Я взглянула на часы. Без пяти минут полдень. Я совсем забыла про Никки.Обычно Кика совсем не так быстро реагирует на звонки, но сегодня она с молниеносной скоростью распахнула двери, будто ожидала старого друга, с которым давно не виделась.– Кика! – воскликнула Никки с порога. Жизнерадостное звучание ее голоса позволяло надеяться, что продолжения вчерашнего слезливого спектакля не будет. – Как тебе идет эта брошь!– Ах, спасибо, мисси Граут. Она мне очень нравится.Снова Кика вела себя, как школьница. Кстати, что там за брошь?При ближайшем рассмотрении я заметила, что к черно-белой униформе моей горничной в самом деле прикреплена щедро усыпанная камушками маргаритка. Кика ею явно гордилась.– Было так мило с твоей стороны, – добавила Никки, – принести еще одну корзинку с выпечкой. Ты печешь лучше всех в Уиллоу-Крике.Кика оглянулась на меня, и я вопросительно приподняла бровь. Она смотрела дерзко и в то же время со страхом, что я заберу у нее брошь или упрекну за то, что она без моего ведома отнесла выпечку. Потом она поспешно ушла, бормоча что-то про то, что кто-нибудь должен же пожалеть бедняжку. Как будто я не жалела. Как будто это не я рисковала своей репутацией. А Кика лишь пекла кексы.Никки вошла и тут же увидела мою вторую гостью:– О Боже! Это ты, Пилар?Они стояли друг напротив друга: Пилар в своем суровом черном одеянии и Никки, разряженная, как обычно, во все цвета радуги. На ней были разноцветные брюки-дудочки, которые, казалось, разрисовали красками. Ярко-желтый обтягивающий топ с бантом посередине выреза. Ряды жемчуга на шее. Ярко-розовые босоножки на шпильках и такой же лак на ногтях. На плече висела зеленая сумка размером с небольшой чемодан.Пилар была в таком же шоке, как и Никки, но быстро пришла в себя:– Да, это я. А вы?..Ну надо же, Пилар, оказывается, сноб!– О небо! Это я, Никки Бишоп! Теперь Никки Граут!Пилар была в таком же шоке от новостей, в том числе и от новой фамилии Никки, как и я, когда об этом узнала. Приятно было видеть, что Нью-Йорк уничтожил в Пилар не все техасское.– Это такая неожиданность, – добавила Никки и зацокала каблуками по мраморному полу, чтобы заключить Пилар в такие же объятия, как меня в первую нашу встречу. К счастью, в этот раз она не была вооружена страусиным боа.Пилар перевела взгляд с Никки на меня, а потом обратно. Вся ее фальшивая радость исчезла, и на смену пришло недоумение.– Я и не знала, что вы все еще дружите.– Да!Думаю, излишне указывать, кто это сказал. Пилар удивленно приподняла одну (невыщипанную – жуткое зрелище!) бровь.– Мы устраиваем бал! – щебетала Никки, всем своим видом излучая энтузиазм. – Прямо как в старые времена. На самом деле, Фреди собирается кое-чему научить меня, чтобы помочь попасть в Лигу избранных!Под мозаичным потолком повисла тишина. Пилар скривила свои ненакрашенные губы.– Это шутка? – обратилась Пилар ко мне.– Нет, это правда! – это были не мои слова. Пилар сверлила меня глазами:– Я слышала, ты собираешь группу для вступления какого-то нового кандидата?– Ну, да, – произнесла я невнятно. Голубые глаза Никки округлились.– О, Пилар, прошу тебя, окажи мне протекцию! Скажи, что согласна!Теперь мы с Пилар обе были шокированы. Но мой шок оказался сильнее, ибо Пилар через пару секунд уверенно кивнула.– Фреди, если ты продвигаешь кандидатуру Никки, я с радостью составлю вам компанию. И ты, наверное, знаешь Элоизу Флеминг? Уверена, что могу убедить и ее присоединиться к нашей группе.Пилар и Элоиза? Это было бы слишком просто.