– Он вручил Говарду толстую кипу бумаг. – Полагаю, ты не догадывалась о том, что это мой дом, а не твой?Я потеряла самообладание:– Это ложь!Говард быстро просмотрел бумаги и поднял взгляд на Гордона:– Ублюдок, да ты готовил это целые месяцы!Мой бывший муж пожал плечами:– Что я могу сказать?Говард повернулся ко мне:– Это документ о разделе имущества при разводе. Здесь указано, что он получает дом.– У нас был заключен брачный контракт!– Это соглашение аннулирует все, что было раньше. Судя по дате, ты подписала этот документ несколько месяцев назад.Принимая во внимание мою дурную привычку подписывать все подряд, я могла отписать ему всю свою жизнь, не подозревая об этом. Видимо, так я и сделала.Вот вам и наглядный урок того, что нужно читать каждую строчку документов, которые кладет перед вами ваш предположительно преданный муж. А люди еще удивляются, как рок-звезды, разводясь, лишаются своих огромных состояний. Я едва не потеряла сознание при мысли, что меня можно включить в категорию людей, затянутых в кожу, с сережками не только в ушах и очень плохими прическами.В глазах у меня снова помутилось.Грузчики начали подниматься по лестнице. Казалось, я оглохла, окаменела. Я едва различала звуки сквозь звон в ушах. Я видела, как спорят Гордон, Говард и помощники шерифа. Я уловила такие слова, как судья, предписания и «ты еще получишь от меня пинка под зад». Но результат был прежним. Меня выселяли из моего собственного дома. Кика была просто не в себе.– Я говорил тебе, что однажды я от тебя избавлюсь, – сказал Гордон моей горничной.Она замахнулась на него своей сумочкой. Он перехватил ее:– Не в этот раз.Меньше чем через час вся наша с Кикой одежда была упакована в коробки и погружена в фургон, оставивший уродливый шрам на моей прекрасной дорожке из красного кирпича. Когда грузчики закончили свою работу, Гордон повернулся ко мне:– Ну, детка, уматывай.Я бы налетела на него с кулаками, если бы не вошла Джанет Ламберт, с головы до ног одетая от Шанель, а позади нее шли посыльные, неся весь модельный ряд чемоданов от Луи Вюиттона.Минни остановилась, встала в позу и сказала:– Она еще здесь?Думаю, я могу гордиться тем, с каким достоинством и невозмутимым видом я перенесла многое: пропавшие деньги, скандальные картины, критику в адрес моих бедер. Но мисс Мышка, переезжающая в мой дом, стала последней каплей.В ступоре я как-то добралась до дворца Граутов, где наши с Кикой вещи выгрузили и поставили в коттедж для гостей позади дома. Мы сидели за кухонным столом у Граутов, и Кика с Никки кудахтали надо мной. Говард тоже был там, и у него был гораздо более жизнерадостный вид, чем следовало бы.– Гордон заглотил приманку, – сказал он без всякого повода, доставая из холодильника разную еду.– Что? – спросили мы.Он улыбнулся, кладя ломтик болонской ветчины на белый хлеб. Сверху он положил американский сыр, сложил хлеб пополам и откусил, не добавляя приправ, не разрезав сэндвич, не пользуясь тарелкой, вообще без каких-либо признаков цивилизованного поведения.– О чем ты? – спросила я.С набитым ртом он пустился в объяснения.– Как я и сказал тебе еще тогда, когда мы обнаружили документы о разводе, мне нужен был способ, чтобы выманить его из укрытия. Непонятно было, как это сделать. – Он прохаживался по кухне, ел и говорил. Увидев, что я уставилась на его сэндвич, он протянул его мне. – Хочешь кусочек?Да уж.– Нет, спасибо.– Как хочешь. – Он продолжал жевать. – К счастью, ответ внезапно пришел мне в голову, как это и должно было случиться. Я вспомнил, что Гордон изо всех сил пытался не допустить, чтобы я поселился в «Ивах». Кричал повсюду, что мое присутствие губительно скажется на всем поселке, и о том, какое это преступление, если я буду жить по соседству с его прекрасным домом. – Он усмехнулся. – Не нужно было залезать ему в голову, чтобы понять, что он любит это место. – Говард приподнял брови. – Так что я решил пустить слух...У нас с Кикой перехватило дыхание.– В Мексике и на Карибах, – пояснил он, – не здесь.Он закатил глаза, увидев, как мы облегченно вздохнули.– Слух о том, что я, как твой юрист, заставляю тебя продать дом.– Но я не продаю!– Конечно, не продаешь. Но, если я не ошибаюсь, он не хотел, чтобы дом был продан, а единственный способ получить гарантии, что этого не произойдет, – это вернуться сюда. – Он улыбнулся. – Как я сказал, он заглотил наживку. Все идет по плану.– По плану? – Возможно, я взвизгнула. – То, что меня вышвырнули из моего собственного дома, – часть твоего плана?Если Говард и заметил мой взрыв эмоций, он не отреагировал.