— Не вздумай бегать к отцу со своими глупыми россказнями, драгоценная моя леди! — предупредил он. — Ты…
Он замолчал, потому что в эту минуту раздался дикий вопль. Они резко повернулись и быстро помчались к рощице.
Они увидели, как с другой стороны поляны появился, Дэвид, держа на руках яростно сопротивлявшуюся Элайзию.
— Вы за это дорого заплатите! — кричала она.
— Несомненно, — сказал, как всегда, любезный Дэвид, опуская свою живую ношу на кучу дубовых листьев. Он сердито взглянул на Аллору. — Не может ли кто-нибудь заставить ее заткнуться?
— Если она еще раз вздумает улизнуть, — устало сказал Айон, — свяжи ее и заткни рот кляпом. — Он сидел под огромным деревом, обстругивая ножом палку. Потом поднялся на ноги. — Пора в путь. Ее крики мог кто-нибудь услышать.
Не успев как следует отдохнуть, они снова сели на коней.
Ехать стало труднее. Дорога пролегала теперь по скалистым склонам, резкий встречный ветер бил в лицо, они старались держаться подальше от крупных населенных пунктов и объезжали стороной даже небольшие деревеньки.
Элайзия искала удобного случая сбежать.
Когда они остановились в узкой лесистой долине, где тихо падали осенние листья, а за спиной' журчал холодный ручеек, Аллоре наконец удалось поговорить с отцом. Однако, начав разговор, она поняла, что не может откровенно рассказать ему о том, что его брат чуть не отравил ее. Она сказала отцу, что Брет был с ней ласков, не допускал никакой грубости, и призналась, что ей не так уж сильно хотелось, чтобы ее спасали. Он печально выслушал ее.
— Ах, доченька! Я этого не знал. Он не позволил мне увидеться с тобой, а тут Роберт совсем потерял терпение, и я сам сильно встревожился. Мы разработали подробный план и понимали, что тебя надо спасать до того, как ты станешь женой этого человека. Но когда Уэйкфилд не привез тебя в городской дом на первую брачную ночь, я до смерти испугался за тебя.
— Отец…
— Как только приедем домой, я напишу твоему мужу, Аллора, если ты этого хочешь. Если ты захочешь аннулировать этот брак, я буду отстаивать твои интересы, пока не добьюсь своего. А если тебе не нужна эта свобода… то я отдам все, что, имею, лишь бы исправить содеянное.
Она обняла отца за плечи и крепко прижалась к нему.
— Я и сама теперь не могу разобраться в своих чувствах.
— Я всегда считал и считаю Брета порядочным человеком, единственным недостатком которого является то, что он один из приближенных Вильгельма.
— То, что он норманн.
— Роберт и половина нашего семейства ополчатся на меня, если ты предпочтешь сохранить этот брак, — сказал Айон. — Но таковы мы все, не так ли? — неожиданно добавил он. — В нас есть немного от одного народа, немного от другого — от датчан, англосаксов, пиктов, скоттов и, конечно, норманнов. Но об этом поговорим после, а сейчас нам надо поскорее добраться домой. Чтобы под прикрытием нашей крепости начать переговоры.
Аллора улыбнулась и, когда они снова тронулись в путь, почувствовала себя, как ни странно, счастливой. Пока не заметила, что Элайзия наблюдает за ней. Ну что за невезение! Тащить с собой золовку через всю страну!
Элайзия наверняка не верит ни одному ее слову, а Дэвиду старается причинить максимум неудобств.
Несмотря на проблемы с Элайзией, кавалькада теперь быстро продвигалась на север. Одежда Аллоры — белая сорочка и темный плащ — уже была забрызгана дорожной грязью и сильно изорвалась. Грубыми башмаками — Аллору выкрали из дома босиком, и Дэвид где-то по дороге стащил пару башмаков в бедном деревенском доме, оставив в качестве компенсации несколько монет, — она сразу же до крови стерла ноги.
Беглецы беспрепятственно добрались до Йорка, и Дункан, соблюдая меры предосторожности, отправился в город на разведку.
Он вернулся, когда взошла луна, и, поглядывая прищуренными глазами на Аллору, рассказал Айону все, что удалось разузнать.
