– О, я давно – ваша.
На следующее утро мистер Диксон очень довольный пришел к дочери и сообщил о предложении Дахира.
– Передать ли принцу твой отказ или ты стала снова благоразумна? – лукаво спросил он.
– Благоразумна, – отвечала Эдита, красная, как вишня, и пряча лицо на груди отца. – Скажи принцу, что я согласна.
Помолвка справлялась торжественно. Двоюродный брат Сидней отсутствовал и обдумывал план мщения, но неожиданный случай помешал его злобным замыслам. Во время перелета испортился механизм его самолета, он упал, сломал ногу и руку и на несколько месяцев слег в постель.
Свадьба Дахира и Эдиты была не менее пышная, нежели обручение, и справлялась без всяких религиозных обрядов, к большому прискорбию невесты; мистер Диксон, будучи атеистом и материалистом, не признавал никакой религии.
По окончании великолепного обеда новобрачные сели в воздушный корабль принца и отправились в свадебное путешествие, которое заканчивалось Царьградом.
Когда они остались наконец вдвоем в маленьком салоне самолета, Дахир усадил Эдиту на диванчик и сказал весело:
– Ну, милая моя, теперь, когда мы муж и жена, задашь ли ты мне, наконец, вопрос, который так давно мучает тебя. «Он» ли это или только похож на него?
Раскрасневшаяся и смущенная Эдита блаженно взглянула на него.
– Ты уже знаешь, ты угадал мою мысль? Правда, я видела всего один раз таинственного незнакомца, твой живой портрет, и теперь даже сомневаюсь, однако…
Она колебалась и прижалась головой к его плечу.
– Я хотела бы лучше, чтобы ты был «другой», но не ангел. Дахир от души рассмеялся.
– Успокойся, дорогая, я – не ангел, хотя, в то же время, я и не совсем обыкновенный человек, но моя жена должна это знать. Видишь ли, я – член одного тайного братства ученых, которые умеют владеть силами, неведомыми профанам. Я увидал тебя, полюбил и захотел вернуть тебе здоровье; при помощи собратьев мне это удалось, но ты поймешь, что подобное оккультное знание, для того чтобы быть примененным на практике, требует особых условий. Готовься же в качестве моей жены увидать вещи, которые покажутся тебе необычайными и непостижимыми. Можешь ли ты пообещать мне не любопытничать, особенно никогда не разбалтывать отцу и не выдавать кому бы то ни было того, что узнаешь или что будешь подозревать относительно тайны моей жизни?
Объятая суеверным страхом, Эдита вздрогнула и с минуту молчала; потом в глазах ее сверкнула бесконечная любовь и, сжимая руку Дахира, она ответила твердо:
– Ты меня любишь и я – твоя, чего мне больше желать? Ты спас меня, и это только усиливает, если возможно, мою любовь и благодарность. А что мне до остального? Не бойся с моей стороны ни нескромности, ни любопытства.
Дахир прижал ее к себе и нежно поцеловал.
– Благодарю, дорогая, за любовь твою и доверие, но позволь мне сказать, что чудесное в твоей жизни начинается с этой поры. Мы едем в Индию, к моему учителю и руководителю, одному из ученых, которому ты обязана жизнью, просить его благословить наш союз, не получивший освящения свыше.
Наконец самолет остановился перед террасой дворца Эбрамара. Молодые супруги вышли и, пройдя несколько роскошных зал, вступили в кабинет ученого. В задней стене теперь была открыта глубокая полукруглая ниша, озаренная голубоватым светом, и там стоял маг. Сноп ослепительного света ореолом окружал его, и его белая одежда сверкала, как снег на солнце.
Вся дрожа, опустилась Эдита на колени около Дахира. Эбрамар поднял руки и из его ладоней вылетели два светящихся шара, кружившиеся над головами новобрачных, а затем как бы ушедшие в них. Затем Эбрамар произнес молитву, благословил их, поднял и, поцеловав, поздравил.
После этого все прошли в столовую, где Дахира ожидал сюрприз – Супрамати с женой, приехавшие их поздравить, и Ольга оживленно рассказывала, что собиралась уже спать, как вдруг пришел муж и, смеясь, предложил ей съездить поздравить Дахира.
– Эбрамар приглашает нас, – прибавил он. – В ту же минуту явился широкий луч света, а на полу образовался большой красный треугольник. Мы вошли в него, Супрамати завернул меня в свой белый плащ и… не знаю, как мы очутились здесь. Не чудесно ли такое происшествие и какое нам выпало счастье выйти за таких ученых, – прибавила она, целуя Эдиту.
Ужин прошел очень весело и оживленно: Эбрамар был самым любезным хозяином. Он отечески отнесся к молодым женщинам и на память об этом дне подарил им древние медальоны, украшенные изумрудами.
