– Никки? – ошеломленно произнесла Кика. – Мисси Граут сделала это?Я пожала плечами и налила себе чашку горячего чая, добавила сахар и сливки, затем перемешала, и нежное позвякивание серебра о фарфор подействовало на меня успокаивающе.В течение следующих нескольких дней я удивительно хорошо держалась – для женщины, которую недавно втоптали в грязь. Само собой, люди сторонились меня. Телефон молчал. Никто не заходил ко мне. Конечно, меня не слишком привлекала роль отверженной – пусть и изумительно прекрасной отверженной – но, по крайней мере, мне не нужно было ни с кем встречаться.Кике это все далось не так просто. Ей, в отличие от меня, приходилось выходить из дома. Покупать продукты и моющие средства, забирать одежду из химчистки. В супермаркете другие горничные не становились в одну с ней очередь. Почтальон теперь опускает письма в ящик, а не заходит на чашку чая, как это было раньше. Даже дворник едва здоровается.Однако вся эта история не отпугнула Никки. Она появилась у меня три дня спустя после выхода статьи. Ее волосы все еще были благородного темного оттенка, и она до сих пор носила жемчуг, но на ней были тесные брюки хаки, белая футболка (тоже в обтяжку) и кеды в цветочек. Это был лишь отзвук леопардовой лайкры и шпилек, но футболка и кеды не считались в Лиге подходящим нарядом для визитов.Как говорится, все возвращается на круги своя, и Никки медленно двигалась к себе прежней.Кика не хотела ее впускать и говорила с ней, высоко задрав нос.– Кика, мне так жаль, ты не представляешь себе, – услышала я слова Никки в прихожей.Я появилась наверху лестницы:– Впусти ее, Кика.Почему, спросите вы. Честно говоря, мне было скучно. Визит Никки все же лучше, чем дурацкие телепрограммы, уткнувшись в которые я искала причины, по которым мне не следует встречаться с Сойером и чувствовать обиду за то, что он даже не звонит. Как будто со мной так просто справиться.Я спустилась вниз.– Фреди, прости, пожалуйста, – сказала Никки. – Я ни в коем случае не должна была рассказывать Пилар о Сойере.– Кика, не могла бы ты сделать нам чаю?Они обе были удивлены, но Никки не дала мне возможности передумать. Она прошмыгнула мимо меня в сторону веранды.Мы сели за тот же стол, за которым я давала Никки урок хороших манер пару недель назад.– Расскажи, что происходит в городе. Она удивленно раскрыла рот:– Не могу поверить, что ты не станешь кричать на меня за то, что я сделала!Кричать? Я?– Я ужасно себя чувствую из-за всего, что случилось. Как я могла быть такой наивной, что поверила, будто Пилар действительно снова хочет стать моей подругой, когда она устраивала для меня ленчи и походы по магазинам со всеми этими леди. Внимание вскружило мне голову – настолько, что я не видела, чем это было на самом деле. Стыдно подумать, в какого сноба я превратилась. Я просто не знаю, как загладить вину перед тобой.– Не нужно, и давай не будем к этому возвращаться. – Я видела, что она не собиралась все так оставить, и приняла контрмеры: – Ты видела в последнее время Сойера?Честно говоря, я не собиралась о нем спрашивать, но, к счастью, мне удалось произнести это с достойной восхищения долей безразличия.– Сойера? Нет. Я оставляла сообщения на автоответчике, но он так и не перезвонил. Наверное, он ужасно зол на меня. Ты видела его?– Нет.– Это просто ужасно.Было ясно, что и эту тему она не собирается так оставить, поэтому я отвлекла ее:– Главное, как ваши дела с Говардом?Трюк сработал. Она помотала головой и вздохнула.– Только представь себе, я вела себя, как высокомерная стерва, но он все равно меня любит. Я действительно самая счастливая женщина на свете. И он просто чудесно ко мне относится с тех пор, как я сказала ему, что не буду больше пытаться попасть в Лигу избранных.– Мне жаль. – Это было почти правдой.– Как ты можешь даже думать об этом, после того что я сделала? Если бы я все не запутала, меня бы приняли. – Она немного поникла на стуле и сморщила нос. – Могу я спросить тебя о чем-то?Я хотела ответить «нет».– На самом деле ты ведь не хотела, чтобы я прошла в Лигу избранных?Как так получалось, что я, вполне умная женщина, продолжала натыкаться на эти неловкие прямые вопросы? И вот опять ее вопрос застал меня врасплох и ждал немедленного ответа.– Никки... – не представляла себе, что ответить, и чуть не расцеловала Кику, когда она внесла чай.– Ладно, можешь не отвечать. Но я знаю, что это правда. Но суть в том, что ты в любой момент могла расторгнуть сделку с Говардом – а я знаю, что вы с ним заключили какую-то сделку, я не слепая, – сказав ему: «Видишь, я пыталась, но ничего не вышло, потому что твоя жена рта не может раскрыть, чтобы не сказать какую-нибудь глупость». Но ты так не поступила. Ты сделала из меня леди, несмотря на все мое сопротивление. И я всегда буду благодарна тебе за это.