Иди оденься. – Его рука соскользнула с ее бедра и оттолкнула ее.
Ребекка едва сдерживала ярость. Она соскочила с постели и встала лицом к Эдварду.
– Не забывай того, что сейчас мне сказала: ты больше не сбежишь! – Эдвард небрежно потянулся, закинув руки за голову. Говоря все это, он пристально смотрел на нее.
Быстро накинув одежду, которую оставила ей Флосси, Ребекка с гордым видом выплыла из комнаты. Со вздохом облегчения она наконец вошла в свою спальню. Ее трясло как в лихорадке. Ну что она опять натворила?! Может, он просто от нее устал?
Может быть, Эдварду захотелось пережить снова то, что он испытал со своей покойной женой?.. Что ж, это нетрудно сделать: она тоже будет кокетничать с другими мужчинами. Посмотрим, как ему это понравится. Но эту мысль она тут же отбросила, представив себе, сколько бед может принести подобная шалость. Дверь Эдварда хлопнула с такой силой, что задрожали стены ее комнаты. Все мысли о женской мести показались ей вдруг глупыми и наивными.
Если он сам не хочет объяснить, почему злится на нее, значит, ей придется выяснить это у кого-то другого. У Флосси? У Натаниэля? Когда они отправляются в замок Кавена? Что с ее семьей? От невозможности узнать ответ на эти важные вопросы Ребекка впала в панику. Она выбежала из комнаты, хлопнув дверью еще сильнее, чем Эдвард. Стражник, стоявший у ее спальни, лишь удивленно поднял брови.
Не обращая внимания на стражника, следовавшего за ней по пятам, Ребекка побежала к лабиринту. Сначала она обошла весь замок, но так и не нашла Натаниэля. Что бы это значило?
Она быстро прошла по аллее лабиринта. Память ее не подвела и безошибочно привела в его середину. Выхватив меч из ножен, она с бешеной яростью атаковала кусты, окружавшие полянку, вымещая гнев на ни в чем не повинных растениях.
С пронзительным воплем отчаяния она наконец воткнула меч в землю и, закрыв лицо руками, упала на колени и разрыдалась. Задыхаясь от гнева, она думала о том, как отомстит Эдварду. Ее месть будет страшной. Между ними все кончено...
– Вставай! – прозвучал у нее над головой резкий окрик, и она вздрогнула.
Она подняла голову – над ней возвышался Эдвард.
– Я сказал – вставай! Ты называешь себя воином? По-моему, ты больше похожа на жалкую плаксивую бабу. – Эдвард зашагал взад и вперед по полянке, руки его судорожно сжались в кулаки. – Мы уезжаем в Кавена. Предлагаю тебе поторопиться, если ты хочешь ехать с нами.
Ребекка поднялась с земли и гордо выпрямилась. Ярость стучала в ушах, сводя ее с ума. Твердой рукой она вложила меч в ножны и посмотрела на Эдварда.
– Я вас не задержу! – ответила она гордо. Но сердце ее сжалось от невыносимой боли.
Эдвард проглотил комок в горле. Ему было тяжело видеть мучительную боль в глазах подруги. У него самого жгло глаза от слез, когда он вспоминал, как она рыдала от безысходного отчаяния.
Один раз он уже осудил ее – и ошибся. Устоит ли его любовь, если он убедится, что она ответственна за смерть его отца? А если и в самом деле ничего об этом не известно? Его тоска по Ребекке, острая потребность в ее любви вели борьбу с сомнениями в ее невиновности.
Ребекка от усталости засыпала в седле. Короткий сон урывками, езда без отдыха всю ночь напролет довели ее до изнеможения. Хуже всего, однако, был сумбур в мыслях. Нет, отныне только разум будет управлять ее поступками.
Каждый шаг коня болезненно отдавался в ее теле, все еще не оправившемся от холода – темницы. Они ехали в замок Кавена. Под ней была ее любимая белая кобыла. Эдвард с ней не разговаривал. С ней вообще никто не разговаривал. О чем думал Эдвард, до сих пор оставалось для нее загадкой.
