И никогда не говори о цене, о чем бы речь ни шла.– А если я хочу купить себе такой же?– Всю жизнь подражая кому-нибудь, ты не сможешь стать оригинальной.– Не понимаю. Я думала, весь смысл в том, чтобы сделать меня менее оригинальной.Не хочу признаваться в этом, но мне пришла внезапная (и тревожная) мысль, что она права. Потом я прогнала ее, напомнив себе, что секрет прекрасной внешности – во все тех же бежевых и кремовых тонах, идеально уложенных волосах и известной доле индивидуальности, которая позволяет выделиться. Но эта индивидуальность не должна сиять, как неоновая вывеска. Она должна быть неуловимой, но запоминающейся. Как у меня.– Скоро ты все поймешь. – Я очень на это надеялась.Кика подала уложенный в половинки авокадо салат из цыпленка с миндалем и виноградом, а также фрукты на листьях салата, сбрызнутых салатной заправкой собственного приготовления. И, конечно, холодный чай – без добавления алкоголя.Я молилась о том, чтобы мой ленч, лишь отдаленно напоминающий настоящий званый обед, оказался Никки по силам.Первым сигналом, что это, вероятно, для нее слишком сложно, был восторженный вопль, когда Кика принесла мою фамильную тарелочку для яиц. Уверена, что Никки перевернула бы ее, несмотря на мои наставления, если бы на ней не лежала дюжина яиц.Как только мы закончили есть, я приступила к выполнению плана атаки.– Я понаблюдала за тобой, пока ты ела, и у меня есть пара (я была снисходительна) замечаний.– Слушаю тебя. – Сначала она была полна решимости.– Так как ты правша, твоя левая рука должна оставаться во время еды у тебя на коленях. В правой руке ты держишь ложку или вилку.– А как резать что-нибудь?– Ты поднимаешь левую руку, вот так, – я показала. – Вилка переходит в левую руку, а правой рукой ты режешь – вот почему нож лежит с правой стороны. После того как ты отрезала кусочек, нож бесшумно кладется на край тарелки, а не на скатерть, вилка снова берется в правую руку, левая возвращается на колени, и ты кладешь в рот кусочек.– Матерь Божья!– Кстати, выражения вроде « Матерь Божья» не употребляются в вежливом разговоре, и уж точно не за столом.Она была сбита с толку. Я продолжала:– Жуй с закрытым ртом. Никогда не говори с полным ртом. И всегда промокай губы салфеткой между порциями еды. Сидящему напротив неприятно видеть крошки у тебя на губах.Она закатила глаза, но, к счастью, ничего не сказала.Дальше по списку шел «Разговор», и я дала ей список запрещенных тем:а) здоровье;б) политика;в) религия;г) вопросы о другом человеке;д) личное мнение.Она хмыкнула:– С ума сойти! Прием, на котором все говорят о погоде и еде.– Вот! Ты уже начинаешь кое-что понимать.– Но...Хоть перебивать и невежливо, я не смогла удержаться.– Следующее: поведение. – Я не собиралась тратить весь день на ее обучение. Мне казалось абсолютно справедливым, что я не считаюсь с тем, что хотят сказать ее ярко накрашенные губы.Поведение – тонкий вопрос. Вот от чего я хотела ее предостеречь, но из вежливости воздержалась:а) нельзя на Рождество украшать дом гирляндами;б) нельзя расставлять во дворе пластиковых гномов или фламинго;в) нельзя употреблять имена вроде Сью и Джо наряду с приличными именами типа Бетти и Карла;г) нельзя оставлять подмышки небритыми на французский манер – пусть так делают француженки. (Если вы используете восковую эпиляцию – пожалуйста, только не упоминайте об этом. Как женщина может считаться леди, если она, подняв руку, выглядит, как мужчина?)Не желая обсуждать с ней эти вещи, я начала с того, что моя мать и очаровательная дама на курсах «Мисс Маленькая Дебютантка» прочно вбили мне в голову, – с так называемых «четырех Никогда»:а) никогда не доминируй в разговоре;б) никогда не говори так, чтобы тебя можно было услышать на расстоянии более трех футов;в) никогда не делай ничего такого, что было бы заметно с расстояния более трех футов;г) никогда не хвастайся своими достижениями.– На самом деле, – продолжила я, – если ты сделаешь что-либо достойное внимания, это будет замечено. Как говорится, не хвали свое болото.– Говард говорит совсем другое.– Правда? – Я изобразила удивление.– Он говорит: если ты хочешь чего-то от жизни, тебе нужно за это драться. Никто для тебя ничего не сделает. И все должны знать, как ты крут. – В глазах Никки светилось искреннее обожание. – Он всегда говорит: хвали себя, и тогда люди предпочтут не связываться с тобой лишний раз и будут уступать.Понятное дело. В его плебейском кругу принято жить по законам джунглей.– Я не сомневаюсь, что Говард знает, что говорит, – солгала я. – Это подходит для его мира. Но если тебе нужны рекомендации для вступления в Лигу, лучше послушай меня.