Он сделал знак рукою; молодой рыцарь, приведший Эдиту, подошел к ней, поднял ее и подвел к алтарю, а затем взял на руки и с минуту держал под дождем огненных капель, брызгавших из чаши.
– Прими крещение светом! Да восстановится здоровье твое телесное и душевное, – произнес он звучным голосом.
Эдите казалось, что она точно на костре и с ужасом увидала она, как из ее тела выходили клубы черного дыма. Голова ее кружилась, и она чувствовала, что теряет сознание; но в эту минуту рыцарь поставил ее опять на землю и головокружение прошло.
Тогда к ней подошел седобородый старец. В руке его была небольшая чаша с красной дымящейся влагой, показавшейся ей жидким огнем, и он сказал, приближая чашу к ее устам:
– Вкуси бессмертную жизнь божественной мудрости, вкуси блага небесные, которые сделают тебя способной идти к совершенству. Слепая прежде – прозрей отныне; немощная – стань сильной, чтобы укротить «зверя», который терзает и пожирает твоих братьев. Пей и будь достойна великой выпавшей тебе милости.
Эдита выпила бессознательно и почти тотчас же почувствовала, что но всему телу разливается огненный поток, будто она вся разрывается и разлетается на тысячи атомов; что было потом, она не помнила…
Смутный шум голосов привел ее в сознание. Лежала она на своей кушетке на террасе, бледная и встревоженная. Мэри, горничная, и мисс Харриет стояли над нею, растирая ей виски и ладони.
– Боже мой, Эдита, можно ли быть такой неосторожной, – упрекала компаньонка, как только молодая девушка открыла глаза. – С вашей болезнью и провести всю ночь на балконе?!
Взгляните, платье ваше мокро от росы, а эта глупая Мэри спала, как чурбан, вместо того, чтобы ухаживать и прийти за вами! Что скажет ваш отец, если узнает!
Эдита улыбнулась и выпрямилась.
– Успокойтесь, милая мисс Харриет, и не браните Мэри; это я запретила ей меня тревожить. Отец не узнает ничего, потому что я уже больше не больна. Я отлично спала, а чувствую себя так хорошо и такой сильной, как никогда.
– У вас действительно прекрасный вид, если только яркий румянец ваших щек не вызван лихорадочным жаром, – возразила мисс Харриет, испытующе всматриваясь в нее.
Но Эдита рассмеялась, заявив, что хочет еще спать, так как солнце пока только встает, и побежала в свою комнату, где заперлась.
Бросившись на попавшийся стул, она схватилась руками за голову.
– Во сне ли я видела все это? – шептала она, вздыхая полной грудью.
Обычная тяжесть и боль в сердце исчезли. Тут новое соображение пришло ей в голову и она, подбежав к зеркалу, стала рассматривать себя, пораженная происшедшей переменой.
Куда делась ее болезненная бледность, синеватые тени под глазами и тусклый взгляд? Цвет лица был свежий и розовый, глаза блестели, а ротик, бледный еще накануне, был теперь румяный и радостно улыбался. Юный организм явно дышал жизнью и здоровьем.
Вдруг она вздрогнула, увидав на шее тонкую золотую цепочку, которой раньше не видала. Пораженная, она схватила цепь и вытащила из-за платья большой медальон; в нем заключалась чаша, высеченная из большого алмаза, а внутри блестела красная капелька; вокруг, на золотом обруче, было выгравировано:
«Он напояет жаждущих света. Чудо совершается для верующего и, по вере твоей, ты будешь творить чудеса для смиренных и бедных, а чаша наполнится божественною благодатью».
Дрожа от волнения, любовалась Эдита этой драгоценностью, которая доказывала ей, что события минувшей ночи были не сном, а чудной действительностью.
В порыве благодарности она опустилась на колени, благодаря Бога за свое чудное исцеление; потом она поцеловала медальон и с умилением прошептала:
– Драгоценный дар неизвестного, спасшего меня существа, никогда не расстанусь я с тобою. Мы вместе будем нести по хижинам милость Господню. С этого дня я отказываюсь от суетных удовольствий и собранное моим отцом золото буду употреблять на облегчение скорбей человеческих.
Изумление мистера Диксона за обедом при виде дочери не поддавалось описанию; умирающая накануне, она казалась теперь в цветущем здоровье. Но банкир не верил чудесам и боялся обманчивой реакции, а потому, спустя два дня, на вилле собрались для консультации выдающиеся врачи. И они также с неподдельным изумлением могли удостовериться только, что молодая девушка совершенно исцелилась.
– Удивительное явление произошло с тобою, милое дитя, – сказал банкир, целуя ее.
– Не явление, отец, а чудо. Ведь профессор сказал же тебе, что одно чудо может меня исцелить. Я молилась Богу. – Он исполнил то, чего не могла сделать наука.