Она снова и снова пыталась поговорить с Натаниэлем, но Эдвард постоянно оказывался рядом. Сердце Ребекки готово было разорваться от горя и гнева. Но вместо этого она постаралась заковать его в ледяной панцирь – она должна пережить эту боль.
Из-за леса вылетела вражеская армия с мечами наголо. Оглушительные крики и вопли взрезали воздух: из узкой горной лощины выходили все новые отряды врага. Со всех сторон раздавалось лязганье мечей и крики раненых.
Ребекка дралась как лев. Заледеневшие чувства разбудили злость, помогая пережить и эту битву. Она не обращала внимания ни на кого, кроме своих противников. Их кровь брызгала ей в лицо, смешиваясь с потом. Она плотно сжала губы, рубя мечом направо и налево. От запаха крови ее начало мутить.
Бой быстро кончился, и, к счастью, ни Эдвард, ни Ребекка, ни воины их отряда серьезно не пострадали. Правда, им пришлось сделать краткий привал, чтобы перевязать раненых. Измученная, она пристроилась у костра и, взяв мех с водой, плеснула на руки и лицо. Затем она вытащила из сумки кусок хлеба и стала машинально жевать, не чувствуя его вкуса. Замок Кавена ждал их за следующим холмом. Обычно она после боя ухаживала за ранеными, но сейчас ей вообще не хотелось двигаться. Эдварда она с начала битвы не видела.
– Леди Ребекка, не поможете ли вы моему брату? У него очень глубокая рана. Я опасаюсь за его жизнь. – Воин Макклири опустился на колено рядом с ней.
Ребекка, кивнув, последовала за ним. Она быстро достала целебную мазь и, прочищая рану, почувствовала, что оживает. Сознание, что она нужна, сразу вернуло ей силы. С этой минуты она трудилась не переставая: промывала и зашивала раны, кипятила в котелке рваные рубашки, чтобы потом пустить чистые лоскуты на перевязки. Она остановилась, только когда перевязала и накормила последнего раненого.
Все это время она старательно отгоняла от себя мысли об Эдварде. Где он? Не ранен ли? Неужели она боится задать ему прямой вопрос? Она устроилась у огня и посмотрела на присевшего рядом с ней Натаниэля. Чувствуя, как снова холодеет сердце, а кровь отливает от щек, она молча всматривалась в его лицо.
– Ты заболела? – тихо спросил Натан, быстро оглядываясь.
– Ты расскажешь мне наконец, что происходит с этим тупым вождем? Почему он стал так холоден со мной? Он жив?
– Он жив, и я могу лишь сказать, что коварство женщин леденит его сердце. – Натан хмуро взглянул на Ребекку. – Мне пришлось пробираться к тебе тайком. Нам нужно поговорить...
– Натан, прошу тебя на одно слово... – раздался за их спинами голос Эдварда.
От неожиданности оба вздрогнули. Вид у вождя был очень недовольный.
– Он разговаривает со мной. Оставь нас одних. – Ребекка произнесла это спокойным тоном. Оледеневшее сердце дало ей силу выглядеть невозмутимой.
Натан перевел взгляд с одного на другую, и на лице его отразилась неуверенность. Покачав головой, он вскочил на ноги.
– Не буду я разговаривать ни с кем из вас. Я не хочу встревать в ваши конфликты. – С этими словами он повернулся и пошел прочь.
Эдвард последовал за ним. Мгновение спустя до Ребекки донеслись их сердитые громкие голоса. Она незаметно передвинулась поближе к ним.
Они ушли в чащу, чтобы их никто не слышал. Она незаметно последовала за ними и замерла, прислушиваясь.
– Эдвард, она понятия не имеет, за что ты на нее сердишься! Разве одно это не свидетельствует о ее невиновности? Почему бы тебе не поговорить с ней и не выяснить, есть ли вообще повод ее подозревать? Ты спросил ее о той ночи?
