— Совершенно с вами согласен. Надеюсь, это не помешает вам и Беатрисе погостить у нас некоторое время?— С удовольствием принимаю ваше приглашение. Боюсь только, скоро терпение вашей жены истощится, и она вцепится Беатрисе в волосы.Эти слова, сказанные в шутку, оказались почти пророческими.После завтрака, прогуливаясь по выгонам, Хок наткнулся на Фрэнсис и Беатрису. Его сестра с надменным видом читала лекцию на тему тренировки скаковых лошадей, в частности Тамерлана. У Фрэнсис подозрительно поблескивали глаза, а губы были сложены так, словно она собиралась плюнуть лекторше в физиономию. Хок мысленно застонал.Белвис в сторонке явно забавлялся происходящим, зато один из младших тренеров, Генри, в испуге разинув рот, переводил взгляд с одной леди на другую.— Ваш метод никуда не годится, — пренебрежительно заявила Беатриса, как раз когда Хок оказался в пределах слышимости. — Неужели я должна напоминать вам, что…— Доброе утро вам, леди, и вам, Белвис и Генри! — Хок ловко вклинился между женщинами и начал оглаживать морду Тамерлана. — Перед нами будущий чемпион, не правда ли, сестра? Фрэнсис, дорогая, ты до сих пор не в амазонке? Разве мы не договорились выехать на прогулку ровно в одиннадцать? Поторопись же!Та бросилась прочь так поспешно, словно за ней гнались. Беатриса только и делала, что выводила ее из себя, но нельзя было закрывать глаза на то, что сестра мужа разбиралась в скаковых лошадях и методах их тренировки.Не прошло и получаса, как Фрэнсис вернулась в элегантнейшей амазонке цвета морской волны и кокетливой шляпе с вуалеткой, дерзко сдвинутой на лоб. К тому моменту Хок остался в одиночестве. Она помедлила, почему-то очень смущенная, но муж обратился к ней с самым непринужденным видом. Интимности в его манере держаться не было и в помине. Одним движением он забросил Фрэнсис в седло, вскочил на Эбонита и сделал приглашающий жест.— Ты будешь сегодня ведомой, малышка, — обратилась Фрэнсис к своей кобыле Фиалке и послала ее в галоп.Хок не проронил ни слова до тех пор, пока они не достигли его любимого уголка в долине реки Уз. Там он спешился, привязал Эбонита к нижней ветке тисового дерева и помог Фрэнсис спрыгнуть с дамского седла.— Мы здесь одни, — сообщил он, привлекая ее к себе в продолжительном поцелуе.Ненадолго отстранив Фрэнсис, он с удовольствием отметил ее учащенное дыхание и лихорадочный румянец на щеках.— Однако как же нам избавиться от всех этих неподходящих тряпок? Разумеется, ты выглядишь просто потрясающе в этом туалете, но он чертовски некстати в данный момент Придется просто задрать тебе юбки, как крестьянке. Да-да. это будет удобнее всего.— Хок!Он только усмехнулся при виде смущенного лица Фрэнсис, приподнял ее и опустил на спину в густую и сочную прибрежную траву. Запах диких цветов, необычайно сильный, окутал ее свежим облаком.— Приподними бедра, дорогая.Она подчинилась вопреки внутреннему протесту. Руки мужа скользнули снизу вверх, поднимая подол амазонки выше ее талии. За этим последовало возмутительно бессовестное и сладостное прикосновение.— Но ведь сейчас день… — запротестовала она, видя, что Хок расстегивает пуговицы на брюках.Лучше и быть не может, — сказал он своим волнующим, глубоким и бархатным голосом. — Я наконец увижу тебя при свете дня, по крайней мере от талии и ниже. * * * Фрэнсис посмотрела вверх — туда, где солнечный свет лезвиями падал сквозь листву и ветви дерева. Но потом над ней оказалось лицо мужа, и прекраснее этого не было ничего на свете.