После ужина Супрамати собрался уезжать, но когда и Дахир хотел последовать его примеру, Эбрамар сказал ему:
– Не желаешь ли ты остаться и провести здесь несколько недель твоего медового месяца? Я приготовил вам помещение; сам же я отправляюсь к приятелям, живущим на острове, прежде необитаемом, – он лукаво улыбнулся, – где мы намереваемся произвести несколько любопытных опытов. После вы присоеди-
нитесь к Супрамати, чтобы помочь ему, пока не найдется какого-нибудь полезного дела и для тебя, Дахир.
Эдита была в восторге и горячо благодарила Эбрамара, отведшего их в приготовленное им роскошное помещение с живописным видом из окон на сады и горы. Залитая луною, картина эта казалась сказочной.
В глубокой тишине волшебного дворца Дахир с женой провели несколько недель безмятежного счастья.
Несмотря на свою долговременную жизнь, Дахир не знавал радости домашнего очага, тихого счастья истинной любви. Страстная и безграничная любовь Эдиты согрела и смягчила сердце ученого, столь юного телом и старого душою; да и сам он горячо привязался к милой и привлекательной женщине, читавшей в глазах мужа малейшее его желание и вместе энергично работавшей над развитием своего ума и приобретением познаний, чтобы и духовно приблизиться к нему. Потому с большим сожалением покинули они Индию и поселились в Царьграде, в маленьком дворце, приготовленном для них Супрамати.
Как только они устроились, Дахир стал помогать Супрамати и в сообщениях, которые продолжали привлекать публику, и в руководстве тайной эзотерической школой, насчитывавшей уже около 300 членов.
– Немного для населения в несколько миллионов, но это все, по крайней мере, серьезные адепты, люди преданные, на которых можно положиться.
Собрания у Ольги также не остались без результата. Началось с того, что сперва смеялись над новообращенной амазонкой, проповедовавшей семейные добродетели, предрассудки и суеверия, уничтоженные, казалось, окончательно и столь невозможные в настоящее время, как возвращение к каменному веку. Тем не менее, несмотря на эти насмешки, оказалось все-таки немало, женщин, в душе которых принципы принцессы Супрамати нашли отклик. Образовался тесный кружок сторонниц Ольги, который понемногу расширялся, и Эдита приняла горячее участие в трудах этих адептов-женщин.
Она была энергичнее и практичнее Ольги, а потому под ее влиянием реформаторское движение усилилось и члены их общества, отбросив ложный стыд, вернулись к обязанностям жен и матерей, не сдаваясь перед насмешками мужей, не доверявших прочности принципов своих легкомысленных половин.
Прошло около года. Однажды вечером Эдита сидела одна в спальне, ожидая мужа, бывшего еще у Супрамати.
Была великолепная ночь и, сидя у открытого окна, она мечтала, смотря на темно-голубое небо, усеянное миллиардами звезд и вдыхая аромат роз, доходивший из сада.
Шаги мужа в соседней комнате вывели Эдиту из задумчивости затем вошел Дахир и торопливо подошел к ней. Он был бледен и прекрасное лицо выражало непривычную строгость.
– Как ты долго не возвращался! – сказала она.
Меня задержали, – ответил Дахир, садясь рядом с нею и целуя ее. – А теперь я хочу еще поговорить с тобою о серьезном деле и попросить у тебя об одной жертве – прибавил он, нагибаясь к ней и испытующе смотря в ее синие глаза, с бесконечною любовью глядевшие на него.
– Говори. Разве есть что-нибудь, чего бы я не принесла с радостью в жертву тебе, если только… – она побледнела и остановилась, – это не касается разлуки…
– Нет, нет, Эдита. Дело не касается такой жертвы, которая была бы невыразимо тяжела и для меня. Это – не то. Видишь ли, руководители мои налагают на меня миссию. Ты знаешь, что в будущем предстоят страшные бедствия, и для блага человечества, для спасения тех, кто пожелает спастись, надо снова научить людей молиться, вселить раскаяние в зачерствевшие сердца, разъяснить им, что единственный путь к спасению в милосердии Создателя. Миссию, которую Супрамати несет среди высших классов, мне предстоит выполнить в среде народа; но для того, чтобы внушить доверие бедняку, чтобы заставить его себя слушать, я должен сам быть бедным и скромным, как он. Знатному барину, миллионеру, он не поверит.
Итак, дорогая моя, хочешь ли ты идти со мной на это трудное дело, оставить дворец, роскошь, к которой привыкла, и жить со мною в бедном домике, служа бедным и больным, утешая умирающих, поддерживая нищих духом? Достанет ли у тебя бодрости спуститься со мною в логовища нищеты, порока и безверия, чтобы словом и делом поддержать эту отталкивающую и потому
вдвойне жалкую толпу? Золото наше будет служить только нуждам других, а у нас не будет даже прислуги. Я буду лечить и проповедовать, а ты станешь помогать мне. Только не будет ли слишком тяжело этим маленьким атласным ручкам заниматься хозяйством?
