Она привязала Алека к койке, чтобы он не упал, и направилась наверх.— Ветер еще усилился, — сообщил Снаггер.— А небо черное, как сам сатана, — добавил Дэниелс, сплюнув в огромную волну, разбившуюся о палубу.— Еще чернее, — вздохнула Джинни и, поглядев на баркентину, с облегчением увидела, что судно продолжает держаться так надежно, как возможно при таких обстоятельствах.— Как его лордство?— Не знаю. Я привязала его к койке. Он все еще без сознания. Рана на голове вовсе не такая уж глубокая. Просто не пойму, что с ним.Снаггер с уважением взглянул на Джинни. Он хорошо умел распознавать силу. Девочка перепугана, что ее муж умрет, боится, что все они пойдут на корм рыбам, но держит себя в руках, не теряет присутствия духа. В порыве чувств просоленный морской волк прижал к себе Джинни:— Все обойдется, вот увидишь. Мы выкарабкаемся. Да-да, выкарабкаемся!Дурацкое пари, ненужные амбиции, и она едва не загубила клипер!Джинни взглянула на сломанную мачту. Сколько времени и денег уйдет на починку! Если они вернутся в Балтимор.Медленно тянулись часы. Слишком медленно. Ветер продолжал вопить и завывать, предвещая неладное, словно злые духи из сердцевины ада. Волны высоко поднимали клипер и швыряли в глубокие провалы, захлестывая палубу ледяными фонтанами.Секунда за секундой. Час за часом.Джинни не сводила глаз с Алека. Мертвенно-бледное лицо, бескровные губы…Осторожно коснувшись пальцем его щеки, она тихо попросила:— Пожалуйста, не умирай, Алек. Я не смогу вынести этого, не смогу.Секунда за секундой. Час за часом.Только под утро ветер ослаб. Джинни боялась надеяться. Остальные суеверно молчали. Что, если…Небо постепенно светлело, и Джинни увидела баркентину, матроса на палубе, машущего ей рукой. Махнув в ответ, она услышала крик:— Мы живы, мэм, черт возьми!«Англичанин!» — подумала Джинни, невольно рассмеявшись. Ей вторили Снагтер и Дэниеле, и вскоре к веселью присоединилась команда баркентины.Тучи уже не были такими тяжелыми и нависшими, ветер почти унялся. Ливень превратился в легкую морось.Наконец-то все кончено!Джинни оставалась на палубе еще с полчаса — нужно было отдать приказания, определить, что можно сделать немедленно и как исправить повреждения на ходу.— Придется оставаться здесь, пока не узнаем точно, какие беды причинил ураган. По крайней мере рядом баркентина, которая поможет добраться до Балтимора.Наконец она спустилась вниз. Состояние Алека по-прежнему не менялось. Все такой же бледный и без сознания. Джинни быстро развязала веревку обмотанную вокруг его груди. Алек дрожал.Джинни, не колеблясь, стащила мокрую одежду, вытерлась и легла рядом с мужем, растирая ему руки и ноги, пытаясь согреть своим теплом. Большое тело тряслось в ознобе.— Алек, любимый, повторяла она снова и снова, прижимаясь к нему.— Пожалуйста, вернись ко мне.Ему явно становилось теплее, и Джинни снова ощутила прилив буйного торжества.— Алек, — снова сказала она, изо всех сил притягивая его к себе. — Ну же, проснись, я с тобой.Алек пошевелился Джинни приподнялась на локте, не сознавая даже, что совсем обнажена, а упругие груди прижимаются к мужской груди.Он открыл прекрасные глаза и посмотрел на нее. Потом, нахмурившись, молча оглядел сначала ее груди, потом лицо.— Очень мило, — тихо и хрипло выдохнул наконец Алек.Джинни, улыбнувшись, наклонилась и легонько прикоснулась губами к его рту.— Здравствуй! Как ты себя чувствуешь?— Как сам дьявол. Моя голова все еще держится на шее?— Да.— Ты очень хорошенькая, только волосы мокрые.