– Ты бы удивилась, узнав, в какие рестораны ходят сейчас ребята в этом возрасте. Правда, им не подают шампанское. Но поскольку я импровизировал, я подумал, почему бы не сымпровизировать все. Лучшие закуски, подальше от толпы... – Бобби протянул руку через стол и накрыл ее ладонь. – И никаких наставников.
Трепет пробежал по спине Лейси. Она чувствовала, что ей нужно освободиться от постоянного груза ответственности, снова стать молодой. Ей хотелось забыть все, пусть даже только на этот вечер. И когда Бобби снова подлил ей шампанское, хотя сам лишь чуть отпил из своего бокала, она не стала возражать. Вбирая в себя тепло и очарование этой комнаты и общества Бобби, Лейси почувствовала, как годы невзгод и унижений тают, словно снежинки, падающие на окружающее бассейн нагретое стекло.
Они разговаривали и смеялись. Бобби рассказал несколько историй из своей юности, поведал о своих надеждах и мечтах. Лейси была уверена, что он никогда раньше не говорил так открыто и с таким юмором о своих похождениях и неприятностях, связанных с попытками пробиться в этом мире. Шампанское ударило Лейси в голову, и когда Бобби подошел к рассказу о том, как в седьмом классе врезался в столб, заглядевшись на очень популярную Тину Дэвис из параллельного английского класса, она смеялась, как никогда в жизни.
– Ни за что не поверю, что Бобби Мак, Макинтайр, мог быть таким озабоченным, – задыхаясь, с трудом проговорила она.
– Не думаю, что среди мужчин найдется хоть один, кто в свое время не прошел через эту стадию. Я проходил через нее в седьмом классе.
Когда они покончили с тортом, Лейси встала из-за стола с ощущением пьянящей легкости. Она начала слегка раскачиваться под музыку.
Бобби смотрел на нее долго, минуту или больше, прежде чем заиграл новый компакт-диск и полилась медленная мелодия.
– Давай потанцуем.
И они закружились в танце. Бобби отлично вел ее, их тела двигались удивительно слаженно. Лейси ощущала жар каждого прикосновения. Ей хотелось чего-то такого, чего она не могла получить. Надежности. Уверенности. Прочных отношений с Бобби, а не таких, когда два человека используют друг друга, а потом расстаются.
В ней закипало раздражение, и она отпрянула, когда Бобби нагнулся и поцеловал ее в шею.
– Нет!
– Ты о чем?
Что она могла сказать?
– Я знаю, что ты все это делаешь, чтобы отвлечь мои мысли от Робин, и от всей души признательна тебе за это. Но...
– Это не имеет никакого отношения к Робин. Я делаю это для тебя.
Эти слова опять вызвали у Лейси противоречивые эмоции: радость и панику. Радость по поводу его доброты. И панику, потому что в их отношениях ничего не изменилось. Этот человек продолжал чураться чувств. И этот человек утром уедет.
Мир вдруг показался ей несправедливым. Лейси вывернулась из-под руки Бобби и попыталась рассмеяться.
– Хватит танцевать. Я хочу плавать.
Налицо Бобби опять легла тень, и он остановился, опустив руки.
– Я, пожалуй, воздержусь.
– Ну давай, – прошептала Лейси, которой шампанское придало храбрости. – Будет весело.
– Лейси, это бал, а не вечеринка в бассейне.
Она ощутила внутри какой-то щелчок: прошлое столкнулось с настоящим, и в ней вдруг возникла неведомая доселе тяга к совершению безрассудных поступков. Лейси сделала основательный глоток шампанского и, изогнувшись, потянулась рукой за спину, пытаясь дотянуться до застежки. Глаза Бобби потемнели, когда она дернула вниз застежку молнии. Лейси помедлила всего секунду, прежде чем повести плечами и позволить платью упасть к ногам. Она заметила, как на лице Бобби появилось озадаченное выражение и как он прищурился, когда увидел ее в эффектной комбинации черного цвета.
Забыв об осторожности, все еще пребывая во власти беззаботного отчаяния, Лейси сбросила туфли и сняла пояс с чулками. Потом протянула к Бобби руку:
– Поплавай со мной, Бобби.
Он не двинулся с места и, казалось, не дышал, хотя она видела, как зажглись его глаза, разглядывавшие ее.
– Только сегодня, – добавила она. – Пожалуйста.
Лицо Бобби словно окаменело, и прошла вечность, прежде чем он вызывающе вздернул вверх подбородок.
– Я не умею плавать, – наконец произнес Бобби.
Ответ поразил Лейси. Слова Бобби вообще довольно часто поражали ее. Откуда взялся этот человек, который наделен огромной силой, но никак не может расстаться с образом маленького мальчика, точно так же, как она не может выйти из образа забеременевшей в шестнадцать лет девчонки? Лейси стало грустно, она остро ощутила, что она неудачница и не может ничего изменить.
– Я тоже не умею плавать, – прошептала она и взяла его за руку. – Как могло случиться, что мы с тобой такие разные и в то же время так похожи? Как две стороны одной медали. Ты плохой мальчик, а я правильная девочка, и каждый из нас скрывает, кем является на самом деле. Напуганные дети, старающиеся приспособиться к этому миру.