Я начинала чувствовать себя очень неловко.– Я просто хочу поблагодарить тебя, Фреди, и принести извинения за то, что я была такой идиоткой и попалась на удочку Пилар. Но не переживай, как-нибудь я сумею все возместить.– Никки, ты ничем мне не обязана.Она отставила в сторону чашку и встала:– Нет, обязана. Наверное, никто в городе больше с тобой не разговаривает...Должна сказать, что одно дело понимать что-то разумом, и другое – слышать, как кто-то говорит это вслух.– ...Но вся каша заварилась из-за меня, и я собираюсь помочь тебе из этого выпутаться. Ты от меня никуда не денешься. Когда все это закончится и твоя жизнь вернется, в нормальную колею, если ты не захочешь, чтобы я была твоей подругой, ты сможешь тогда вышвырнуть меня вон.Она вышла, и на пороге появилась Кика, так внезапно, что я поняла, что она стояла там все это время. Мы посмотрели друг на друга.– Королева драмы, – хором констатировали мы.Как бы ни сильна я была, время неподвластно даже мне, и когда неизбежно наступила среда, надо было делать выбор – продолжать затворничество или взять да пойти на заседание Комитета по новым проектам. Я пошла по трем причинам.Во-первых, мне скучно. Мое появление на людях произведет большой эффект. Во-вторых, я так и не отработала свои волонтерские часы. Продолжая прогуливать, я рискую вылететь из Лиги по чисто технической причине, за которую многие с удовольствием ухватятся после произошедшего инцидента. В-третьих, я решила придерживаться политики «Сделай вид, что ты не допускал ошибки, и все в это поверят».Я надела шелковое голубое платье и жемчуг, лучшие мои туфельки от Феррагамо и отправилась в главный офис Лиги.Мне удалось заглянуть в зал заседаний комитета прежде, чем меня заметили, и я увидела, что вся группа была в сборе. Думаю, я уже говорила, что, за исключением Пилар, в комитет входили самые богатые женщины в Лиге. Они сидели за большим столом и оживленно беседовали. Я решила, что собрание уже началось, но, еще не переступив порога комнаты, поняла, что они сплетничают. Обо мне.Я ожидала всего чего угодно, например: «Как она могла такое сделать?», «Куда смотрел ее муж?», «Ее родители, должно быть, в шоке». Но такое...– Боже правый, если бы у меня были такие бедра, я бы ни за что не стала выставлять их напоказ.– А вы видели ее грудь? Похоже, она силиконовая.– Да еще и хирург попался плохой.Плохой хирург? Силиконовая грудь? Она настоящая!– А волосы?Замечательно, добрались до волос.– Висят, будто она только что встала с постели и не потрудилась причесаться.– Представьте Фреди Уайер, которая выглядит не великолепно!Все рассмеялись.– Что, если она придет на собрание? Что мы скажем?– Да как она посмеет здесь показаться после скандала на выставке?– Говорят, она не выходит из дому с тех пор, как это случилось.– Если она придет, мы ни слова не скажем ей в лицо. Я скорее умру, чем задену ее чувства.Ненадолго установилась тишина, за которой снова последовал взрыв издевательского хохота.Мое сердце гулко стукнуло. Превозмогая желание убежать, я вошла в комнату:– Добрый день!Члены комитета обернулись и онемели при моем появлении. Однако Пилар достаточно быстро обрела дар речи:– Ну и ну, посмотрите, кто пришел.Я улыбнулась и вошла с высоко поднятой головой:– Ну, разве вы все не прелесть?Гвен Хэнсен и Элизабет Мортимер вспыхнули. Пилар не покраснела. Джуди, Ниса, Синтия и Энналайз молча смотрели на меня.Я села за стол, положила ногу на ногу и достала свой именной блокнот.– Да, так о чем вы говорили? – вопросительно начала я.Дамы неловко подвинулись. Пилар вытащила свой блокнот и открыла его.– Никто так и не предложил хорошую идею для нашего нового проекта, – сказала она, – так что, я думаю, нам нужно серьезно рассмотреть мою идею «Маленьких звезд».И она стала распространяться о своем детище. Собрание было ужасно скучным, но я улыбалась и даже делала заметки, как прилежная ученица. В середине хвастливого повествования Пилар о том, как ей пришла столь блестящая мысль, Синтия наклонилась вперед и выпалила:– Я хочу узнать, так ли Сойер Джексон великолепен, как он выглядит.Повисло тяжелое молчание. Пилар разинула рот.– Да, расскажи нам, – добавила Элизабет. – На фото в газете он просто невероятно красив!После чего девушки стали забрасывать меня вопросами, как мячами на моем великолепном, хотя в настоящее время и забытом теннисном корте.– Какого он роста? На фото он выглядит высоким.– А мускулатура? Наверное, у него восхитительные мускулы.– Да, и в то же время не такие отвратительные, как у культуристов.Мне осталось лишь смириться.