— Скоро высохнут. Зато мы в безопасности, Алек. Ураган умчался дальше, в Атлантику, и оставил нас в покое. Твой барк цел и невредим. Однако мы потеряли одного человека.Алек снова нахмурился:— Как мило с твоей стороны лечь со мной в постель.Джинни подняла брови. Неужели Алек считал, что она бросит его в беде, оставит одного только потому, что он обошелся с ней так жестоко?— Ты дрожал от озноба, — слегка улыбнулась она. — И нуждался в моем тепле.— Да, причина достаточно веская. Думаю, я должен поблагодарить тебя. Мы занимались любовью?— Я считала, это может немного подождать. Пока ты не почувствуешь себя получше.— Хорошо, — согласился он, закрывая глаза. — Голова чертовски болит. Просто не хочу, чтобы ты думала, будто я не ценю, э-э-э… твоих прелестей. У тебя чудесные груди.Джинни, взглянув на себя, охнула:— Я не хотела быть нескромной, Алек, только…— Ни к чему объяснять. Как я уже сказал, все это очень мило. Однако хотелось бы все-таки знать, кто ты. Глава 18 Джинни в замешательстве уставилась на Алека.— Что ты сказал?Он хотел объясниться яснее, но только боль, рвущая виски, не давала сосредоточиться. Кроме того, Алек обнаружил, что не способен выражаться связно. Это раздражало и сбивало с толку.— Я не знаю, кто ты, — повторил он, на этот раз куда медленнее, потому что каждое слово давалось с трудом.— Ты не узнаешь меня?— Верно.Он закрыл глаза при резких звуках возмущенного голоса, но Джинни успела заметить гримасу боли и внезапно побелевшее лицо. Он не помнит ее? Но это безумие! Невозможно!Джинни слегка притронулась к повязке вокруг головы. Она слыхала от кого-то, что можно потерять память при ударе в голову, но никогда не видела ничего подобного раньше. Алек не может вспомнить ее?Нет, этого просто не может быть!Джинни неожиданно смутилась, залилась краской стыда. Но нельзя же покинуть его! Она чувствует, как жар и сила ее тела вливаются в Алека. Она нужна ему, и именно такая, как сейчас, голая, прижимающаяся к нему.Джинни снова обняла Алека, упираясь грудью в его грудь:— Алек, выслушай меня. Ты мой муж. Меня зовут Джинни. Я твоя жена.Алек внезапно замер:— Моя жена? Но я не стал бы жениться, почему-то твердо знаю это. Женат? Не могу представить себя женатым, но… — Он покачал головой и тут же поморщился от боли, ударившей в виски. — Ты назвала меня Алеком. Алек… а дальше?Джинни громко втянула в себя воздух. «Собственно говоря, я тоже не могла бы представить тебя женатым. Или себя… замужем… О Боже. Что теперь делать?»— Рассказывать придется долго. Прежде всего твое имя Алек Каррик, пятый барон Шерард. Далее, мы только что выдержали страшный ураган на балтиморском клипере.Немного поразмыслив, Алек сказал:— У тебя какой-то акцент. Ты американка?— Да, а ты англичанин. Ну а теперь лежи смирно, а я обо всем расскажу.С чего начать?— Ну что ж, ты приехал в Балтимор месяц назад, чтобы посмотреть на мою верфь. Мы с отцом нуждались в партнере с капиталом. Ты сначала принял меня за Юджина Пакстона, но почти сразу же понял, что я девушка, и взял меня в бордель, чтобы наказать и заставить признаться, и…— Неужели я действительно сделал это? — простонал Алек. — Повел тебя в бордель?— Да только это еще не все, — усмехнулась Джинни, — потом…Алек заснул задолго до того, как Джинни окончила рассказ. Лицо его немного порозовело, он дышал легко и даже согрелся. Джинни осторожно развязала повязку и осмотрела рану. Воспаления и красноты нет.Унылый, серый свет проник сквозь окно. Все лучше, чем дождь. Джинни вновь перевязала Алека и осторожно, чтобы не разбудить спящего мужа, сползла с койки.