изучающе смотрела на меня. – В последнее время он был сам не свой.Эти слова привлекли мое внимание.– В каком смысле?– Ну, во-первых, он стал... невнимательным. Даже немного злым. Ты огорчаешь его?Не раз сестрица Эдит говорила своему брату, что он еще пожалеет, что женился на испорченной Папенькиной Дочке, как она любила меня называть. Возможно, с ее точки зрения, я не очень старалась исправиться. Если она возмущалась чьим-то душераздирающе розовым свитером, я говорила:– Может, это была я? Я как раз купила на днях сногсшибательный розовый костюмчик с потрясающим меховым воротником.Она поджимала губы и, в сущности, была права, так как мы обе знали, что ни одна из активисток ЛИУК, которая дорожит своей репутацией, не надела бы что-либо столь вызывающее. Это повторялось каждый раз, но я никогда не могла сдержаться.– Эдит, дорогая, ты же знаешь, что Гордон любит меня так же сильно, как я его.Это не могло служить ответом на поставленный вопрос, зато было истинной правдой.Эдит ушла. Как только дверь за ней закрылась, я кинулась в кабинет, рывком сняла трубку и набрала номер Неда Рида из банка Уиллоу-Крика. Но, вместо того чтобы сразу соединить, его секретарша произнесла слова, которых я никогда не слышала от нее раньше. Глава четвертая – Что это значит – занят? – холодно спросила я.– Ну, он не может ответить на ваш звонок прямо сейчас, миссис Уайер.Я сказала, что подожду.– Подождете?– Да. Скажите Неду, что я не положу трубку, пока не поговорю с ним. А если он не подойдет, я приду в банк, чтобы увидеть его лично.Вновь последовала пауза, потом наконец Нед взял трубку:– Фреди! Как поживаешь?– Прекрасно, Нед.Мы обменялись любезностями, будто все и в самом деле было прекрасно. Когда наконец все новости иссякли, он спросил:– Что я могу для тебя сделать?– Нед, я хочу заблокировать Гордону доступ к моим счетам. На время, конечно, это просто мера предосторожности. Но думаю, что меры принять стоит. Он опять отправился на поиски приключений в дальние страны, и я ужасно беспокоюсь, что у него могут украсть документы, и бог знает что еще... – Я понятия не имела, есть ли в этом хоть какой-то смысл, но надеялась, что этого достаточно, чтобы заморочить банкиру голову.Казалось, Нед на другом конце провода мучительно подбирает слова.– Фреди, – наконец выдавил он, и голос его мне не понравился. – Я не знаю, как сказать, но у тебя больше нет счетов в нашем банке. Я думал, ты в курсе.– Что ты имеешь в виду?– Гордон перевел отсюда все ваши деньги почти месяц назад. Ты сама подписала бумаги.– Я ничего подобного не подписывала!Он прикрыл трубку рукой, но все равно было слышно, как он распорядился:– Абигейл, принесите папку Уайеров.– Нед, что происходит?– Тебе надо спросить об этом Гордона. Ты дала ему полномочия...К ужасу моего отца. И что еще более ужасно, перед моими глазами вдруг встала картина: Гордон подходит и кладет передо мной, на мой стол эпохи королевы Анны, стопку бумаг. Обычно он коротко пояснял, что представляет собой каждая из них, и я подписывала не читая. Так было проще. Мне было некогда – я занималась благотворительностью в Лиге.– Фреди, все твои счета закрыты. Я не знаю, что еще сказать тебе.У меня горело лицо, потому что в глубине души я понимала, что он говорит правду. Мои деньги можно считать без вести пропавшими.Я положила трубку, понимая, что, пока я пребывала в блаженном неведении, муж мог украсть у меня все до последнего цента. Теперь о сохранении брака не могло быть и речи. Я могу смириться с ложью. Закрыть глаза на измену. Но я никому не позволю обокрасть меня и уйти безнаказанным.Пока я набирала номер нашего юриста Джима Бутона, сердце выпрыгивало у меня из груди.– О, миссис Уайер, здравствуйте, – приветствовала меня секретарша. – Сейчас я вас соединю.Через минуту девушка произнесла:– Простите. Оказывается, он только что вышел, а я не заметила.