Среди солнца и шелеста листвы, среди птичьих трелей и запаха цветов он вошел в нее не просто как мужчина — вошел всем существом.— Фрэнсис… — Это прозвучало почти как стон.И она самозабвенно ответила ему. Глава 26 Если устрица способна любить, даже она на это время обретает душу. Ричард Шеридан Фрэнсис ворвалась в кабинет управляющего с пылающими щеками и сильно бьющимся сердцем. Слава Богу, Хок находился там в полном одиночестве. При виде нее он поспешно поднялся и вышел из-за стола.— Добрый день, дорогая! Что слу…— Я нашла их в постели! — воскликнула Фрэнсис, тщательно прикрыв за собой дверь. — В постели, можешь себе представить?— Кого, скажи на милость?— Беатрису и Эдмонда! Я собиралась поговорить с твоей сестрой и вошла к ней в комнату — предварительно постучав, конечно. Они лежали в постели, вдвоем!— Да что ты говоришь! — Хок всплеснул руками, насмешливо улыбаясь.— Но ведь они еще не повенчаны! Не понимаю, как я не сгорела со стыда! Хок, он лежал на ней, совершенно голый!— Они тебя заметили?— Нет, они были так поглощены своим занятием, что даже не повернулись в мою сторону!— Они вскоре поженятся, Фрэнсис, — заверил Хок, сполна наслаждаясь ситуацией.— Да ну! — процедила Фрэнсис, принимая стойку бойцового петушка. — Мы же с тобой не улеглись в постель до венчания!Хок вспомнил ужасное серо-коричневое четырехглазое пугало — и содрогнулся.— Да уж, мы с тобой свято соблюдали божественную заповедь. Вернее, ты соблюдала, а я делил постель с одной симпатичной вдовушкой из Глазго.— Что-о? Что ты сказал?.. — угрожающе начала Фрэнсис, но решила, что над ней подшучивают, и неуверенно улыбнулась.— Я не шучу. Помнится, ее звали Джорджина. Прехорошенькая вертихвостка!— Ах ты развратник! Бесстыдник! Похотливый… похотливый…— Ублюдок? Негодяй? Неужели ты лишилась дара речи, дорогая? Я не смел и надеяться на такой поворот дела. Временная немота идет женщине больше, чем самый элегантный туалет. К тому же, Фрэнсис, тебе не мешает вспомнить, что мы не только не были повенчаны в те дни, но и ненавидели друг друга.— Я до сих пор ненавижу тебя!— О нет, дорогая! — возразил Хок, растягивая слова до невероятной длины. — Ты меня обожаешь, ты жаждешь меня до безумия, до потери сознания. Прошлой ночью (и это после нашего приключения у реки!) ты добилась того, что я совершенно лишился сил, как какой-нибудь…— Я не только ненавижу вас, милорд, вы мне противны Хок по-кошачьи двинулся вдоль стола и через комнатуУлыбка на его губах оставалась, но глаза потемнели.— Хочешь, я докажу тебе, что ты на самом деле обожаешь меня и желаешь безумно?— Н-нет, — прошептала Фрэнсис, прижимаясь спиной к двери кабинета.Хок отнюдь не был уверен, что, приблизившись, не получит хороший удар кулаком. С Фрэнсис — этой строптивой девчонкой — ничего нельзя было знать наверняка. Не спуская глаз со сжатых кулаков, он привлек ее к себе.— Как же ты хорошо пахнешь!Речь не об этом, — буркнула она ему в плечо.— О чем же ты хотела поговорить с моей сестрой? — поинтересовался Хок, оглаживая ее вдоль спины своими большими ладонями.Она едва заметно напряглась — и тотчас расслабилась. Он успел заметить это и отстранил Фрэнсис, внимательно вглядевшись ей в лицо.— Так ты знала, плутовка, что Эдмонд в это время был у невесты? Неужели ты за тем и вошла к ней, чтобы увидеть?..Фрэнсис яростно помотала головой, но ее выдала виноватая краска на щеках. Хока очень позабавила мысль о том, что жене хотелось посмотреть, как кто-то другой занимается любовью.