Мы женаты всего неделю, а он не знает, кто я.Жизнь была довольно скучной, до того как Алек появился в Балтиморе. Теперь же сюрприз следовал за сюрпризом. Только подобного сюрприза он явно не хотел преподнести. В такое почти невозможно поверить. Во всяком случае, Джинни никак не могла осознать, что это действительно происходит с ней. А он? Что он чувствует? Невозможно представить. Джинни знала только, что нужна ему и что все правила отныне изменились.Алек дышал глубоко и ровно. Здоровый сон. Джинни переоделась и отправилась на палубу.— Как Хенк? — спросила она Дэниелса.— Через пару дней встанет. Весь в красно-синих разводах, словно английский флаг, но ничего особенно страшного. А его милость?— Как и Хенк, встанет дня через два. Только…— Что, мисс?— Алек не знает, кто он, Дэниелс, кто я, ничего не помнит ни о гонках, ни о пари… совсем ничего.— Считаете, что от удара по голове он потерял память?— Да, кажется, это называется амнезией. Голова у него ужасно болит, но сейчас он заснул.— Господи милостивый!— Верно, — вздохнула Джинни и, повернувшись, взглянула на огромный обломок, занимавший почти всю левую сторону палубы и свисавший в воду — паруса тянулись по синим волнам белым шлейфом. Оставшаяся часть торчала вверх футов на шесть и выглядела непривычно хрупкой. — Я должна оставаться с ним. Можешь себе представить — не знать, кто ты?Джинни покачала головой, на секунду почувствовав страх, который должен ощущать человек, осознавший, что потерял память.— Что нам теперь делать?— Отведем клипер назад, в Балтимор. Нужно поговорить с первым помощником Алека и О'Ши. Придется много маневрировать, но лучше, чтобы баркентина держалась поблизости.— А мачта?Джинни задумчиво оглядела шестидесятифутовый обломок, на секунду ужаснувшись предстоящим расходам на починку, но тут же покачала головой:— Пусть остается там, где есть. Только прикажи кому-нибудь подползти к ней и ненадежнее привязать паруса, чтобы не слишком задерживали ход. Не хватало еще, чтобы эта мачта утянула нас на дно. И пусть ее получше прикрепят к поручню.— Есть, капитан, — ответил Снаггер, широко улыбаясь.
Алек лежал на койке не двигаясь, просто оглядывая каюту, запоминая обстановку. Это все же гораздо лучше, чем непрестанные мучительные попытки думать и думать и пытаться понять, кто он и кем был. Голова по-прежнему мучительно ныла.Страх терзал душу. И это ему не нравилось. К подобным эмоциям он не привык. Они стали частью, неотъемлемой и неотвязной, той беспомощности, которая пыталась связать Алека по рукам и ногам и с которой он не желал смириться.Алек тихо выругался. По крайней мере хоть этого он не забыл. И вынудил себя сосредоточиться на изящной резьбе, украшавшей письменный стол. Очевидно, работа прекрасного мастера. На секунду перед глазами всплыла картина: человек, сидящий на полу, скрестив ноги, в окружении ножей и различных инструментов, разложенных на куске ткани, и что-то вырезающий на куске дерева. Смуглое, бородатое лицо…Алек отчаянно пытался удержать в памяти эту картину, но она мгновенно исчезла. Что ж, все-таки это уже что-то. Нужно будет узнать у Джинни, кто это.Не успела Джинни войти в каюту, как Алек спросил:— Мужчина, который резал этот стол, опиши мне его.— Очень темный, средних лет, и волос у него хватит на дюжину человек.— Вот как.Джинни подобралась ближе и стояла, глядя на мужа. Тот взял ее за руку и потянул на койку.— Я видел его. Всего на секунду, но видел.Лицо Джинни осветилось.— Это чудесно!