– Фреди, я верну твой дом. Это так же просто, как отобрать конфетку у ребенка. Женщину выкинули из ее собственного дома? Да я запросто выиграю такое дело в суде. Пока же у нас есть Гордон в городе, который ведет себя, как последний мерзавец. Без сомнения, он способен на большее, чем просто развестись с тобой и захапать твои деньги, я это чую. Вот почему он нужен нам здесь – тогда мы сможем подтолкнуть его к действию.Как будто мне от этого должно было стать легче.Следующие несколько дней Кика от меня не отходила. Я сидела в доме для гостей на кухне, положив локти на стол. Если бы передо мной была тарелка супа, я бы ела, причмокивая.– Кика, что мы будем делать?Она с нежностью посмотрела на меня и провела рукой по моим волосам, как она делала, когда я была ребенком.– Не знаю, как у тебя, малышка, а у меня есть четыреста одна тысяча сбережений.Это было абсолютно нетактично. Я так смеялась, что в итоге расплакалась.Кроме того, что я научилась плохо вести себя за столом, я еще много спала – в противном случае мне пришлось бы прибегнуть к помощи изрядных порций алкоголя, так как каждый раз, как я просыпалась, меня ждала очередная плохая новость.В четверг в «Уиллоу-Крик таймс» появился заголовок: «Уайер и новая жизнь» – объявление об их свадьбе.В пятницу Гордон снова оказался в газете – на этот раз в светской колонке. «Уайеры идут в клуб» – совершенно неостроумная заметка о ленче моего бывшего и его новой жены в загородном клубе Уиллоу-Крика.В субботу позвонила моя мать.Натянув до подбородка одеяло, я поднесла телефон к уху.– Ты читала газету?Я колебалась.– Фредерика, ответь мне, да или нет?– Выбираю ответ «нет» за тысячу баксов.Она сказала, что у нее просто нет слов, после чего долго распространялась о том, какое я для нее наказание. Но я, как всегда, была не в настроении обсуждать свои трудности с матерью. Мне было тяжело читать о том, что Гордон и эта женщина живут в моем доме, общаются с моими бывшими друзьями, но еще больнее было сознавать, что все мои знакомые читают то же самое. Я и подумать не могла о том, чтобы когда-нибудь снова появиться в «Брайтли».– Скажи мне одно, – попросила мать, – это правда, что ты живешь в гостевом доме у Говарда Граута, а твой ни на что не годный муж развелся с тобой и живет в твоем доме с какой-то... какой-то... женщиной?– Да.Одно слово, но его оказалось достаточно, чтобы моя мать выдала тираду о том, что я первая из Хилдебрандов, кто развелся, и, что еще хуже, во мне нет серьезного стержня.– Это позор, скажу я тебе.Волна праведного возмущения захлестнула меня. Я села, сбросив одеяло.– Мама, я вполне серьезна. Ты что, предпочла бы, чтобы я была женой человека, который сделал вазэктомию, ничего не сказав мне, украл мои деньги и сбежал с другой женщиной?Сказать, что она была ошеломлена, было бы слишком мягко.– Боже правый, Фредерика, почему ты мне не рассказала?Я не хотела напоминать ей об их с папой финансовых проблемах:– Мама, мне надо идти.– Фредерика, ты должна срочно приехать сюда и обсудить все это со мной и твоим отцом.– Прости, мама, но я занята, завалена делами по горло. Как-нибудь в другой раз.Я повесила трубку; когда телефон стал снова звонить, я упала назад на сбившиеся простыни. Этот приступ возмущения совершенно вымотал меня.Я спрятала голову под относительно мягкую пуховую подушку, чуть не плача при воспоминании о моих собственных подушках. Но я тут же прогнала эту мысль из головы и уговорила себя снова уснуть.Не знаю точно, сколько прошло времени, но в какой-то момент появилась Кика, раздвинула занавески, нашла пылесос и начала пылесосить. Дело было не в том, что она хотела навести чистоту, уверяю вас. Просто это был ее самый эффективный способ вытащить меня из постели.– Вы не спите, мисси Уайер? – спросила она через плечо.– Сплю.– О, простите меня!Я хмыкнула.Она пренебрежительно фыркнула и направила щетку в сторону кровати.– Пора вам вставать.– Легко тебе говорить. У тебя четыреста одна тысяча сбережений.Она резко поставила пылесос, выключила его со щелчком и сдернула с меня одеяло:– Ну, хватит.Думаю, она теперь смотрит не только мексиканские реалити-шоу, так как в последнее время у нее стало проскакивать ужасно много американского слэнга.– Уходи, – сказала я, с головой укрываясь одеялом.Она шумно выразила недовольство:– Да что это вы? Вы что, собака, которая легла лапами вверх по команде «труп!»?– По команде «умри!».– Неважно.Я застонала в подушку.– Вы не собака, мисси Уайер. Вы борец. Вставайте! – приказала она, полностью срывая одеяло с постели.– Нет, спасибо. – Я, как всегда, вежлива.– Ваша мама здесь.Это привлекло мое внимание.– Но я только что с ней говорила.– Три часа назад, – сказала Кика с изрядной долей сарказма. Я уже говорила, как это недостойно?Отбросив подушку в сторону, я села и посмотрела на горничную невинными глазами:– Скажи ей, что меня нет.