Она была в нерешительности, потом вздохнула:– Ладно, хорошо. Я же говорю, Гови велел исполнять все, что ты скажешь.Я едва удержалась от «Боже праведный, благослови Гови».– Еще один совет на заметку: никогда не показывай свои чувства.– Что ты имеешь в виду?– Например, нельзя плакать в присутствии посторонних.Она фыркнула. Я подумала о том, чтобы составить список Вещей, Подлежащих Исправлению. Вместо этого я вздохнула и хотела сделать ей замечание, но она опередила меня:– Не фыркать. – Я была удивлена. Возможно, даже улыбнулась.– Вот именно.– Ладно, что еще?Постепенно я добралась до «трех Не»:а) не смотрись в зеркало на публике;б) не касайся никаких частей своего тела на людях (и вообще никогда, согласно убеждениям моей матери);в) ничего не ешь, если не сидишь за столом.– А жевательная резинка – это еда?– Неважно. Леди никогда не жует жвачку.– Вообще никогда? – выдохнула она.– Вообще.– О, ма... – Она сконфуженно улыбнулась. – Ладно, давай посмотрим, правильно ли я все поняла. Есть четыре Никогда и три Не. Немного похоже на «Мотаун учит этикет».На этот раз я моргнула.Она вскочила и громко исполнила припев из «Я слышал это в виноградных лозах», пританцовывая и прищелкивая пальцами. Представив себе ее на следующем благотворительном балу, я готова была признать свое поражение.– Прости, – произнесла Никки сквозь смех. – Я буду хорошо себя вести. Но прежде чем мы вернемся к делам, мне нужно в туалет. Сладкий чай очень, знаешь ли...Я застонала.– Что теперь не так?Вообще говоря, все.– Когда ты выходишь из-за стола, неважно по какой причине, просто скажи «прошу прощения». Не нужно объяснять, куда ты идешь.Она снова рассмеялась:– Да, думаю, окружающим необязательно знать, что я иду пи-пи.Она удалилась, и я вздохнула с облегчением.Мне не хочется в этом признаваться, но как только она вернулась, я галопом пронеслась через все остальное. Я пробубнила то, что касалось манер и осанки, и наконец добралась до «входить в комнату надо с самообладанием и сдержанным достоинством» и «при ходьбе осанка должна быть такой, будто несешь на голове книгу: спина прямая, живот втянут, ягодицы подобраны, плечи назад, голова высоко поднята».Дело в том, что Никки Граут не удавалось ничего делать со сдержанным достоинством, и у нее была ужасная походка. Во всяком случае, для леди. Для девушки по вызову, быть может, и ничего. Но не для члена Лиги избранных Уиллоу-Крика.Мы бегло прошлись по тому, как:а) садиться и выходить из автомобиля (сначала сесть, колени вместе, затем перенести ноги внутрь; сначала высунуть ноги из автомобиля, колени вместе, потом встать);б) жестикулировать (не делать резких движений);в) спускаться по лестнице (рука мягко скользит по перилам, голова высоко поднята).Упражняясь в последнем, Никки чуть не полетела кувырком. К счастью, все обошлось.– Потренируйся дома, – предложила я. – А завтра, я думаю, можно будет сходить в «Сакс» на Пятой авеню в Сан-Антонио и купить тебе кое-какую новую одежду. Мы выберем тебе превосходное платье для предстоящего приема.Она уставилась на меня:– Но у меня уже есть кое-что для этого случая. Это просто сказка, все золотое и сверкающее... – Она осеклась, скривилась, а затем кивнула: – Хорошо, пойдем. Да, у меня же есть сюрприз!Она залезла в свою зеленую сумку и достала книгу. Voila!– Что это?– Наш выпускной альбом! – Она подошла ко мне и раскрыла его. – Смотри! Вот тут ты расписалась!Даже спустя столько лет я узнала свой почерк. Ровные, округлые буквы с завитушками. Моя подпись с тех пор не изменилась, разве что стала немного скромнее.Я промолчала, и Никки начала цитировать надпись наизусть.– Никки, не надо.Но ее невозможно было остановить.– Моей доброй подруге Никки. Фреди.Даже тогда я не была склонна к восторженным преувеличениям.Она мечтательно улыбнулась:– Ой, а помнишь тот день в седьмом классе, когда мы...– Посмотри на часы. – Я захлопнула альбом и вернула его. – Мы посмотрим завтра, после похода по магазинам.Мне не пришлось повторять дважды. Может, она и была разочарована, что ей не дали предаться воспоминаниям, но явно была рада, что ее отпустили с «занятий». Правда, в итоге она прокричала «до свиданья!» Кике и со смехом вывалилась за дверь, помахав рукой на прощанье, как будто большую часть дня я не учила ее вести себя по-другому.Услышав шум отъезжающей машины, я напомнила себе о будущей статье в «Уиллоу-Крик таймс».Чувствуя себя опустошенной, я пошла было наверх, чтобы полежать в горячей ванне, но неожиданно для себя направилась в кабинет. Казалось, что мое тело не подчиняется рассудку. Я подошла к полке и сняла с нее выпускной альбом. Вот я, Самая Красивая. Я переворачивала страницы, пока не нашла фотографию Пилар, затем Никки, которая улыбалась так широко, что, казалось, состояла из одних зубов, смеха и кудряшек. Пилар ничего не написала мне на память, а Никки неразборчиво нацарапала: «Ты всегда будешь в моем сердце». Уже тогда она была склонна к мелодраме.