И, не задумываясь, наклонилась, сжала его лицо ладонями и крепко поцеловала. Алек замер. Джинни подняла голову и взглянула на мужа.— Джинни, — шепнул он, снова притягивая ее к себе, придерживая руками затылок, и тоже поцеловал, медленно, нежно, но Джинни почувствовала скрытый неутолимый голод и ответила на него. — Ты моя жена, — пробормотал он прямо в ее губы, обдавая теплым дыханием, сладким от выпитого за обедом вина. — Моя жена.Но он не помнил ее. И, словно почувствовав ее сдержанность, неуверенность, отчуждение между ними, Алек отпустил Джинни и встревоженно наблюдал, как она выпрямляется и встает.— Мы двигаемся вперед, хотя и медленно, но все же двигаемся. Твой барк держится поблизости. Я оставила мачту на том месте, где она упала, она не слишком замедляет скорость. Мистер Питтс послал тебе одежду. Собственно говоря, просто швырнул через борт на нашу палубу. Если хочешь одеться, я тебе помогу.— Когда, по-твоему, мы будем в Балтиморе?— При такой внушительной скорости дня через три, не раньше. Это очень долго, Алек.— У меня дочь.— Верно. Помнишь, как ее зовут? Алек хмуро взглянул на нее:— Думаешь, удар не только отнял память, но и превратил меня в деревенского дурачка? Я не идиот, Джинни. Ты говорила мне о Холли. Какая она?— Похожа на тебя. Иными словами, невероятно красива, просто прекрасна… как и ты.— Прекрасна, как я? — нахмурился Алек. — Но я мужчина, Джинни. Мужчина не может быть прекрасен. Это просто абсурдно.— Но это чистая правда. Ты, по крайней мере по моему скромному мнению, самый прекрасный мужчина, какого когда-либо создавал Бог. Нет, не так. Это не только мое мнение. Видишь ли, Алек, когда ты идешь по улице, женщины оборачиваются вслед. И при этом выглядят так, словно готовы тебя съесть.— Совершенный вздор, — проворчал Алек, свирепо хмурясь. — Лучше дай зеркало.Джинни поднялась, открыла сундучок и, отыскав зеркало в серебряной оправе, принадлежавшее когда-то ее матери, молча подала Алеку. Тот уставился на бледного, осунувшегося незнакомца, не узнавая собственного лица.— Прекрасный? Господи Боже, да я оброс, как дикарь, и вижу только то, что мне просто необходимо срочно побриться.Джинни улыбнулась, покачав головой:— Я могу сама побрить тебя, если позволишь. И если хочешь искупаться…— Да. Очень. А пока ты можешь еще немного рассказать о моем происхождении.— Я ничего не знаю, кроме того, что уже рассказала. Мы не очень давно знакомы друг с другом, и ты знаешь обо мне гораздо больше, чем я о тебе. Ты Алек Каррик, барон Шерард, и говорил, что у тебя несколько домов в Англии, но так и не объяснил, где именно.— Понимаю. Да, вспомнил, ты уже упоминала об этом.— И ты был женат, но твоя жена, ее звали Неста, умерла, родив Холли.В это мгновение что-то приоткрылось в его мозгу, словно наглухо запертая дверь внезапно широко распахнулась, и Алек увидел смеющуюся молодую женщину с огромным животом, что-то говорившую насчет подарков слугам… Вот она лежит в постели, на спине, глаза открыты, но невидящий взгляд устремлен в небытие. Мертва.— О Господи, я только что видел ее… Несту. Она была жива и сразу… мертва.Услыхав мучительную тоску в голосе Алека, Джинни мгновенно оказалась рядом и осторожно погладила мужа по щеке:— Мне так жаль, Алек. Но не позволяй тяжелым воспоминаниям ранить тебя. Ты вспомнишь и счастливые мгновения тоже, не только плохие. Ведь Миммс — это совсем не так уж печально, правда?Она побрила Алека и велела принести ведро горячей воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49