– Слишком поздно.– Скажи ей, что я говорю по телефону... или что я в ванной. Пожалуй, ванная лучше, скажи, что я в ванной. Она никогда не зайдет, если будет думать, что я голая.– Не могу.– Кика!– Поторопитесь. Она уже едет от ворот охраны. Я моментально оделась и вышла из спальни как раз тогда, когда с другой стороны в нее, подобно кораблю, вплыла моя мать.– Здравствуй, мама.Она оглядела меня, удивленно приподняв бровь. Если ее и повергло в ужас то, что мои волосы были забраны сзади в узел, а одежда измята, она ничего не сказала. Да и кто на моем месте стал бы заботиться о внешности, когда все мои секреты стали главной газетной сенсацией. Теперь все знают, что муж оставил меня ради другой женщины и что у меня нет денег. За считанные дни из Скандально Известной Женщины я превратилась в Обманутую Нищую. И, позвольте заметить, ни одна из этих категорий не пользуется большой популярностью в Лиге.– Обойдемся без французского? – только и сказала она.Мне удалось рассмеяться:– Я решила переключиться на китайский.Блайт Хилдебранд очень внимательно посмотрела на меня, и я ожидала какого-нибудь колкого замечания, но ничего не последовало. Она крикнула своего водителя и прошла мимо меня прямо в маленькую кухню.Вошел постаревший Радо, неся в руках две сумки.– Мисс Фреди, – сказал он и приложил бы руку к своей ковбойской шляпе, если бы они не были заняты сумками. – Я ужасно сожалею о том, что вы попали в такую неприятную ситуацию.Мне захотелось обнять его.– Спасибо, Радо.Мама извлекла из сумок продукты и вещи, которые, на ее взгляд, могли мне понадобиться. Мне даже показалось, что она хотела обнять меня.На глазах у меня выступили слезы, а в горле застрял комок от этого маленького проявления доброты. Я почувствовала себя очень плохо. К счастью, Блайт Хилдебранд не прикоснулась ко мне. Я бы, наверное, умерла, если бы она хотя бы улыбнулась.Но, конечно, она не сделала этого. Резко повернувшись, мать стала давать указания по поводу продуктов. Наконец она закончила, и я подумала, что теперь она уйдет.– Кика, я бы хотела стакан чая.Моя горничная отреагировала не сразу:– Si, Senora.– Фредерика, сядь.Я почувствовала, будто снова стала ребенком, и повертела свой стакан на столе.– Фредерика, перестань играть с посудой.– Прости.– Прости? И это все?Это прозвучало, как вопрос с подвохом. Она пристально смотрела на меня.– Прости... что ты... проделала весь этот путь, а у меня даже нет сандвичей с огурцом.– Фредерика, ты не сказала мне ни слова об этой... этой картине.– Ах, это. – Я надеялась, что более поздние события, попавшие в газеты, заставят ее забыть о показе. – Разумеется, я очень извиняюсь за картину.– Никогда мне не было так стыдно.– Знаю, и я правда прошу прощения.– Как ты могла поступить так вульгарно?Я думала, что она вряд ли захочет слушать о том, как привлекателен Сойер Джексон, или о том, как мы попали под дождь. И вот – меня выставили на обозрение перед всем Уиллоу-Криком.Вместо этого я прибегла к традиционному «Я не подумала».Секунду она смотрела на меня, а потом вдруг неловко заерзала на стуле. Удивительно! Моя мать не испытывает неловкости. Никогда.– Жизнь может иногда подкинуть нам крученый мяч.Представить мою мать, использующей бейсбольную лексику, было не проще, чем представить ее играющей в бейсбол. В любом случае, мне не хотелось продолжать эту тему.– Я говорила, что сожалею о картине.С разочарованным вздохом мать отставила оба наши стакана в сторону, подалась вперед и оперлась локтями о стол. Локти на столе!– Послушай меня, – сказала она. – В жизни не всегда все просто. Возьми меня, например. Твоя бабушка возненавидела меня с первого взгляда.Я едва успела проглотить чуть не вырвавшееся «Ты знала об этом?»– Когда твой отец привел меня в дом, Фелиция Хилдебранд задалась целью сделать меня несчастной. Каждый раз я подвергалась нападкам с ее стороны, но никогда не сдавалась. Конечно, мне нравилась жизнь, которую обещал твой отец, и, не спорю, я постоянно делала все не так. Но я люблю Турмонда Хилдебранда, и я упорно боролась за свое место под солнцем. Это было не просто, но я не сдалась. – Мама посмотрела мне прямо в глаза. – Твоя проблема в том, что тебе всегда все доставалось без борьбы.Я в самом деле была не в настроении для лекции на тему «Фреди Уайер, избалованная принцесса». Но моя мать в этот день была полна неожиданностей. Она протянула руку и взяла меня за подбородок:– Ты все еще та девушка, которая пытается занять свое место. Ты просто споткнулась о кочку на дороге.Если вспомнить, Сойер сказал почти то же самое.– Сейчас люди пытаются уничтожить тебя, а это означает, что у тебя нет времени сидеть и делать вид, что все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42