Фрэнсис подозревала, что младшая сестра искусственно поддерживает в себе это сомнительное состояние, но называть ее нюней не имело смысла: Виола удивленно раскрыла бы влажные оленьи глаза, словно услышав полную нелепицу.— Но разве ты не знаешь, Фрэнсис, что настоящая леди должна быть очень чувствительна? — говаривала та, не обижаясь на насмешки.Снисходительно улыбаясь, Фрэнсис зажмурилась и сразу услышала внизу, у ног, легкий плеск воды о прибрежные скалы. Камень был теплым, и она уселась поудобнее, подогнув ноги и плотно укутав их шалью.Пики Бен-Ломонд и Бен-Ворлих, подернутые дымкой, такие знакомые, показались далекими и странными. Горы, прорезанные узкими лентами ущелий, по дну которых неслись бурные ледяные потоки, были покрыты густыми сосновыми лесами. Подлинное Высокогорье — дикое, неукрощенное — самое прекрасное место на всем свете. Никогда ни за какие сокровища она не покинула бы этот край!..Неожиданно Фрэнсис вышла из своей непривычной мечтательности. Недавний разговор с отцом вспомнился от слова до слова, леденя кровь страхом, до сих пор ей неизвестным, Неужели это правда, что одной из сестер придется навсегда уехать в Англию? Это была невероятная, непостижимая мысль, которую хотелось отогнать и забыть, но она возвращалась с мрачным упорством.Час назад они — Фрэнсис, Виола и старшая сестра Клер — сидели в гостиной замка, бедно обставленной и не слишком уютной. Отец не заставил себя долго ждать, он появился в сопровождении своей второй жены, Софии, их сына и экономки Аделаиды. Впечатление складывалось такое, что предстоит общесемейный совет.Александр Килбракен, граф Рутвен, красивый рослый мужчина с широченной грудью и копной рыже-каштановых волос без единой нити седины, остановился перед дочерьми разглядывая их взглядом благодушного собственника.— Что случилось, папа? — беспокойно спросила Виола, театрально заломив руки. — Кенард вот-вот будет с визитом, и мне просто не-об-хо-ди-мо заняться своим туалетом!Тот не торопился с ответом, но от взгляда Фрэнсис не укрылось, как взволнованно блестят глаза отца (глаза тою же оттенка темного серебра, что и у нее).— Я думаю, — заметила она с иронией, — что все мы вот-вот будем участниками Подлинной Семейной Драмы.— А ты, Клер? — спросил Александр Килбракен, улыбаясь. — Неужели промолчишь?— Конечно, нет, папа, — ответила та глубоким, хорошо поставленным голосом. — Утренний свет более всего подходит для рисования, и сегодня, боюсь, мне не удастся им воспользоваться.— Насколько мне известно, ты рисуешь в любое время дня, — вмешалась София.Клер предпочла отмолчаться, пожав плечами. Она чувствовала, что Фрэнсис поймала суть происходящего, и была заинтригована. Похоже, случилось нечто из ряда вон выходящее.Граф прошел к камину легким шагом энергичного человека, прислонился к начищенному кирпичу плечом и торжественно объявил:— У меня три чудесные дочери. Тебе исполнился двадцать один год, Клер, это возраст, в котором становятся женой и матерью. Порой ты слишком увлекаешься искусством, слишком удаляешься от реальной жизни, зато у тебя золотой характер.Клер подняла бровь, не зная, относиться к услышанному как к комплименту или как к порицанию, но внимание отца уже переместилось на младшую дочь.— Тебе, Виола, всего семнадцать, но душой ты зрелая женщина. В тебе есть и ум, и живость, и тщеславие, и, на мой взгляд, даже избыток красоты. К тому же, моя милая, ты избалована до крайности.— Но, папа!..— Не спорь с отцом, девушка, ты и сама знаешь, что я прав. Тем не менее из тебя может выйти приемлемая жена, если у мужа найдется время выбить из тебя дурь.Граф повернулся к Фрэнсис, которая тут же приняла позу мученицы, сложив руки на груди и закатив глаза.— Я готова к обстрелу из тяжелой артиллерии, папа.— Фрэнсис Регина, — начал тот, нимало не смущаясь очередной шпилькой дочери, — о тебе не расскажешь в нескольких словах. Ты своенравна, слишком независима, остра на язык. К тому же из тебя успел получиться отличный ветеринар. Если выбор падет на тебя, всем здесь будет тебя недоставать, Фрэнсис.Александр Килбракен мог бы сказать, что больше всего ее будет недоставать ему, но в словах не было необходимости: дочь знала это.— О каком выборе идет речь? Папа, пожалуйста, поторопись! — взмолилась Виола. — Кенард вот-вот будет здесь, и я просто должна…— Речь идет о выборе жены, — прервал граф. — Одна из вас вскоре будет повенчана.После короткой ошеломленной тишины каждая из сестер выразила свои чувства в восклицании.— Объясни подробнее, папа! — потребовала Клер.— В чем же мне венчаться? У меня такой скудный гардероб! — заныла Виола.— Я никак не ожидала, что Подлинная Семейная Драма окажется такой нелепой! — возмутилась Фрэнсис.