Пилар завизжала и затрясла головой, как собака, стряхивающая воду:– Вы что! Она позировала обнаженной!В воздухе повисла тишина, и все взоры обратились к Пилар.– Строго говоря, дорогая, – сказала я своим самым светским тоном, – я не была полностью обнажена.Взволнованная Гвен подалась вперед:– Верно, Пилар. И посмотри на все эти картины в музее. Везде обнаженная натура.Защитница в лице Гвен. Кто бы мог подумать! Глаза Пилар гневно вспыхнули.– Мы не обсуждаем... – казалось, Пилар вот-вот задохнется, – классическое искусство! Мы говорим о женщине, сидящей здесь, среди нас, которая позировала художнику.Но я видела, что остальные по-прежнему были на моей стороне.– Почти голая, – добавила Пилар, – и я не сомневаюсь, что она не долго оставалась в этой рубашке. А она замужем!Дамы вздохнули. Даже изворотливой Гвен нечего было сказать.– Да, на это нечего возразить, – признали они, явно разочарованные, что им так и не удалось услышать ни одной подробности о Сойере Джексоне.Они посмотрели на меня:– Прости.Я улыбнулась. Мне можно было бы дать «Оскара» за исполнение своей роли.– За это можете не волноваться. Я не замужем.Пилар перевела на меня свой гневный взгляд и начала что-то говорить. К счастью, у меня зазвонил мобильник, и я ее оборвала.– Минутку, Пилар.Она закипела от злости. Ее игнорируют! Но это произошло само собой – из трубки на меня обрушился шквал слов.– Говард, я не поняла ни слова из того, что ты сказал.Он повторил, и я оцепенела от шока.– Ты нашел Гордона? – Я поняла, что совершила ошибку. Возможно ее заметили и другие, но сейчас все были слишком заняты Пилар, которая побелела как полотно.– Пилар, милочка, – спросила Элизабет, – ты в порядке?Я не стала дожидаться ответа. У меня были более срочные и насущные проблемы.– Чао, леди, мне надо бежать!Я была слишком поглощена своими мыслями, уезжая с парковки главного офиса, чтобы помахать охраннику. В рекордное время передо мной появились «Ивы», и я едва поздоровалась с Хуаном, пролетая в открытые ворота.Подъехав к дому и вбежав внутрь, я обнаружила Говарда и Кику в большой комнате рядом с холлом.– Где он? – задыхаясь, выпалила я.– Дорогая, успокойся.– Я спокойна! – Или нет. – Где он?Тогда-то я и расслышала голос. Как насмерть перепуганная участница конкурса «Мисс Америка», я на негнущихся ногах подошла к кабинету мужа. Толкнув дверь, я увидела Гордона за его столом. Он курил сигару, говоря по телефону и смеясь, как будто он никуда не уходил. Глава двадцать седьмая Гордон Уайер вернулся в мой дом и в мою жизнь с уверенностью Рассела Кроу в фильме «Гладиатор» – хотя Гордону не хватало налета античной пыли, не смытой после долгих странствий. Во всяком случае, у него был не тот вид, которого можно ожидать от скрывающегося негодяя, но, может быть, это только мне так кажется. Если его и волновало то, что он украл, а потом потерял или промотал мои деньги, он этого не показывал.– Фред, – сказал он важно. – Только посмотри на себя. Все та же скучная блондинка в бежевом.В дополнение к краже еще и оскорбления? Кровь прилила к моей голове, и мне захотелось расцарапать ему лицо.– Где мои деньги?Он пожал плечами:– Какие деньги?– Мои деньги! Деньги, которые ты украл!– Т-с-с! Потише. У меня есть документ, удостоверяющий обратное, и еще один о том, что деньги сгорели. Я потерял деньги. Их больше нет.Он практически пропел это. Я двинулась на него, но Говард перехватил меня.– Послушай, Фреди, – сказал он, – не стоит ко всему устраивать еще и перебранку.Гордон рассмеялся:– А ты, должно быть, печально известный Говард Граут. Черт возьми, ты был еще той занозой в заднице, преследуя меня по всем Карибам и Мексике. Хотя мне следовало понять, что от тебя нелегко отделаться, еще когда ты здесь поселился.На лице Говарда появилось опасное выражение, но он держал себя в руках.– Мы с тобой еще не квиты, – прорычал он. – И если помнишь, тебе не удалось вытолкать меня.Услышав звонок в дверь, Гордон засмеялся и вышел из-за стола.– А вот и они, – сказал он.– Кто еще? – спросила я.Гордон прошел мимо меня и вышел из кабинета, цыкнув по пути на Кику, которая, казалось, приросла к полу.Он открыл дверь, и вошли несколько хмурых мужчин неопрятного вида. Внезапно мне в голову пришла мысль, что это наемные убийцы и что мое бездыханное тело, завернутое в антикварный ковер, вскоре найдут на свалке. Следом за бандитами вошли два местных шерифа. Все это не предвещало ничего хорошего.– Какого черта? – взревел Говард. Именно это я и чувствовала.– Грузчики, – объяснил Гордон.Грузчики?– Ты ничего не получишь, Гордон.– Ничего? Нет, Фред, давай играть по правилам. И кроме того, «что-нибудь» меня не устроит. Я хочу все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42