Зажав рот рукой, Хеллер поискала глазами мальчика, но тот уже был недосягаем. На какое-то мгновение, перед тем как за ним захлопнулась дверь, звуки улицы ворвались в могильную тишину музея, и тут же она почувствовала движение позади себя, а когда обернулась, ее плечо упиралось в грудь дона Рикардо.
В руке он сжимал револьвер, из ствола которого поднимался легкий дымок.
— Вы пожалеете об этом, Монтаньос, — угрожающе произнес Мейджер.
— Я о многом готов пожалеть, сеньор Пирс, но только не о том, что предотвратил убийство ребенка.
Хеллер с облегчением вздохнула и посмотрела на Гордона, который, нагнувшись, поднял «дерринджер» с пола и, пряча его, бросил на девушку обозленный взгляд:
— Пойдемте со мной, я отвезу вас в гостиницу.
Она гордо подняла подбородок.
— Нет уж, спасибо, я доберусь сама.
Внезапно на его лице появилось пристыженное выражение.
— Хеллер, я…
Она протянула руку, желая остановить его.
— Что бы вы ни сказали, ничто вас не извинит, ничто! — Ее глаза пылали ненавистью. — Никогда больше не приближайтесь ни ко мне, ни к моей тете, или я всем расскажу, что произошло здесь.
— Маленький ублюдок украл деньги! Я был вправе застрелить его и защитить свою собственность!
Когда Хеллер отвернулась, он попытался подойти к ней, но был остановлен на полпути щелчком затвора. Ненавидящим взглядом он впился в направленный на него «кольт», затем развернулся и направился к выходу. Хлопнувшая дверь возвестила о его уходе.
Хеллер обернулась к дону Рикардо.
— Мы должны пойти за ним и убедиться, что он не отправился на поиски мальчика. Если найдет его, то непременно убьет.
Ее собеседник не спеша засунул пистолет в пристегнутую к поясу кожаную кобуру.
— Вор давно уже убежал, мисс, и теперь его вряд ли можно так просто отыскать.
— Откуда у вас такая уверенность? — с сомнением спросила Хеллер.
— Этот мальчик — весьма известный карманник, он часто проделывает подобное. В Сан-Франциско он знает каждый уголок. Так что не беспокойтесь — с ним все будет хорошо.
Она уставилась на него сквозь слезы.
— Каким же негодяем должен быть человек, способный убить ребенка! — Порывисто прижавшись к его груди, Хеллер и сама почувствовала себя ребенком. — Тетушка не раз говорила что в Гордоне есть что-то подозрительное, но я… я… — Она зарыдала, уткнувшись ему в плечо.
У Хоакина было немного опыта относительно поведения в подобных ситуациях, но он полагал, что успокоить женщину уж никак не труднее, чем управиться с испуганной лошадью: мягкое прикосновение, пара нежных слов, и она ваша.
Наконец Хеллер высвободилась из его объятий.
— Извините, я очень нервничала — оружие всегда пугает меня.
— Я посвящу вас в небольшую тайну, — произнес Хоа-кин тихим голосом, — меня оно тоже пугает.
Она нахмурилась.
— Тогда почему вы носите это?
— Мужчина должен уметь защитить себя.
Фыркнув, Хеллер прижала платок к носу.
— Я не знаю ни одного джентльмена в Бостоне, который бы носил оружие.
— А я и не говорил, что являюсь джентльменом. — Хоа-кин рассмеялся. — Вас это удивляет? Если мне не изменяет память, вы решили, что я не джентльмен, как только открыли глаза в комнате Елены.
Если бы Хоакин окатил ее ледяной водой, это вряд ли вызвало бы большее возмущение с ее стороны.