Диксон был слишком счастлив видеть свою дочь здоровой, чтобы спорить; он довольствовался тем, что посмеялся, а затем отправился в деловое путешествие, которое откладывал по болезни Эдиты.
Оставшись одна, молодая девушка начала совершенно новую жизнь, очень удивившую ее окружающих. Ее великолепные костюмы не вынимались из шкафов, она стала носить белые пуританской простоты платья, не надевала никаких драгоценных вещей и избегала шумных увеселений. Взамен того она неустанно посещала бедных и больных в окрестностях их виллы и тратила на дела милосердия бывшие в ее распоряжении большие деньги. Общество стало неприятно ей, по-видимому, и она избегала его, мечтая часами на террасе.
Эдита думала о таинственной пещере, где обрела здоровье и где глаза ее прозрели истину, но еще более раздумывала о своем спутнике. Прекрасное лицо его преследовало ее, как небесное видение.
Откуда он явился? Кто он? Как его имя? Часто видела она его во сне, а иногда, особенно после утренней молитвы, ей казалось, что он около нее. Один случай в особенности произвел на нее глубокое впечатление, но и сильно смутил ее.
Неподалеку от виллы жила бедная женщина, вдова погибшего на пожаре рабочего; горе вызвало серьезную болезнь у несчастной; она оправилась и находилась еще в сильной нужде с пятилетней девочкой в то время, как Эдита заинтересовалась ее судьбою и внесла некоторое благосостояние в ее дом. Но вдруг новое несчастье обрушилось на бедную женщину: единственный ребенок ее заболел воспалением легких и болезнь сразу приняла такую форму, что доктор объявил ее смертельной.
Отчаяние бедной матери возбудило в Эдите глубокую жалость.
– Неужели нельзя ничего сделать, доктор? Я заплачу за лечение, сколько бы оно ни стоило, – обратилась она к доктору.
– Только чудо может ее спасти, а если его не произойдет, ребенок не проживет и ночи, – ответил тот, пожимая плечами и прощаясь.
Эдита вздрогнула. Ведь спасло же ее чудо, почему же не могла бы второй раз Божия наука пристыдить слепую науку человеческую.
Она решительно схватила за руку вдову и подвела ее к висевшему на стене Распятию, которое она подарила ей, так как всюду, где она оказывала помощь, Эдита приносила также изображение Спасителя.
– Помолимся, – сказала она, – чтобы милосердный Господь исцелил вашего ребенка. Он истинный врач и сообразно вашей вере исполнит вашу мольбу.
В голосе девушки звучала такая уверенность; что увлеченная ею бедная женщина упала на колени и измученная душа ее вылилась в горячей молитве.
Эдита также молилась, как вдруг звучный голос, однажды уже слышанный ею, но который она узнала бы из тысячи, сказал ей на ухо:
– Возьми медальон и молись.
Эдита достала медальон, сжала его в руке и… о чудо… Через несколько минут в маленькой чашечке вспыхнул огонек, а затем появились три красные капельки, которые Эдита
влила осторожно в полуоткрытый ротик больной. В этот миг ей показалось, что у изголовья появилась высокая фигура таинственного рыцаря. Он улыбнулся ей и приветствовал рукою.
На другой день ребенок выздоровел, но в сердце Эдиты зародилось любопытство, смешанное со страхом. Кто же это странное существо, казавшееся живым человеком? А между тем оно являлось ей, как видение, и говорило, как дух. Но все равно, человек он или ангел, она любила его одного и готова была посвятить жизнь на то, чтобы делать добро во имя его.
Возвращение мистера Диксона вызвало для молодой девушки целый ряд неприятностей и тяжелых сцен с отцом.
В восторге от выздоровления дочери банкир задавал балы и обеды, принимал множество гостей и открыто поощрял двух претендентов, казавшихся серьезно влюбленными в его дочь.
Прежде всего его удивило явное отвращение Эдиты к светским удовольствиям и ее пуританская простота, а потом он даже рассердился, когда до него дошли подозрительные разговоры о ее похождениях. Однажды утром он призвал дочь в свой кабинет и подверг строгому допросу.
– Что значат твои дурачества: бегать нищенски одетой по всем окрестным беднякам и отворачиваться от порядочных людей, бывающих у нас? Знаешь ли ты, что говорят кругом? Что по выздоровлении рассудок твой помутился; твое смешное поведение дает повод к самым неприятным толкам. Пора все это кончить и образумиться.
Эдита была глубоко огорчена. Никогда еще не видала она отца таким сердитым, а между тем она не могла и не хотела отказаться от духовного наслаждения, доставляемого ей посещением бедных и страждущих.