Ладони у меня вспотели. Не желая сдаваться, я перезвонила.– О, миссис Уайер, я же сказала, что мистера Бутона нет.Я перезванивала и перезванивала, и наконец секретарша поняла, что я не оставлю ее в покое. Тон ее изменился – стал надменным.– Пожалуйста, подождите, миссис Уайер. Я пойду посмотрю, на месте ли он.Казалось, прошла целая вечность. Наконец раздался щелчок, и я услышала полный оптимизма голос Джима Бутона, как будто он не избегал разговора со мной в течение двух часов:– Фреди! Как поживаешь?– Я развожусь с Гордоном, и мне нужно, чтобы ты подготовил все необходимые документы, чтобы провернуть это побыстрее.Я услышала, как заскрипел его стул, когда он со вздохом откинулся на спинку:– Что ж. Черт, жаль, что до этого дошло.Когда я поняла, что он нисколько не удивлен, как будто был в курсе наших дел, мне стало плохо.– Фреди, мне бы хотелось помочь тебе, но... – Стул скрипнул еще раз.– Что «но», Джим? – Снежная Королева была на высоте.Он снова нервно вздохнул, затем сказал:– Послушай, ты знаешь, что мы с Гордоном вместе учились в университете и потом в адвокатуре вместе проходили стажировку. При всем своем желании, Фреди, я не могу представлять твои интересы. Моя фирма уже является представителем Гордона во всех его делах. Возникнет конфликт интересов. Ну, ты понимаешь.Если честно, я ничего не понимала, хотя это непонимание никак не касалось конфликта интересов. В эту самую секунду я осознала, что почти у каждого юриста в городе были те или иные дела с Гордоном (и, скорее всего, тогда, когда он вел мои дела) или с кем-нибудь из его семьи. Все это усугублялось тем обстоятельством, что папаша Уайер когда-то был судьей.У меня потемнело в глазах.– Фреди, найди себе хорошего юриста. – Джим колебался. – Мне очень жаль. Правда.Едва я повесила трубку, телефон зазвонил, и я подскочила. Я схватила трубку:– Гордон?– Нет, Фредерика, это твоя мать.Моя мама никогда не говорит вещей вроде «Привет, дорогая» или «Это я». Такой простой язык ниже ее достоинства.– Здравствуй, мама.– Я слышу по твоему голосу, что что-то случилось.– Ничего не случилось.– Тогда почему ты решила, что это Гордон? – спросила она, но не стала дожидаться ответа. – Что он натворил? Я всегда говорила, что он нехороший человек.Говорила, и много раз.– Турмонд, – позвала она. – У твоей дочери какие-то неприятности. Несомненно, это связано с Гордоном.Блайт Хилдебранд была миниатюрной женщиной, всего пяти футов ростом, и даже если ее, как губку, пропитать водой, она вряд ли стала бы весить более ста фунтов, но она могла нагнать страху на человека в два раза крупнее ее. Гордон боялся ее, как чумы.– Неприятности? – услышала я приглушенный ответ моего отца, затем он снял трубку параллельного телефона. – Что этот сукин сын сделал моей малышке?Рядом с миниатюрной мамой отец казался огромным, как медведь, а от его голоса лопались барабанные перепонки.Есть различные типы техасцев. Один из наиболее распространенных – это мужчина, который говорит как неграмотный, выживший из ума мужлан. Вспомните хотя бы Джорджа Буша или Росса Перота, разглагольствующих в духе: «Если ты лежишь в духовку ботинки, не стоит ждать, что получится грудинка». Однако пока у него есть деньги и общественное положение, невежество не является недостатком... с маленькой оговоркой: он должен происходить из старого уважаемого семейства или, по крайней мере, быть основателем такового.Мой папочка был одним из самых замечательных представителей этой породы и источал безумие высшей пробы – помните, я говорила о двустволке и о том, что Гордон его очень боялся? Хотя теперь стало ясно, что он недостаточно глубоко прочувствовал опасность.– Я пристрелю этого подонка, если он тронул хоть волосок на твоей голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42