Я бы не удивилась, если бы оказалось, что поползли слухи о том, что меня собираются выдвинуть на пост президента в следующем году. Конечно, это объясняло, почему Пилар изо всех сил старается завоевать мою благосклонность. Фреди Уайер обладает могуществом, но президент Фреди Уайер будет просто несокрушима. Несомненно, Пилар мучилась вопросом, искупит ли ее участие в моей затее обиду, которую она нанесла мне на заседании Комитета по новым проектам.На самом деле, нет, не искупит. Я никогда так легко не забываю оскорблений. Знаю, знаю, я очень злопамятна.– Дорогая, как все замечательно, – улыбнулась я. Мы обменялись парой дежурных фраз, прежде чем Пилар ушла, заручившись моим обещанием позвонить, чтобы обсудить детали.– Как здорово! – завизжала Никки, как только захлопнулась дверь.– Просто великолепно.– Все будет, как в старые добрые времена. Мы трое снова вместе. – Ее глаза наполнились слезами.– Да, замечательно. Ну что, начнем?Мой план действий по «обновлению» Никки был готов. Я составила список всего, что нам предстояло пройти, – краткое содержание курса Мисс Маленькая Дебютантка.Мы начнем с азов:а) этикет;б) голос;в) осанка;г) поведение.А после нам придется заняться стилем – боюсь, это окажется самым сложным для Никки, учитывая ее манеру одеваться.Выборы новых членов должны были состояться всего через два месяца – время поджимало. Не следует также забывать, что до званого обеда у Граутов оставалось менее трех недель. Мне предстояло стать не только Генри Хиггинсом, но и чудотворцем. Но если мне удастся это провернуть, то очень вероятно, что прием поможет найти еще нескольких сторонников. Теперь, когда с нами были Пилар и Элоиза, мне нужны были всего лишь три человека, и я была уверена, что после провала Алкогольного чаепития никакие мольбы и уговоры не заставят присутствовавших на нем дам поддержать мою протеже. Понимая, что от этого никуда не денешься, я решила сначала разобраться с самым сложным. Стиль.– Никки, давай для начала обсудим, как ты одеваешься.Она улыбнулась, как будто знала наперед.– Я запомнила, что ты сказала, – она указала на себя. – Видишь, банты и жемчуг.Эти слова будут преследовать меня до конца моих дней. Думаю, на моей могиле вместо «Она была великолепна» будут красоваться слова «Она любила банты и жемчуг».– Ты же сама советовала мне так одеться.– Не пойми меня превратно, дорогая, ты потрясающе выглядишь, – вдохновенно врала я. – Быть может, даже слишком потрясающе. Весь этот жемчуг – девушки просто позеленеют от зависти.Никки удивленно моргнула.– Зависть, – настойчиво продолжала я, – когда мы пытаемся заручиться их поддержкой для твоего избрания в Лигу, не самое подходящее чувство.– Что ты имеешь в виду?– Возможно, твой бант слишком экстравагантен для нашей маленькой группы. А жемчуг слишком броский. Ты же хочешь им понравиться – хотя, конечно, важно не это, а то, чтобы они не стали ревновать.– Ревновать? – спросила она, глядя так, будто я только что наградила ее короной Царицы Полей. – Мне никогда это не приходило в голову! Не могу поверить. Ну надо же!– Но помни, ревность – плохое чувство. Что не совсем правда.Конечно, поведение ревнивой женщины абсолютно непредсказуемо. Но покуда у тебя есть власть, чужая ревность может быть тебе очень даже полезной. Тот, кто испытывает зависть или ревность, всегда оказывается в более слабой позиции. И хотя меня в повседневной жизни окружали завистницы, мне было вовсе ни к чему, чтобы они завидовали Слишком Броской Жене Говарда Граута. Мне нужна их помощь, чтобы провести ее в Лигу. Хотя, честно говоря, ни одна из известных мне женщин не позавидовала бы банту или жемчугу Никки.