Эдита восторженно обняла шею мужа.
– О, Дахир! Как я благодарна тебе, что ты привлекаешь и меня к своей великой миссии милосердия. Помогать бедным, молиться Богу и быть вдвоем, все делать для тебя, да ведь это – рай.
Глубоко тронутый, Дахир прижал ее к себе.
– Благодарю за такой ответ, мой доблестный друг. Твоя готовность делить со мною труды делает меня несказанно счастливым.
На следующий день вечером Эдита в простом сером шерстяном платье, закутанная в темный плащ с капюшоном, садилась с мужем в его самолет.
Две корзины составляли весь багаж путешественников.
Их сопровождал Небо, секретарь Дахира; он знал миссию своего учителя и должен был поддерживать сношения с ним.
На рассвете воздушное судно опустилось на небольшой площадке. Там, прислонившись к поросшей лесом горе, стоял скромный домик, всю роскошь которого составляла большая, покрытая вьющимся виноградом терраса; внутри были две скромно меблированных комнатки и маленькая кухня; за изгородью паслись две овцы. С террасы открывался великолепный вид; у подножия горы, в долине, виднелся городок, к которому спускалась извилистая дорога.
Простившись с секретарем, Дахир с женой подробно осмотрели свое новое жилище и нашли его восхитительным; потом Эдита с помощью мужа разместила в шкафу содержимое корзин и весело побежала на террасу готовить завтрак.
В маленьком белого дерева буфете она нашла белье, посуду и провизию, состоявшую из меда, хлеба, масла, сыра и кувшина овечьего молока.
Окончив свой скромный завтрак, Дахир расцеловал ручки жены и объявил, что никогда в жизни не ел с таким удовольствием. Затем он позвал Эдиту осмотреть еще один уголок их жилища.
На скате горы, у которой приютился их домик, находилась высокая расселина, почти совершенно скрытая густой листвой плюща и виноградника, и над ней сквозь зелень деревьев выглядывала остроконечная башенка. Изумленная Эдита очутилась в просторной пещере, похожей на часовню. В глубине висел большой крест с изображением во весь рост распятого Спасителя, а сверху струился неведомо откуда сильный голубоватый свет, который, падая на главу Христа, придавал ей удивительную жизненность; да и вся пещера озарена была мягким полусветом.
У подножья креста был престол из белого мрамора, покрытый золотистой скатертью, а на нем стояла большая, увенчанная крестом чаша братства рыцарей Грааля. Посредине пещеры был большой бассейн и в нем бил фонтан, высоко кверху бросая серебристую и чистую, как хрусталь, струю.
– Это к чему? – спросила Эдита.
– Да ведь необходимо начать снова крестить эту грязную толпу, иначе она не поддастся лечению и не будет способна к раскаянию. Только обмыв ее и очистив немного, можно будет проповедовать ей слово Божие, – ответил Дахир, опускаясь на колени перед алтарем.
Эдита последовала его примеру.
Когда они помолились, Дахир нажал пружину в углублении скалы и ввел жену в другую пещеру, осветив ее. Там были полки с флаконами и пакеты с травами, различные странной и незнакомой формы инструменты.
– Это твоя лаборатория? Ты тоже маг? – спросила, краснея, Эдита.
– Слегка, – добродушно ответил Дахир,
Потом они уселись на скамью около дома и любовались, беседуя, веселой расстилавшейся у их ног картиной; далеко внизу серебряной полосой змеилась река. Дорога, извилистой лентой спускавшаяся с горы в долину, проходила очень близко от их дома; Дахир указал на нее рукою.
– Будем надеяться, что вскоре дорога эта приведет к нам много больных телом и душою. Завтра, на заре, надо будет нам освятить часовню.
На другой день Дахир надел длинную белую шерстяную тунику, повесил на шею золотой крест и, в сопровождении Эдиты, также в белой одежде, пошел в часовню.
Пока маг читал молитвы, окропляя престол, стены и бассейн, Эдита зажгла семь треножников и бросала в огонь травы и ароматические порошки, смесь розового масла, сандала, мирры, перуанского бальзама и других веществ; бальзамический укрепляющий аромат наполнил пещеру и в ту же минуту стал звонить колокол, и его громкие, звенящие звуки далеко разносились вокруг.
В это время по дороге в горы тихо подвигалась старая женщина с ребенком на руках и мужчина, хотя и молодой, но худой и сгорбленный, очевидно, чахоточный. Он опирался о палку, и сильный кашель душил его; он дышал тяжело и вынужден был останавливаться. Ребенок, лет трех, имел вид умирающего, и маленькое, худое тельце его конвульсивно подергивалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49