— Спасибо за напоминание, и ручаюсь вам, что впредь ничего подобного не повторится! — Ее подбородок взлетел вверх, губы напряглись. Даже в гневе она была прекрасна. Слишком прекрасна, подумал Хоакин, наблюдая за тем, как вздымается от волнения ее грудь под чопорным зеленым платьем. От одного только взгляда на нее у него засосало под ложечкой. Теперь он уже не сомневался, что, с тех пор как встретил ее, с ним происходит что-то особенное.
Не говоря ни слова, он подошел к одной из витрин и начал рассматривать стеклянные сосуды.
— Что вы делаете?
— Изучаю.
— Что именно?
— Просто смотрю на экспонаты — за этим я и пришел сюда.
— Но здесь ничего нет, кроме заспиртованных органов…
— Разумеется; и это не сравнимо ни с одним из бостонских музеев. Однако вам не кажется, что все это… завораживает? — Он на мгновение обернулся, а затем снова обратил взгляд на экспонаты.
Хеллер насторожилась.
— Вы бывали здесь раньше?
— Раз или два, когда учился в Гарварде.
— Гарвард? Вы окончили Гарвард?
Он снова взглянул на нее, и в его взгляде она заметила скрытую усмешку.
— Неужели в это так трудно поверить?
Хеллер попыталась улыбнуться.
— Нет. Конечно, нет. — Однако ее взгляд говорил обратное.
— Возможно, вы хотите, чтобы я процитировал Шекспира. Какое произведение вам нравится? «Венецианский купец»? «Ромео и Джульетта»?
Она отрицательно покачала головой:
— Я верю вам. Просто не думала, что у стрелков бывает гарвардское образование.
— Я не стрелок.
Хеллер опустила глаза, давая понять, что разговор на эту тему ее больше не интересует.
— Мне крайне не хотелось бы обязывать вас, но, как видите, мой сопровождающий оставил меня. Не могли бы вы стать джентльменом хотя бы ненадолго, чтобы проводить меня в гостиницу?
Как раз в это время Хоакин добрался до большой стеклянной банки, которую еще недавно осматривал Мейджер: в ней покоилась человеческая голова, залитая прозрачной жидкостью. «О Боже!» — прошептал он, нагибаясь, чтобы лучше рассмотреть. Глаза головы были открыты и черны, как два кусочка угля, прямые, густые волосы свисали вдоль странно вздутого лица, которое, несмотря на его неприятные особенности, показалось ему чрезвычайно знакомым.
Из любопытства Хоакин прочитал табличку, описывающую экспонат номер 563. «Голова бандита Хоакина Мурьеты; убит калифорнийскими рейнджерами в Канта-Крик, 25 июля 1853. Капитан Гарри Лав, отрезавший голову в доказательство смерти Мурьеты, получил в награду от государства пять тысяч долларов».
Воздух резанул легкие, как нож, когда его губы вслух повторили имя: «Хоакин… Карильо». Теперь он понял, почему все думали, будто это его голова. Семнадцать лет назад, Карильо был так же близок к нему, как сейчас Лино; они даже внешне были похожи.
У Хоакина все свело внутри, его тошнило, но он не мог отвести глаз от банки и ее содержимого.
«Карильо. Друг. Боже!» Все эти годы ему казалось, что тогда Карильо сумел оторваться от преследователей. Как он ошибся!
А знают ли они — Елена, Лино? Кто-то должен был знать, знать и сказать ему!
Хоакин снял шляпу и провел рукой по волосам. «Это мог быть я!» Его горло сжалось…
— Сеньор Монтаньос, пожалуйста… — услышал он голос Хеллер.
Дверь музея, приоткрывшись, впустила запоздавшего хозяина.
— Надеюсь, вы простите мое отсутствие и то, что никто не мог ответить на ваши вопросы, — вежливо извинился доктор Джордан, седоволосый полный человек небольшого роста. — Женщину сбило телегой, и я должен был помогать ей, пока ее не забрали в больницу. Впрочем, надеюсь, вы прекрасно обошлись без меня.
Хеллер рассеянно кивнула, и он перевел взгляд на ее спутника.