— И как же это выглядело? Они вели себя так же, как и мы? Надеюсь, ты сполна удовлетворила свое любопытство?— Я не знаю, как мы с тобой выглядим со стороны! Это было ужасно, ужасно, и мне не следовало слушать Гертруду!..— При чем тут зануда Гертруда? Ответь мне, Фрэнсис!— Она пожаловалась мне, что нигде не могла найти Эд-монда и решила заглянуть в комнату своей хозяйки. Но оттуда были слышны какие-то странные звуки, которые ее встревожили… и она… она…— Ты ведь знала, что там происходит? Ты только сделала вид, что потрясена до глубины души?Фрэнсис попробовала запротестовать, но потом опустила голову и слабо кивнула:— Я подозревала… что-то. Ладно, ладно, я признаюсь, что знала заранее!— Зачем же ты прибежала сюда изображать оскорбленную добродетель? Слаб человек, не так ли, Фрэнсис? Я в восторге от того, что ты небезупречна, дорогая.— Я ничуть не лучше Гертруды!Фрэнсис умирала от стыда. Как же так? Он что же, уже научился видеть ее насквозь? Так быстро? Это было пугающее открытие.— Может быть, мне следует наказать тебя за этот проступок? Я бы с удовольствием… — Хок с надеждой бросил взгляд на обширный стол Маркуса Карутерса, но тот был сплошь завален книгами, бумагами и Бог знает чем еще. — Увы, дорогая, твое наказание откладывается. Зато я могу по радовать тебя хорошей новостью.Фрэнсис настороженно на него покосилась.— Я уже предупредил Эдмонда, что не продам лошадей ни ему, ни кому бы то ни было.— Хок! — Фрэнсис ахнула от радости, бросилась мужу на шею и так стиснула его в объятиях, что у него перехватило дыхание.— Сколько счастья, любовь моя! Доставлять тебе удовольствие — моя первейшая обязанность.«Любовь моя». Это заставило Фрэнсис притихнуть. Почему он назвал ее так? Неужели это было одно из тех нежных словечек, которое джентльмен произносит не задумываясь?— Так ты не поедешь в Лондон, я правильно поняла? — осторожно спросила она и задержала дыхание в ожидании ответа.— Все зависит от того, хочешь ли ты этого, — ответил Хок, пытливо вглядываясь в ее лицо.— Мне казалось, тебе не терпится там оказаться. В конце концов, твоя любовница…— Ах да, любовница. А тебе известно, Фрэнсис, что почти каждый джентльмен имеет любовницу? Как ты смотришь на это?Она пропустила мимо ушей серьезность этого вопроса, расслышав только насмешку в голосе.— Я смотрю на это сквозь пальцы! Если бы тебе пришлось отказаться от любовницы, то и я была бы вынуждена бросить своих многочисленных любовников!— Неприятная перспектива. — На этот раз в голосе Хока не осталось ничего, кроме насмешки.— Так ты остаешься?— Допустим, да.— Только потому, что здесь гостят твоя сестра и Эдмонд?— Частично поэтому. Обязанности хозяина дома, сама понимаешь.— Не правда! Ты остаешься потому, что я еще не успела тебе наскучить!— Фрэнсис, дорогая, — сказал Хок, поймав в ладонь ее выпяченный подбородок и подняв ее лицо к своему, — ты можешь привести меня в ярость, можешь вызвать во мне желание придушить тебя, можешь пробить брешь в панцире, защищающем мою мужскую гордость, но наскучитьМне ты не можешь.— Не ты ли сам говорил, что хочешь заставить меня размякнуть? Когда я стану послушной дурочкой, ты сразу потеряешь ко мне интерес.— Ну и память у тебя, дорогая! Я так говорил, точно? Ну и как далеко мы продвинулись по этой дороге? Достаточно ты размякла? Достаточно поглупела?— Этому не бывать!.. — начала Фрэнсис и больно прикусила язык, когда дверь чувствительно хлопнула ее по спине.