— Граф Уэйкфилд отправился из Южной Англии в Нормандию. Очевидно, только по прибытии туда он и узнал, что Аллора сбежала из Лондона. Он распорядился, чтобы его супруге разрешили беспрепятственно вернуться к себе вместе со своими родственниками, и сказал, что разберется «с этими несносными скоттами», как только освободится, и что все это следовало предвидеть.
— В таком случае нам нечего бояться… — начала было Аллора.
— Ошибаешься! — резко прервал ее Дункан. — Король Вильгельм, говорят, пришел в ярость, и теперь нас разыскивают его рыцари, которым не терпится положить к ногам короля наши головы, чтобы получить вознаграждение.
— Значит, нам нужно двигаться еще быстрее, — сказал Айон.
— До Дальнего острова осталось не более суток пути, — напомнил ему Дэвид.
— Мы слишком долго отдыхали.
И они снова пустились в путь — галопом. Здесь, на севере, ехать было легче, почти не скрываясь, потому что значительная часть населения была по-прежнему враждебно настроена к норманнам. Они мчались не останавливаясь и к концу следующего дня проехали почти пятьдесят миль.
Они были почти дома. Когда солнце стало садиться, окрашивать небо на западе в багряные цвета, Аллора остановилась рядом с отцом на вершине холма, откуда можно было разглядеть вдали Дальний остров. Последние лучи заходящего солнца поблескивали на монолитных каменных стенах главной сторожевой башни крепости, возвышающейся над остальными.
— Вот мы и добрались, доченька! Мы почти дома! — радостно воскликнул Айон.
В этот момент из-за кустов с криком выбежал Дункан.
— Там конница, лаэрд Айон! — воскликнул он. — Большой отряд всадников, вооруженных луками и стрелами, в тяжелых кольчугах, с мечами и копьями. Они совсем близко!
— Идем! — крикнул дочери Айон.
Аллора молнией бросилась за ним следом сквозь заросли высоких трав к тому месту, где они оставили своих коней. Вскочив в седла, они помчались напрямик вниз по склону холма, криками оповещая о своем прибытии тех, кто ожидал их на крепостных стенах Дальнего острова. Начался прилив. Пройдет еще несколько минут, и море затопит полосу влажного песка, по которой они могли добраться до острова.
Однако преследователи мчались за ними по пятам и чуть ли не дышали им в затылок. Аллора услышала, как рядом просвистела стрела, и низко пригнулась к шее коня. «Не может быть, чтобы это делалось по приказанию Брета, подумала она. — Пусть даже ему хотелось бы вздернуть на дыбе Роберта, но он ни за что не стал бы рисковать жизнью своей сестры. А может быть, и моей жизнью тоже… Он предпочел бы задушить меня собственными руками».
— Боже милосердный! — вдруг воскликнул Айон Кэнедис.
Аллора оглянулась и увидела, как отец напряженно вытянулся в седле. Она вскрикнула от ужаса, заметив длинную стрелу, торчащую из его спины.
— Остановитесь! — крикнула она.
— Нет! Скачите дальше! — приказал он, тяжело заваливаясь на бок. — Скорее, скорее, скорее!
Они были уже на песчаной полосе. Аллора оглянулась на погоню и, хотя мешали упавшие на глаза волосы, разглядела, что за ними гонятся примерно тридцать вооруженных рыцарей.
— Ворота! — прорычал Роберт, когда они, миновав песчаную полосу, подскакали к стенам крепости. — Открывайте ворота!
Ворота раскрылись, пропуская их. Стражники градом стрел осыпали с крепостных стен преследователей, у которых теперь не было никаких шансов добраться до стен крепости Дальнего острова — прилив с минуты на минуту должен был скрыть под водой песчаную полосу.
Семеро беглецов стремительно влетели во двор крепости.
— Закрыть ворота! — приказал Роберт, и его команда немедленно была выполнена.
Аллора сразу же соскочила с коня и бросилась к отцу. Ее опередил Роберт, уже снимавший с коня раненого Айона. Когда Айон тяжело рухнул на руки брата, Аллора, увидев торчащий из его тела обломок стрелы, поняла, что отец ранен смертельно.