— Ах да, вижу, вы нашли мой главный экспонат, которым я больше всего горжусь. Хоакин Мурьета.
— Мурьета? — Хеллер встрепенулась. — Бандит? — Она торопливо проследовала за Джорданом туда, где стоял дон Рикардо.
— Это как сказать. — Доктор Джордан выразительно хмыкнул.
— Что вы имеете в виду? — Хеллер взглянула на то, что было во банке, и отпрянула как от удара. — Господи!
Джордан внимательно посмотрел на нее.
— Полагаю, это зависит от того, с кем вы говорите. Мексиканцы уважали его, белые ненавидели, называли бичом Калифорнии. Китайцы до смерти боялись. Ходил даже слух, что он и его друзья любили отрезать у них уши и делать из ушей ожерелья.
Хеллер поежилась.
— Значит, он был убийцей?
— Разумеется, Мурьета убивал, чтобы получать от этого удовольствие.
Дольше Хоакин не мог выдержать.
— Простите, сеньор, но, как я полагаю, вас бессовестно обманули. Мурьета вовсе не был убийцей, и он не отрезал уши у китайцев.
Доктор Джордан пожал плечами.
— Все слышат по-разному, мой друг. Единственный, кто знает обо всем этом наверняка, — сам Мурьета, а он, как вы догадываетесь, теперь уже вряд ли что расскажет. Если вы действительно интересуетесь данным вопросом, вас, возможно, заинтересует вот эта книга. — Джордан достал с полки небольшой томик, смахнул рукавом пыль с его обложки.
Хоакин взял книгу и медленно прочитал название: «Жизнь и приключения Хоакина Мурьеты, знаменитого калифорнийского бандита».
Ему пришлось отступить на шаг, так как у него закружилась голова.
— Кто написал это? — Ему с трудом удавалось сдерживать себя.
— Желтая Птица, больше известный как Джон Роллин Райдж.
Быстро пробежав глазами несколько страниц, Хоакин отметил знакомые имена, а также места, которые ему действительно довелось посетить.
— Когда это было написано?
— Кажется, в 1854 году, через несколько месяцев после того, как наш герой встретился со своим Создателем.
Захлопнув книгу, Хоакин возвратил ее доктору Джордану.
— Вы не должны верить всему, что здесь написано.
— А кто вам сказал, что я верю? Я только пересказываю то, что узнал из разных источников.
— Эта книга продается? — в свою очередь, поинтересовалась Хеллер, — я бы хотела купить один экземпляр.
— Да, мэм, с вас пятьдесят центов.
Хеллер порылась в сумочке и, достав оттуда деньги, протянула их Джордану.
Хоакин чуть не заскрежетал зубами.
— Вы хотели, чтобы я проводил вас назад в гостиницу…
Хеллер с трудом оторвала взгляд от книги.
— Да, но… — Она взяла книгу под мышку. — Впрочем, я готова, пойдемте, сеньор Монтаньос.
— Я так признательна вам за то, что вы проводили меня! — произнесла Хеллер, вставляя ключ в замок от номера и поворачивая его.
— Всегда рад быть вам полезным, — любезно ответил ее спутник; однако его вид заметно не соответствовал произнесенным словам.
Что-то произошло с ним в музее, но она не могла понять, что именно.
— Мне жаль, что я, кажется, причинила вам беспокойство…
— Пустяки! Надеюсь, вы усвоили урок и будете впредь держаться подальше от Гордона Пирса…
Хеллер тряхнула головой, пытаясь отогнать неприятные воспоминания.
— О, поверьте, усвоила, ни в коем случае не хочу видеть этого человека снова!
Где-то рядом щелкнул замок, и прежде чем Хеллер осознала, что происходит, дон Рикардо открыл дверь и втолкнул ее внутрь. Она обернулась, готовясь дать решительный отпор наглецу, но он, притянув ее к себе, зажал ей рот долгим жадным поцелуем. И тут же Хеллер услышала, как в коридоре Абигайль Пейтон прощается с одной из своих подруг. Она замерла в его объятиях, не рискуя шевелиться.