Бобби сдвинул брови; он начал заводиться, и Лейси отвернулась. От него. От этого мира. Затем она подошла к краю бассейна с глубокой его стороны.
– Лейси! – резко окликнул ее Бобби.
Она стояла на краю и вглядывалась в глубину, ощущая такое знакомое чувство всепоглощающего страха. Но стремление к свободе все больше овладевало ею, подталкивало ее; сила притяжения исчезла, а может, Лейси оставил страх, улетучился под воздействием шампанского, уступив место желанию ощутить свободный полет.
– Лейси, не надо.
Но было слишком поздно. Она прыгнула, вода тут же приняла ее и словно окутала теплым удобным коконом, в котором Лейси почувствовала себя в безопасности, подвешенной где-то вне окружающего мира. Ее тело погружалось все глубже, из волос выпадали заколки и шпильки.
Лейси показалось, что она услышала свое имя, но оно прозвучало приглушенно, издалека. И она подумала о Бобби. Бобби, которого она любила.
Эта мысль так поразила ее, что она забыла о безопасности, которую ей обещала вода. Она любила Бобби. Она не хотела видеть в нем просто друга. Не хотела, чтобы он уехал из-за неопределенности в их отношениях. Лейси хотела пробиться сквозь защитную стену, которой он окружил себя. Она хотела, чтобы он тоже любил ее.
У Лейси смешались мысли, и вода вдруг стала казаться уже не коконом, а ловушкой. Она ощутила жжение в легких, и ей нестерпимо захотелось глотнуть воздуха. Ее ноги коснулись дна, и как раз в тот момент, когда она решила оттолкнуться и всплыть, Лейси почувствовала, как вода взорвалась, ее качнуло, а потом чья-то рука схватила ее за запястье и потянула вверх, все выше, пока не вытянула на поверхность.
Сильная рука Бобби тащила Лейси по воде в сторону от глубины, на мелководную сторону бассейна. Когда он отпустил ее, она наконец взглянула в его лицо. Хмурое, злое.
– Ты до смерти напугала меня! – взъярился Бобби. Его голос эхом отдавался от стеклянных стен и потолка.
Но сейчас гнев Бобби не задевал Лейси. Она вцепилась пальцами в намокшую рубашку Бобби и притянула его к себе. Лейси поддалась тому, что так долго подавляла в себе. Она хотела быть свободной. И ее влекло к этому человеку. Бобби сопротивлялся какую-то секунду – и сдался. Он схватил ее и, жадно впившись ртом в ее губы, повлек по мелкой воде.
Они прилипли друг к другу, с жадностью смакуя губы, слизывая смешанные с хлоркой слезы. Задохнувшись, оторвались друг от друга, и только тогда Лейси поняла, что это были его слезы.
Ей казалось, что сейчас разорвется сердце. Растянутые в жалкой улыбке губы дрожали.
– Эй, – сказала Лейси едва слышно, – это единственный способ научиться плавать.
– Черт тебя возьми, – сказал Бобби, то ли ругая ее, то ли восхищаясь ею, и снова притянул ее к себе.
Они целовались жадно, и его руки ощупывали ее тело, будто он хотел убедиться, что Лейси не пострадала. Но она хотела другого. Она хотела его.
Лейси нетерпеливо рванула его рубашку, и в воду посыпались ониксовые пуговицы. Они падали на дно, как маленькие камешки. Однако Бобби все еще сопротивлялся ей.
– Почему? Ну почему ты подавляешь в себе чувства?
– Я чувствую.
Он выпрямился, но она продолжала цепляться за него.
– Нет, не чувствуешь. Ты делаешь так, чтобы другие чувствовали. Но не ты.
Бобби без особых усилий высвободился из сплетенных на его шее рук и побрел к ведущим из воды ступенькам.
– Бобби, остановись, пожалуйста. Тебе не кажется, что я все понимаю?
Он приостановился в нерешительности и, обернувшись, посмотрел на нее. У него снова был вид помещенного в клетку затравленного животного.
– Взгляни на этот дом, на этот бассейн, – потребовала она, направляясь к нему по воде. – Тебе не кажется, что я понимаю, зачем тебе все это?
– Это только то, что ты видишь, и ничего более.
– Нет. Ты пытаешься изменить прошлое, приобретая все то, что прежде было для тебя недосягаемым. Машины, женщины, псевдосемья у барной стойки. Этот дом и бассейн.
Бобби отвернулся и снова побрел к ступенькам.
– О, Бобби! – последовав за ним, прошептала Лейси. Пытаясь остановить его, она вцепилась в мокрую рубашку. – Неужели ты не понимаешь? Достаточно начать обманывать себя, чтобы потом с легкостью обманывать других. Не знаю, как кому, а мне это известно слишком хорошо.
Он вскипел:
– Я никого не обманывал!
– Намеренно, может быть, и нет. Но у тебя есть дом, в котором ты не живешь, и бассейн, хотя ты не умеешь даже плавать. Пусти меня к себе, Бобби, не отталкивай меня. Я ведь, как никто, понимаю твое желание стереть прошлое.