В дверях появился Маркус. Увидев их вдвоем, он покраснел до корней волос:— Милорд, миледи! Я не знал… я… э-э… я пришел за…— Полно, Маркус! — Хок благодушно прервал лепет управляющего и отпустил локоть Фрэнсис. — Ее светлость и я всего лишь обсуждали загадку исчезнувших купчих. Удалось ли вам раскрыть новые детали этого дела?Маркус рванул воротничок, который не впервые показался ему слишком тесным в присутствии хозяина. Лишь несколько минут спустя ему удалось обрести часть апломба, который он обычно выказывал на своем рабочем месте.— Увы, милорд, ничего нового обнаружить не удалось. Среди бумаг имеются только купчие на лошадей возрастом свыше четырех лет. Трех-и четырехлетки словно свалились в Десборо-Холл с неба.По правде сказать, Хоку было глубоко безразлично, откуда они свалились, но он постарался принять заинтересованный вид. Фрэнсис тоже успела обрести привычное самообладание, и он обратился к ней, как бы продолжая прерванную беседу:— Так вот, дорогая, лорд Чалмерс рассказал мне много неаппетитных подробностей о скаковом мире. Оказывается, там все насквозь прогнило, кругом продажность, подкуп, несчастные случаи происходят то с одной лошадью, то с другой. Например, призовой жеребец лорда Демерли (претендент на чемпионский титул в прошлом году) был отравлен накануне скачек. Виновным признан жокей, который сразу после этого сбежал на континент. Должно быть, в его карманах было не пусто после такой дьявольской проделки.— Какой кошмар! — воскликнула Фрэнсис. — Я и не подозревала, что такое случается.— Там, где дело касается денег, случается все, что угод-Но, — сухо заметил Хок. — Деньги и мошенничество всегда идут рука об руку.— Если на жокеев нельзя полагаться, — начала Фрэнсис, — то нельзя ли мне участвовать в скачках. В седле я держусь отлично и вешу немного…— Леди не имеют права участвовать в скачках. Если судьи узнают, нас исключат из числа участников. Но ты можешь не волноваться: у Белвиса есть молодой племянник, который будет в Десборо-Холле к концу недели. Поскольку он родня тренеру, вряд ли его удастся уговорить отравить лошадей.За обедом выяснилось, что Беатриса заготовила достаточно словесных снарядов, способных поколебать сопротивление почти любого противника.— Филип, ты же абсолютно ничего не смыслишь в скаковых лошадях! Конечно, каждый может выращивать племенных кобыл, но чистокровные скаковые лошади другое дело! Разве ты не знаешь, что Эдмонд владеет в Девоншире целой конюшней! У него больше скаковых лошадей, чем у всех дворян графства, вместе взятых. А ты никогда не проявлял интереса к делам Десборо.— Не ходи вокруг да около, Беатриса, — поощрил сестру Хок. — Скажи напрямик, чего ты добиваешься.— Я считаю, что продажа в твоих же интересах, братец. Кроме того, этим ты доставишь огромную радость и мне, и Эдмонду.Хок промолчал, зная, что это, как ничто другое, подзадорит Беатрису. И в самом деле, та бросилась в бой со всем пылом своего темперамента.— Ты же понимаешь, что, будь я мужского пола, по праву наследования все перешло бы ко мне. В отличие от тебя я горжусь и восхищаюсь заводом Десборо, свято чту семейную традицию…— Неужели тебе будет недостаточно конюшен Эдмонда, чтобы бродить по колено в навозе? — мягко прервал ее маркиз, который до этого момента хранил задумчивое молчание. — Оставь Хока в покое, сделай милость. Неужели тебе до сих пор не ясно, что он принял решение?— Это все ее рук дело! — процедила Беатриса, бросая на Фрэнсис ненавидящий взгляд.— Отчасти это так, — согласился Хок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53