— Джентльмен, которому предстоит этот нелегкий выбор, — знатный англичанин, граф Ротрмор. Он прибудет сюда со дня на день.На этот раз пауза, полная изумления, длилась несколько дольше.— Ты, должно быть, шутишь, папа! — засмеялась наконец Фрэнсис. — Что общего у нас с каким-то знатным англичанином? Если это и впрямь шутка, давай поскорее с ней покончим. Я собиралась проехаться верхом, поэтому…— Замолчи, Фрэнсис! — отрезал граф с неестественным спокойствием человека, сдерживающего гнев. — Никто не выйдет из этой комнаты, пока я не выскажу все, с чем пришел сюда. Надеюсь, от вашего внимания не ускользнуло, что на днях в замке побывал гонец?— На нем была шикарная ливрея, — мечтательно заметила Клер, — и я подумала о том, что его неплохо было бы нарисовать. Алое и золотое — очень впечатляюще. Его лицо тоже показалось мне интересным.— До полусмерти усталый человек не может выглядеть интересным! — повысил голос граф.Он подумал, что Фрэнсис была права, когда высмеивала его пристрастие к драматизации событий. Он находил в ситуации черты подлинной драмы — и на тебе! Все, что интересует старшую дочь, — это портрет ливрейного лакея!— За один день ты никак не успела бы нарисовать его, заметила София, чувствуя недовольство мужа, но не вполне его понимая.— Так вот, — продолжал Александр Килбракен, прокашлявшись, — это был один из слуг лорда Чендоза… точнее, маркиза Чендоза.— Так лорда или маркиза? — съехидничала Фрэнсис вполголоса. — Но каждый, наверное, джентльмен до кончиков ногтей.— Кто такой маркиз Чендоз, папа? Какой-нибудь дальний родственник? — спросила Виола. — Если так, почему мы ничего о нем не знаем?Перспектива выгодного замужества моментально вскружила ей голову, и она бессознательно воспроизвела одну из домашних заготовок ловли в сеть потенциального мужа: томно склонила голову, чтобы показать соблазнительный изгиб точеной шейки. Эту позу она часами репетировала перед зеркалом, как и обольстительное надувание губок.— Он не родня нам, но скоро будет, — многозначительно ответил граф, для которого ужимки младшей дочери, как правило, оставались незамеченными.До последней минуты Фрэнсис надеялась, что отец для чего-то разыгрывает их, но она слишком хорошо знала оттенки и интонации его голоса, чтобы обманываться и дальше. Он говорил с полнейшей серьезностью, и она вдруг испугапась.— Скажи, чего ради вся эта история? — попросила она.— Хорошо, хорошо! Это случилось семнадцать лет назад, вскоре после того, как, дав жизнь Виоле, ваша мать умерла. Я спустился в Предгорье, в Локерби, чтобы погостить у одного из друзей, и…— Признайся, что это был набег, — поддела Фрэнсис с фальшивой веселостью в голосе.— Не в тот раз! — повысил голос граф, а затем продолжил более спокойно:— Ангус человек радушный, и я засиделся у него допоздна. Стояла безлунная ночь, когда я наконец отправился домой. Вскоре начало моросить, а когда дождь разошелся не на шутку, пришлось искать укрытия. Короче говоря, я угодил прямо в разбойничье гнездо, где маркиза Чендоза держали в заложниках, собираясь получить выкуп, а потом убить его. Так случилось, что мне удалось спасти ему жизнь. Он не скрывал того, как сильно удивлен заступничеством шотландца за англичанина. Пришлось объяснить ему, что я получил образование в Оксфорде. Маркиз готов был щедро отплатить за спасение. Думаю, он ожидал, что я попрошу у него денег… — Помолчав и покосившись на Софию, он смущенно кашлянул. — Я только что потерял жену и чувствовал себя жалким подобием полноценного человека (не потому ли я бросился спасать первого встречного, что жизнь не казалась мне тогда большой ценностью?). Мысль о повторном браке была мне далека, а будущее дочерей выглядело весьма неопределенным. Я предложил маркизу повенчать наших детей, и он без колебаний согласился. Вот в чем, мои дорогие, состоит суть дела.— Значит, все это случилось Бог знает как давно? — спросила Фрэнсис, нарушая нелегкую тишину. — Как-то не верится, что маркиз Чендоз все еще жаждет женить сына на нишей шотландке в награду за жизнь, спасенную семнадцать лет назад. Разве браки заключаются так, тем более в Англии? Судя по рассказам Софии и Аделаиды, далеко не так, папа.— Лорд Чендоз — человек чести. Я тоже не намерен нарушать свое слово, — отрезал Александр Килбракен ледяным голосом и махнул рукой в сторону пухлой безмятежной Аделаиды. — Как вы думаете, почему она находится здесь в течение шестнадцати лет?— Потому, милорд, — заговорила та впервые за все время разговора, — что вы хотели избавить своих дочерей от акцента, грубого, как деревенская холстина.