– Но тот человек поклялся, что узнал ее. Я не хочу, чтобы хоть слово об этом просочилось... Если помнишь, ты сам советовал мне помалкивать.
– И поэтому ты обращаешься с ней так, словно она виновна? – Натан нервно заходил вокруг Эдварда.
– Нет... я просто стараюсь держаться от нее подальше. – Эдвард нервно запустил пальцы в волосы.
– Неужели ты и правда веришь, что она может предать? – В голосе Натана слышалась мольба.
– Не знаю. Я знаю лишь одно: если ты и дальше будешь терзать меня вопросами, я постараюсь, чтобы остаток похода не был для тебя легким. – Сжав кулаки, Эдвард всем телом надвинулся на друга.
Продолжая переругиваться, друзья двинулись в лес. Что происходит? Он что, считает ее виновной в смерти своего отца? Как это может быть? После всего, что было между ними? Первой ее мыслью было бежать. Но ведь она невиновна!.. Нет, она останется, чтобы ему доказать... Пока останется.
Она спиной почувствовала сверлящий взгляд Эдварда и обернулась, открыто глядя ему в глаза.
– Где ты была? – сердито спросил он, надвигаясь на нее. По правде говоря, ей это надоело, но, вдыхая его пьянящий запах, она постаралась тем не менее сдержать рвущиеся наружу эмоции.
– Тебя это не касается.
– Я задал тебе вопрос, – прорычал Эдвард, подбоченясь и сверля ее взглядом.
– Простите меня, милорд, я ходила в лес по нужде.
Ребекка мило улыбнулась, но голос ее сочился презрением. Глаза Эдварда свирепо сузились, он так стиснул зубы, что нижняя челюсть превратилась в камень.
Удовлетворенно усмехнувшись, Ребекка отвернулась от него и уселась у костра. Он сел рядом и устало уставился на огонь. Вынув кусочек сушеной оленины, он стал неторопливо жевать. Ребекке хотелось вбить хоть капельку здравого смысла в его упрямую башку... Ведь то, чего ей хотелось на самом деле, в данный момент казалось вообще неосуществимым.
Эдвард страдал от своих сомнений. Почему он просто не может забыть о словах того воина? Однако пока он не будет в ней уверен, его сердце останется для нее закрытым.
Близость ее прекрасного тела чуть не сломила его решимость. Он жаждал обнять ее, прогнать тревогу с ее лица. Ее поединки с врагами никогда не были такими целеустремленными и жестокими. Возможно, его холодность пойдет ей на пользу? Но мрачный и яростный взгляд, каким она наградила его, показывал, что она тоже страдает. Сможет ли она продолжать любить его так же самозабвенно, как это было совсем недавно?
Вскочив на ноги, Эдвард крикнул воинам, что пора заканчивать отдых и отправляться в путь. Его приказания всегда исполнялись мгновенно. Он повернулся подтянуть подпругу и увидел Ребекку, сидевшую в седле. От вида ее гибкой фигуры в обтягивающих бриджах его бросило в жар: они сидели на ней как влитые, ничего не оставляя воображению.
– Где твой плед? – спросил он, вскакивая в седло.
– Я его сняла... он здесь. – Ребекка ткнула пальцем в скатку, прикрепленную к седлу.
– Надень его. – Не следовало ему отдавать приказ таким тоном.
– Не таращись на меня и поезжай вперед, вождь!
Не буду я надевать тартан. – С этими словами Ребекка послала свою лошадь в галоп. Резкий свист пронзил тишину. Лошадь Ребекки всхрапнула и тут же повернула назад. Эдвард ухватил ее за узду. Одной рукой удерживая кобылу, другой он сдернул с седла тартан и сунул ей в руки. Его взгляд предупреждал: «Только посмей ослушаться...»
– Надевай. И чтобы я тебя больше без него не видел!