Тело Бобби напряглось, будто он вцепился в спасательный трос. Лейси приблизилась к нему и встала сзади, обхватив его за талию и прижавшись грудью к его спине.
– Позволь мне касаться тебя, Бобби, – сказала она, приподнимая его рубашку.
Бобби вздрогнул, когда она коснулась пальцами его голой кожи. С благоговейным трепетом Лейси исследовала каждый выступ мускулистой спины. Затем она обошла Бобби и, встав на первую выложенную изразцовой плиткой ступеньку, оказалась с ним лицом к лицу.
Играя желваками, Бобби сверлил ее глазами.
– Ты заслуживал лучшее детство, чем то, которое у тебя было, – сказала она, словно произнося тост.
И тут Бобби сломался. Издав какой-то утробный звук, он притянул Лейси к себе и сжал в объятиях.
– Позволь мне любить тебя, Бобби, – прошептала она. – Вместе со всеми шрамами из твоего прошлого.
И когда Лейси опустила руку в воду и начала расстегивать его ремень, он стал помогать ей. Скоро и его, и ее одежда плавала в воде.
Бобби собрал ее, положил на ступеньки и вцепился руками в гладкую кромку бассейна.
Глава 24
– Моя мама и отчим уехали.
Кайл тронул пикап с места, и, пока они ехали по центральным пустынным улицам, Робин ощущала трепет в предвкушении чего-то необычного.
– Я люблю тебя, – прошептал он. – И хочу быть с тобой.
Робин знала, что это так, чувствовала по его взгляду. И когда они подъехали к его дому, позволила ему провести себя внутрь.
В доме было темно, и Кайл по пути зажег пару светильников, так что теперь кухня и небольшая комната были тускло освещены. Потом он включил проигрыватель дисков, зазвучали чувственные ритмы медленного хард-рока. Взятый напрокат смокинг был уже как бы не к месту в этой причудливо декорированной комнате.
Робин подошла к окну, выходившему на залитое лунным светом поле для гольфа. Длинная лощина была белой от снега. Кайл подошел сзади и обнял ее.
– Ты такая приятная, – пробормотал он, затем медленно повернул ее к себе.
Они начали двигаться в такт музыке. Кайл нежно поцеловал ее, потом его руки скользнули по спине Робин вниз, и их тела соприкоснулись. А когда Робин обхватила его руками, нежность превратилась в потребность. Поцелуй стал более жарким, их языки сплелись. Кайл обхватил ее круглую попку, подтянул Робин повыше на себя и со стоном задвигал бедрами, чтобы она почувствовала, как он возбужден.
– Позволь мне заняться с тобой любовью, Робин.
Ей хотелось быть как можно ближе к нему, хотелось чувствовать, что он любит ее и лелеет, но она плохо понимала, как этого достичь. Кусая губы, Робин взглянула на него.
– Я не знаю, Кайл.
Он погладил ее по руке.
– Мы будем делать только то, что ты сама захочешь. Как только ты мне скажешь «стоп», я прекращу.
Они стояли лицом к лицу, и Робин молчала, не зная, как сказать «да», но понимая, что она этого хочет. Каждый раз, когда Робин возвращалась домой после их возни в его грузовичке, она неизбежно ощущала неудовлетворенность. Он доводил ее до такого состояния, что ей все время хотелось большего, хотелось зайти дальше. И уже не один раз, сказав маме, что едут в гриль-бар, они уезжали к реке и парковались в каком-нибудь уединенном месте.
В позапрошлую субботу Кайл полез рукой в ее трусики, а потом засунул палец глубоко в нее, и Робин хотя и хотелось еще, но в то же время она не могла сдержать слез.
И когда Кайл заметил эти слезы, он обнял Робин и сказал, что не будет ее торопить. Ведь у них впереди море времени. Но сегодня, когда он повел ее на бал, хотя ему совсем не хотелось туда идти, Робин должна была каким-то образом показать ему свою любовь.
Как будто догадываясь о ее мыслях, Кайл придвинулся к ней, положил руку ей на талию, а потом его ладонь скользнула под лиф ее платья и поползла вверх.
Робин затаила дыхание, затем закрыла глаза, не останавливая Кайла, пока его ладонь продвигалась все выше и, наконец, легла на ее грудь. Она ощутила судорожный выдох Кайла, почувствовала, как он встрепенулся, когда и другая его рука проникла под бархат и поползла вверх, собирая на запястье складки ткани.
– Подними руки, Роб, – пробормотал он, щекоча губами ее шею.
Она сделала, как он просил. Правильно она поступала или нет, но Робин подняла руки, позволив ему стащить верхнюю часть наряда через голову. Ткань была отброшена в сторону, и теперь Кайл благоговейно взирал на Робин. Может быть, он и привык к близкому общению с девушками, но у Робин не было сомнений, что ее вид восхитил его. Она прониклась незнакомым ощущением силы, которое быстро сменилось удивлением, когда он стянул с себя смокинг и рубашку.
У него была широкая атлетическая грудь с хорошо развитой мускулатурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40