– Пойдем наверх, в гардеробную. Я покажу тебе одежду, которую, на мой взгляд, ты должна носить.– Правда? Ты сделаешь это для меня?– Конечно.По пути наверх Никки останавливалась через каждые два шага, чтобы рассмотреть то одно, то другое. Вазу. Картину. Семейные ценности семьи Хилдебранд.Я привела ее в мою спальню.– Ух ты, здесь все такое...Я ожидала слов «прелестное», «великолепное», «красивое» – они могут верно описать мое жилище.– Такое бежевое, – закончила она. Ну что тут скажешь?Я провела ее в гардеробную, и на этот раз вместо «бежевого» прозвучало:– Тут так скучно.Скучно, просто, неярко. И это она говорила обо мне.Никки подошла к встроенным полкам и шкафам с окошками на дверцах, чтобы можно было заглянуть внутрь. Открыв один, она провела рукой по вешалкам с кашемировыми свитерами (в Центральном Техасе их можно носить лишь несколько месяцев в году, и они уже были убраны до осени).– Они такие мягкие, – промурлыкала Никки, прижавшись к одному джемперу щекой.Потом она засунула его обратно (не сложив) и обернулась ко мне:– Ну, я готова. Я сказала Гови, что буду делать все, что ты скажешь. Итак, расскажи, какую одежду мне следует носить.– Общее правило, которое нужно всегда помнить, таково: внешний вид леди должен быть неброским, скромным и сдержанным. Возьмем, к примеру, украшения.Никки явно начала нервничать.– Ты когда-нибудь слышала выражение «До обеда никаких бриллиантов»?Она скосила глаза, задумавшись, что бы это могло значить.Я не хотела, чтобы она переутомилась в самом начале.– Это значит, что бриллианты – за исключением бриллиантовых обручальных колец – нельзя надевать днем, а точнее, до шести вечера.Она подняла руки и ощупала свои гигантские серьги с бриллиантами.– Я не могу носить свои бриллианты? Можно было подумать, что я не разрешила ей носить никакой одежды, хотя это, возможно, не очень бы ее расстроило.Я продолжила наступление:– И еще, леди никогда не носит часы после шести вечера – люди определенного класса, скажем так, по вечерам не следят за временем.Ее рука потянулась к запястью.– Если нельзя носить бриллианты до шести, а часы после шести, когда мне носить вот это? – И она показала свои часы, инкрустированные бриллиантами.Я постаралась утешить ее и пожала плечами.– Никогда? О Боже! Я не могу носить мои часики! Но я люблю их! Это моя самая любимая вещь.– К сожалению, часы с бриллиантами нельзя надевать вообще.Никки часто заморгала. Я поспешно продолжила:– Браслеты на щиколотку.Она перевела взгляд на свои ноги и наморщила нос. Было понятно, что она догадывается, что что-то не так, просто не знает, что именно.– Ты хочешь, чтобы я надевала его поверх чулок?Я сдержала дрожь.– Нет, не поверх чулок. Единственное подобающее место для браслета – это запястье.Она нахмурилась:– Но ведь это же браслет на щиколотку?!– Никаких щиколоток!Она снова захлопала глазами.Прежде чем она успела ответить, я сказала:– Давай перейдем к одежде.Было не похоже, что ее вдохновило мое предложение, но потом она глубоко вздохнула, собираясь с силами.– Может быть, я примерю что-нибудь из твоей одежды, посмотрю, как она смотрится и все такое?– М-м, ну... хорошо.Я перебрала несколько платьев, ища такое, которое бы наилучшим образом выражало понятие «сдержанность». Я нашла идеальный вариант, бежевое английское платье с плетеным кожаным поясом. Я никогда не носила его, потому что выяснилось, что оно плохо сидит на груди. Хотя у меня и великолепная грудь, она не слишком большая, а фасон платья ничуть не подчеркивает мои формы. Но на Никки оно будет сидеть просто запредельно.– Voila Вот (франц.)