Это путешествие в прошлое было мне абсолютно ни к чему. Я сунула альбом на место, говоря себе, что Никки Граут и все ее мещанские штучки меня не проймут. Глава четырнадцатая Чтобы быть великолепной, надо прилагать усилия. Быть Великолепной Фреди Уайер – своего рода искусство. Вот почему на следующее утро я чувствовала себя немного виноватой, после того как разом вывалила на Никки все сведения. Ерунда, женщина в состоянии воспринять очень многое.По пути во дворец Граутов перед нашим грандиозным походом по магазинам я пообещала себе проявить ангельское терпение. Единственной сегодняшней задачей было убедить моего маленького гадкого утенка избегать ультрамодной, цветастой и отделанной побрякушками одежды.Интересно, мне это удастся?Горничная провела меня сквозь лабиринт изысканности и безвкусицы на веранду. Войдя, я резко остановилась. Горничная же, казалось, была абсолютно спокойна, хоть мы и увидели просто дикую картину – Никки и Говард занимались чем-то ужасно НС-ным.Я попыталась тут же выйти за дверь, но от удивления, должно быть, произвела шум, и Грауты обернулись и увидели меня.– Фреди! – воскликнула Никки.Говард ухмыльнулся. Обернувшись, он уронил с головы книгу:– Черт, это куда сложнее, чем кажется.– Я же говорила, – воскликнула Никки. – Я тренировалась, но это так трудно!Следовало ожидать, что ни Никки, ни ее муж не смутятся от того, что его застукали расхаживающим по комнате с книгой на голове. Он при этом был очень похож на толстую приземистую будущую дебютантку.Поднимая с пола книгу, Говард услышал телефонный звонок. Он взглянул на высветившийся номер, пробормотал что-то и отправил звонок на голосовую почту, как будто у него были дела поважнее, чем отвечать на звонки.– Объясни мне, как это делается? – спросил он меня и снова пристроил книгу на голове и начал ходить по комнате.– Ты идешь слишком быстро.Он замедлил шаг.– А теперь слишком медленно.– Ты уж определись как-нибудь. – Книга снова упала, Говард вспыхнул, поймал ее и водворил назад. – Давай попробуем еще раз. – Он двинулся в умеренном темпе.Какое-то безумие – я учу Говарда Граута ходить походкой леди. Но должна признаться, что при всей своей комплекции он оказался лучшим учеником, чем его жена.– Не размахивай руками.Он вытянул руки по швам.– Это слишком. Ты чересчур зажат. Ты должен двигаться плавно и грациозно.Это снова затормозило весь процесс.– У меня масса достоинств, дорогуша, но грациозность никогда не была одним из них. – Чтобы доказать это, он пошел обратно, пытаясь двигаться плавно. – Ну как?– Уже лучше.Говард хмыкнул:– Лгунья.Вульгарно, зато правда.Он наклонил голову, и книга упала ему в руки. Он протянул ее мне:– Твоя очередь, куколка.Я сначала не поняла, чего он от меня хочет, и с удивлением посмотрела на него.– Ты хочешь, чтобы я тоже прошлась с книгой на голове?– Ну да. – Он потряс передо мной бестселлером внушительных размеров. – Ты, должно быть, спец в этом деле – еще бы, столько лет тренировки.Не могу объяснить, почему я это сделала. Не знаю, что на меня нашло, могу только сказать, что это было je ne sais quoi Неизвестно что (франц.).

во всей своей НС-ности. А может быть, я сделала это, решив, что раз уж такой мужлан признал мою утонченность, он должен быть вознагражден.Никки захлопала в ладоши:– Да, покажи нам!Даже горничная наблюдала с интересом. Честно говоря, я никогда не могла устоять перед публикой. Знаю, знаю, это так НС – привлекать к себе внимание. Я ведь только вчера говорила Никки, что леди не подобает так себя вести. Ладно, с волками жить – по-волчьи выть.С книгой на голове я двинулась по комнате – плечи развернуты, руки свободно вдоль корпуса, подбородок параллельно полу. Где-то дома у моих родителей хранились награды, полученные мною на курсах «Мисс Маленькая Дебютантка». Я могла обойти вокруг всех остальных девочек, о чем свидетельствовала грамота. Я как раз делала поворот (между прочим, самый сложный маневр при ходьбе с книгой), когда кто-то неожиданно вошел в комнату.– Сойер! – воскликнула Никки.На этот раз книга упала с моей головы.Войдя, художник, казалось, занял все пространство веранды. Меня он не заметил. Он оказался выше ростом, чем я запомнила, и выглядел счастливым – на манер Джон-Уэйн-только-что-с-ранчо Американский киноактер, снимавшийся в вестернах.

. Памятуя о его сообщениях на автоответчике и о моем визите в его мастерскую, я удивилась – оказывается, он умеет улыбаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42