Фрэнсис вдруг озарила догадка. Уж не потому ли отец и женился на англичанке? Несмотря на то, что отец Софии торговал в Нью-Кастле скобяными товарами, он не жалел денег на ее образование. Мачеха строго-настрого запрещала в доме простонародную речь, и отец всегда ее в этом поддерживал. Выходит, все это было заранее подстроено? От таких мыслей по спине Фрэнсис прошел холодок.— Ну как, дорогие мои, есть еще вопросы?— Еще вопросы? Да мы даже не начали говорить на эту ужасную тему! — крикнула Фрэнсис, вскакивая со стула. — Вопросы, скажите на милость! Нелепость какая-то Выйти замуж за человека, которого никогда в жизни не видела! Как бы тебе понравилось так жениться, папа? А если у него внешность жабы? Если он будет нам всем противен? И откуда у него возьмется любовь к жене, которая ему неровня?— При чем тут любовь? — удивилась София. — Мы здесь кое-как перебиваемся, Фрэнсис, и ты прекрасно это знаешь. Посмотри, как одета каждая из вас! Граф Ротрмор богат, он единственный наследник всего состояния. Кроме того, он унаследует титул. Та из вас, которую он выберет, поможет двоим другим выйти в свет и сделать выгодную партию. Сезон в Лондоне, платья по последней моде, балы, выгодные знакомства — подумай обо всем этом.— Не могу поверить, что слышу такое… — пробормотала Фрэнсис.Виола, которая слушала мачеху как завороженная, сузила зеленые глаза:— Что ты так кипятишься, сестра? Нас ведь трое. С чего ты взяла, что он выберет именно тебя?Александр Килбракен молча поглядывал на дочерей и думал про себя:«Из вас троих Фрэнсис самая красивая и умная. У нее случаются вспышки своенравия, но чаше всего она любящая и послушная дочь. Она больше похожа на меня, чем обе вы, вместе взятые».— Это бессмысленная дикость, иначе не назовешь, — настаивала Фрэнсис. — Признайся, Клер, ты ведь тоже в ужасе.— И Клер, и Виола, и даже ты, Фрэнсис, послушно пойдете к венцу, если на вас падет выбор графа Ротрмора, — вмешалась София. — Неужели вам нужно напоминать, что мы живем, по сути, в позолоченной нищете? Когда малютка Александр подрастет, что достанется ему в наследство? Ваш отец выбивается из сил, едва сводя концы с концами… как, впрочем, и любой шотландский вельможа.Она обернулась, ища у мужа поддержки своим доводам, но тотчас притихла, встретив предостерегающий взгляд. Граф Рутвен не находил положение своей семьи таким уж безнадежным и надеялся достойным образом обеспечить сына. По его мнению, жена болтала попусту, и причиной этому было ее богатое приданое. Но он и тут воздержался от комментариев, сказав только:— Все эти годы я состоял в переписке с маркизом. Он предлагает десять тысяч фунтов наличными по брачному контракту — десять тысяч, и ни фунтом меньше. И это не единственная выгода от такого брака. Избранница графа Ротрмора сможет помочь сестрам устроить свою жизнь. — Он мог бы и не повторять того, о чем уже упомянула София, но его заставил сделать это упрямо выставленный подбородок Фрэнсис. — Один сезон в Лондоне — и каждая из вас обзаведется подходящим мужем. Разве не об этом мечтает любая рассудительная девушка?— А как он выглядит, граф Ротрмор? — спросила Виола, не скрывая любопытства.— Он очень красив и мужественен. Кроме того, как я уже говорил, он остался единственным наследником маркиза. Был еще старший брат, но он умер пару лет назад. До этого наш будущий родственник был всего лишь лордом Филипом Хоксбери, а теперь он — граф Ротрмор. ЕмуДвадцать семь лет. До смерти брата он служил в армии.Разумеется, граф и не подумал упомянуть о том, что еще пять лет назад маркиз намеревался женить на одной из его дочерей именно старшего сына. Он понятия не имел, почему ситуация радикально изменилась еще при жизни Невила.— Хм… а у тебя есть его портрет?— Не говори ерунды, Виола, — сказала Фрэнсис с раздраженным смешком. — Ты что, не знаешь, как это бывает с портретами? Когда Анна Клевская послала свой Генриху VIII, тот сразу в нее влюбился, а она возьми да и окажись неуклюжей близорукой коротышкой…— Хотелось бы знать, достаточно ли у него интересное лицо для портрета, — вдруг сказала Клер, заставив графа поморщиться.— Но хоть какие-то подробности ты знаешь, папа? — не унималась Виола, рассеянно накручивая на палец темно-рыжий локон (без сомнения, еще один хорошо отрепетированный жест). — Например, какой тип женщин он предпочитает?Александр Килбракен не мог не подумать о том, насколько различен ход мыслей его дочерей. Он честно постарался припомнить, что писал ему на этот счет маркиз.— Хм… он предпочитает женщин с чувством юмора, живых и веселых, полных очарования и, конечно, красивых.— Ах, как чудесно! — воскликнула Виола, заливаясь своим самым живым, веселым и очаровательным смехом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53