. То, что надо.Лицо Никки вытянулось.– Ты хочешь, чтобы я надела это старье? Глава тринадцатая – Только примерь его, – уговаривала я.– Но оно бежевое.– Что ты имеешь против бежевого?– Того, что он скучный, достаточно?– Сарказм леди не к лицу. – Неужели это произнесла я? Точь-в-точь моя мать. – Бежевый вовсе не скучный, Никки. Он может великолепно смотреться.При хорошем крое и ткани, на определенном типе женщин.Вряд ли мне удалось ее убедить, поэтому я продолжила наступать:– Пойми, женщина носит одежду, а не наоборот. После встречи с Никки Граут люди должны помнить ее, а не ее платье.Невозможно было втолковать ей, что для некоторых женщин одежда становится доспехами, будь то дикие обтягивающие леггинсы или черные строгие костюмы и уродливые очки. Я считаю, что шарм, исходящий от женщины, должен поведать миру о ней, а не о ее одежде. Однако если у женщины нет шарма, сделать что-нибудь очень трудно.– Теперь обувь. Я всегда держу под рукой лишнюю пару лодочек от Феррагамо на всякий экстренный случай. Какой у тебя размер?– Семь с половиной.– Отлично.Я вытащила коробку и вручила ей. Она с подозрением взяла ее и заглянула внутрь. Лицо ее изменилось, как будто ей вонзили в сердце одну из ее шпилек.– Без каблука?Она посмотрела мне на ноги. Мои туфельки казались почему-то скорее безжизненными, чем классическими, рядом с туфлями Никки. Это было просто нелепо.– Они не без каблука. У них миленький каблучок в один дюйм. Ты должна доверять мне в этом, Никки. – Я протянула ей бежевое платье с поясом. – Платье я тоже не носила. Примерь.Казалось, она вот-вот начнет протестовать. Но потом смирилась и очень быстро разделась до трусиков и лифчика. Обычная женщина за эти секунды успела бы лишь снять пальто.Сказать, что я была в шоке, значит ничего не сказать. Я-то думала, что она возьмет платье домой и померит позже, к тому же я не видела раздетую женщину с тех пор, как в средней школе меня заставляли посещать уроки физкультуры. Однако у школьниц не было форм Памелы Андерсон и белья, которое продают в магазинах, куда покупатели до восемнадцати лет не допускаются.Я отвернулась.– Одевайся, – и поспешно вышла.Через пару минут появилась несчастная Никки, одетая в бежевое платье и лодочки – без чулок, с чем я разберусь чуть позже. Странным образом, нейтральная палитра цветов приглушила все в ней – накладные ресницы, яркие пятна румян, даже большой бюст.– Никки, ты выглядишь прелестно. – Я в самом деле так думала.Когда мы спустились вниз, у нее был очень мрачный вид. Свою собственную яркую одежду она положила в ярко-зеленую сумку.– Я бы не хотела, чтобы мне пришлось одеваться, как какая-нибудь старуха.– Как старуха? Ну, знаешь. Я ношу бежевое, и разве я похожа на старуху?– Раз уж ты спросила...Я оборвала ее:– Ленч готов. – Учитывая ее вкус, я сомневалась, что хочу услышать ее мнение.Я провела Никки на веранду – там мы займемся основами этикета. На столе был белый фарфор с тонким цветочным узором, подходящий для неформальной дневной трапезы.– Ух ты! – воскликнула Никки, подняла тарелку и перевернула ее, чтобы посмотреть клеймо. – Должно быть, эта посуда стоит целое состояние!Я взяла тарелку у нее из рук и поставила на место.– Нельзя поднимать и рассматривать посуду, сидя за столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42