Не дожидаясь, когда она выполнит приказ, Эдвард поскакал вперед. Спустя какое-то время он снова свистнул, и лошадка Ребекки послушно затрусила вслед за ним. Эдвард с трудом сдержал смех при виде бешенства, полыхавшего в глазах его подруги. Но тартан она все же надела.
Вдали наконец показался замок Кавена, и Эдвард увидел, как смягчился взгляд Ребекки. Она пришпорила кобылу, но Эдвард свистом заставил ее остановиться. И они вновь оказались рядом.
– Терпение, любовь моя.
Глаза Ребекки сердито сверкнули.
– Значит, теперь я – твоя любовь? – Гнев ее сменился ледяной издевкой.
Эдвард чувствовал ее боль и обиду. Несмотря ни на что, Ребекка навсегда вошла в его сердце.
– Давай отложим эти разговоры на потом. Тебе предстоит горестная встреча. Ты очень помогла мне, а теперь я постараюсь помочь тебе.
Эдвард подхватил ее и посадил на седло перед собой. Ее лошадь скакала рядом налегке. Тепло ее упругого тела пробудило в Эдварде тоску по ее объятиям. Возможно, так действовала на него усталость, но ему очень хотелось остаться сейчас с ней наедине.
– Я не хочу никаких разговоров. Я мечтаю о мире... и не более того, – передернула плечами Ребекка.
Глубоко вздохнув, она, как малое дитя к плечу матери, приникла к груди Эдварда. Он резко втянул в себя воздух, а она украдкой улыбнулась.
Стражники на стене замка возвестили о прибытии гостей. Отец Ребекки выехал им навстречу. Торжественно и не спеша они въехали во внутренний двор замка 222 Кавена.
Отдав конюхам лошадей, они прошли в главный зал и поздоровались с матерью Ребекки. Вид у нее был измученный.
– Мама, ты плохо выглядишь. Можно мне проводить тебя в твою комнату?
– Да, моя дорогая. Предоставим мужчинам возможность побеседовать наедине.
Они стали подниматься по ступенькам, и Ребекка заметила, каким голодным взглядом окинул ее Эдвард, прежде чем заговорить с родичами. Ничего, пусть пострадает! Она не поддастся ему... Но едва она подумала об этом, как ее тело предательски запылало от тоски по его ласкам.
– Ты счастлива с Эдвардом?
– И передать не могу, – рассмеялась Ребекка. – Он то и дело награждает меня речами, в которых поэзия смешивается с проклятиями.
Она никогда ничего не скрывала от матери и в выражениях не стеснялась. Марта засмеялась.
– Я всегда знала, что ты сумеешь довести мужчину до безумия.
– Я? А как насчет Эдварда? Ты знаешь, что он запер меня в темнице? Перестань смеяться, мама, это было вовсе не смешно! – Ребекка надула губы, но потом не выдержала и улыбнулась.
Они вошли в комнату матери, и Ребекка, удивленная царившим там беспорядком, спросила:
– Мама, ты хорошо себя чувствуешь? Я никогда не видела твоих покоев в таком жутком виде.
– Со мной все в порядке. Просто мне немного не по себе после истории с Рупертом. Я обнаружила, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на уборку. Мне гораздо больше нравится бывать на воздухе. – Она действительно порозовела и посвежела.
– Я чувствую себя виноватой... Меня не было с тобой, и я не могла ему помешать. На этот раз я буду рядом. Мама, Руперт не... я хочу спросить, он не причинил тебе вреда? – Ребекка увидела, как побледнела мать. Отчаяние и боль в ее глазах стали ей ответом. – Нет!.. Мамочка... – Ребекка ласково обняла ее. – Мне жаль, что это случилось.
– Это не твоя вина, дочка. Мне многое довелось пережить в жизни. Я справлюсь... По правде говоря, мне уже лучше. – Марта подошла к дочери и, обняв ее, поцеловала в висок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44