Но когда спустя несколько дней она категорически отказала двоим претендентам, гневу Диксона не было границ и он объявил, что Европа ему достаточно наскучила, а потому он возвращается в Америку в надежде, что на родине, в обычной обстановке, дочь образумится.
– Впрочем, я приму меры к прекращению твоих капризов и компрометирующих тебя фантазий.
Это решение отца было громовым ударом для бедной Эдиты. Ей предстояло покинуть дом, в окрестностях которого должна была находиться таинственная пещера, где разыгрался самый странный случай в ее жизни. А самым тяжелым было то, что океан отделит ее от места, где она увидела то загадочное существо, которое было, может быть, гением сфер, но вместе с тем самым обаятельным человеком из всех виденных ею, и которого она любила всеми силами души.
Ни слезы, ни мольбы остаться не помогли ничему и возбудили только у мистера Диксона подозрение о какой-то тайной причине, а может быть, тайном увлечении его эксцентричной дочери. В назначенный день самолет банкира умчал их в Америку.

ГЛАВА ПЯТАЯ

После нападения сатаниста для Ольги настало время покоя. Хирам не показывался даже в обществе, он уехал по делам, как говорили. Отношения с женихом становились все дружественнее. Супрамати каждый вечер проводил с нею и в продолжительных беседах старался поучать ее, расширять умственный кругозор и подготовить к роли жены мага. Но так как Ольга была от природы умна, а любовь внушала ей желание подняться до человека, которого обожала, то она слушала без утомления все, чему он учил ее всегда в занимательной форме. Беседы их касались, конечно, поверхностных вопросов; тем не менее, Ольга поняла, что будущий муж ее человек необыкновенный и что несомненно ее ожидает не один сюрприз. За несколько дней до свадьбы Супрамати вручил своей невесте подарок Эбрамара – старинную шкатулку массивного золота, заключавшую великолепную драгоценную вещь: гирлянду цветов с серебристо-белыми лепестками и фосфорически блестящими чашечками. Другая вещь была маленькой коробочкой с флаконом бесцветной жидкости и несколькими шариками беловатой, сильно ароматичной массы. Супрамати объяснил ей, что она должна каждое утро съедать один шарик, а в день свадьбы выпить содержимое флакона; он не сказал ей, что подарок Эбрамара имел целью укрепить ее перед вступлением в брак.
Наступил, наконец, и день свадьбы. С пышным поездом подруг-амазонок отправилась Ольга в большой собор, где предстояло венчание.
Невеста была обаятельна, а подвенечное платье – подарок Супрамати – вызвало удивление и зависть всей общины. Оно было из кружев, каких уже более не выделывали; даже самый секрет работы прежних волшебниц-кружевниц затерялся во время нашествия желтых. Да и кто захотел бы взяться теперь за такое ремесло, когда все велось к сокращению труда. Гирлянда, присланная Эбрамаром, украшала волосы новобрачной и восхитительно шла к ней, хотя она была страшно бледна и взволнована. Дело в том, что уже несколько дней, и особенно с этого утра, Ольга ощущала странный, пробегавший по всему телу жар, и никогда еще она не была так восприимчива к неприятному впечатлению, которое производили на нее некоторые из подруг.
Во время церемонии ей было не по себе, а излучаемая Супрамати теплота казалась особенно сильной. Потом ей почудилось, будто она находится точно в огненном кругу и порывы жгучего воздуха стесняли дыхание. Когда жених надел ей на палец обручальное кольцо, оно точно обожгло ее, но присутствие Супрамати ободряло Ольгу, и она храбро боролась с овладевшей ею слабостью. По окончании церемонии их засыпали поздравлениями и все тяжелые ощущения исчезли, сменившись сознанием силы и чрезвычайного довольства. Она была счастлива, что судьба соединила ее с таким необыкновенным человеком.
Свадьба несметно богатого и интересного индусского принца за целые недели была уже темой пересудов царьградских кумушек и праздного любопытства; поэтому площадь и улица перед собором были запружены народом и плотная толпа теснилась вокруг редкого, с инкрустацией, автомобиля новобрачных, нарядного, как драгоценная игрушка.
Не менее плотная масса народа окружала волшебно освещенный дворец Супрамати. Гирлянды разновидных электрических цветов огненными линиями обрисовывали фронтоны, башенки и терялись в аллеях сада, разливая вокруг потоки яркого света.
В залах дворца собрался весь свет столицы, а вино, которое пили за здоровье молодой четы, привело в восторг знатоков. Никогда не пивали они подобного нектара, что, впрочем, и не удивительно, потому что вина из погребов старых дворцов Супрамати были почти ровесниками их владельцу.
Пиршество было во всем разгаре, когда Супрамати с молодой женой незаметно удалились, оставив Дахира и Нарайяну хозяевами вместо себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49