Казалось, прошла целая вечность, а он все еще не отпускал ее. Неожиданно Хеллер почувствовала дрожь и что-то еще, что не имело никакого отношения к гневу, — скорее, это было желание, и оно росло в ней подобно дикому пламени, сжигавшему ее.
Пальцы Хеллер сами собой разжались, подобно расцветшим цветам расположились на его груди, и тут же она почувствовала быстрое биение его сердца. То, что он был возбужден не меньше, чем она, приободрило ее, и она переместила ладони на его плечи. Его мускулы были тверды, как гранит, и Хеллер, невольно попыталась представить, каково это — касаться их, когда они ничем не прикрыты. Интересно, его грудь и плечи так же загорели, как лицо и руки? А кожа — была ли она под одеждой такой гладкой?
Желание прикоснуться к какой-нибудь незакрытой части его тела заставило ее дотронуться до его шеи. Она оказалась теплой, а в маленькой жилке угадывалось такое же бешеное биение, какое она почувствовала в его груди.
Мысль о том, что она могла возбуждать мужчину, никогда прежде не приходила Хеллер в голову, теперь же это придало ей опьяняющее чувство власти, которое одновременно восхищало и пугало ее.
Она осторожно провела дрожащими пальцами по его шее. Затем запустила их кончики в его волосы.
Он, очевидно, думал о том же. Она почувствовала его пальцы у себя в волосах: они ловко вытаскивали большие деревянные шпильки, которые удерживали тяжелый узел. Одна, две, три… Ее волосы рассыпались, накрыв его руки; Хеллер услышала, как дон Рикардо застонал, сжимая волнистые пряди в кулаке; затем она почувствовала, как теплое дыхание щекочет ее ухо, и услышала его шепот:
— Хеллер, я никогда никого не хотел так, как хочу вас. Если бы вы не были настолько, черт побери, правильны, я бы занялся любовью с вами прямо здесь и сейчас.
Последние слова были сказаны, уже когда его язык проникал ей в рот, поэтому она не была уверена относительно правильности услышанного. Она не была уверена ни в чем, за исключением того, что у нее кружилась голова от нестерпимого желания.
Ее веки трепетали.
— Вы… вы с ума сошли. — Она высвободилась.
Его руки разжались так неожиданно, что Хеллер чуть не потеряла равновесия и ей едва удалось ухватиться за край кровати. Она дрожала, прерывисто дыша.
Она все еще пыталась отдышаться, когда дон Рикардо неожиданно ударил кулаком по подзеркальнику; ее туалетные принадлежности разлетелись в разные стороны.
— Постарайтесь найти настоящего джентльмена, который бы в следующий раз смог сопровождать вас до дома, — прогремел он и, развернувшись, направился к двери.
— Нет! Не уходите!
Хеллер потребовалось несколько секунд, чтобы понять смысл слов, столь неожиданно вырвавшихся у нее. Все ее существо не хотело, чтобы он покинул ее. Ни сейчас, ни позже — никогда!
Она сделала шаг ему навстречу, но он не двинулся с места. Тогда она сделала еще шаг.
— Я не хочу, чтобы вы уходили, — повторила она.
Боже, что с ней происходит! Она отдавала ему себя, точно шлюха. Еще несколько часов назад у нее было гораздо меньше причин упрекать себя за подобное поведение, хотя подсознательно она все же делала это, и вот теперь она предлагала себя мужчине, полностью отдавая отчет в своих действиях.
— Мы уезжаем в субботу, и… — она колебалась, борясь со страхом, — я могу никогда больше не увидеть вас снова…
— Хеллер, неужели вы не понимаете, что делаете? — Он впился взглядом в ее глаза.
— Ах, да замолчите вы наконец! — в каком-то истерическом порыве произнесла она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37