— Нет! — в отчаянии вскрикнула она, бросаясь к нему и ничего не видя от слез. — Нет!
Роберт, судя по всему, тоже понял, что рана смертельная. Он не стал вносить Айона в сторожевую башню, а положил его прямо во дворе перед замком. Аллора опустилась рядом и положила голову отца к себе на колени.
— Боже мой, отец… отец! — в отчаянии повторяла она и целовала его в щеку, умоляя открыть глаза.
Глаза Айона открылись. Он улыбнулся ей самой нежной, самой спокойной улыбкой.
— Правь мудро, твердой рукой и проявляй милосердие, — приказал он ей. — Я люблю тебя, доченька…
Глаза его снова закрылись.
— Нет! — шепотом воскликнула Аллора. — Только не умирай! — Она наклонилась, приложив ухо к его груди, Но не услышала ударов сердца.
Аллора прикоснулась кончиками пальцев к его губам, но не почувствовала дыхания. Глаза Айона были закрыты, словно он спал.
— Нет! — крикнула она и все повторяла и повторяла это слово, прижимая отца к груди и раскачиваясь из стороны в сторону. Горькие слезы хлынули из ее глаз. Она еще крепче прижала к себе отца, будто могла согреть его своим теплом и вдохнуть в него жизнь. — Ох, отец! — прошептала Аллора, наконец осознав, что вокруг собрались люди. Они словно оцепенели и не произносили ни слова. Да разве можно помочь такому горю какими-нибудь словами?
Аллора закрыла глаза и подумала, что в ее жизни произошло самое страшное. Из всех людей на белом свете именно отца она любила всем сердцем, самой искренней и бескорыстной любовью. Он умел ценить шутку, не спешил осуждать поступки других людей и всегда стремился дознаться правды. Он был миролюбивым, но всегда боролся за правое дело. Он не раздумывая рискнул бы жизнью за любого члена своей семьи. И не раз это делал.
Аллора стиснула зубы, пытаясь унять в себе невыносимую боль. Отца не стало, и это была невосполнимая утрата для них всех.
— Аллора… — осторожно окликнул ее Роберт, положив руки ей на плечи, будто хотел помочь подняться.
В этот момент ей было неприятно его прикосновение. Она стремительно встала, обойдясь без его помощи. Глаза ее блестели от слез и гнева.
— Оставь меня в покое! Все оставьте меня в покое! Сэр Кристиан, найдите нашего священника и сообщите, что лаэрд Айон сегодня ушел от нас и надо помолиться за его душу. Пусть тело отца отнесут в часовню те, кто любил его, да простит меня Господь, что сама я не в силах это сделать.
— Аллора! — снова окликнул ее Роберт, подходя к ней. Но она отстранилась от него.
— Ты теперь глава семейства Кэнедисов, дядюшка, — сказала она. — Но я хозяйка Дальнего острова. — Окликнув сэра Кристиана, любимого рыцаря отца, который уже отправился исполнять ее указания, она добавила: — Я хочу, чтобы леди Элайзию сопроводили на юг, в Йорк, и обеспечили ей безопасность в пути.
— Нельзя, Аллора! — сердито воскликнул Дункан.
— Как я сказала, так и будет, — ответила Аллора и снова обратилась к сэру Кристиану: — А кроме того, я хочу, чтобы меня сегодня оставили в часовне с телом отца. Все, у кого имеются какие-нибудь вопросы, могут обратиться ко мне после того, как отец будет похоронен.
Она окинула собравшихся людей затуманенным от слез взглядом. Ах, как неумело ведет она себя в новой роли! Люди молчали. Роберт, Дункан, Дэвид глядели на нее. В глазах Дэвида была тревога, взгляд Дункана выражал непокорность, а Роберт прищурился и что-то обдумывал.
Одна лишь Элайзия, сидя на коне, смотрела на всех сверху вниз. На мгновение она встретилась взглядом с невесткой, и Аллора с удивлением заметила в ее взгляде искреннее сочувствие. Она закусила губу, пытаясь сдержать опять выступившие на глазах слезы.
Под стенами крепости тоже стало тихо. Де Фриз — а именно он возглавлял отряд лучников, убивших ее отца, очевидно заметил как прибывает вода, и увидел, что подняли мост. Люди ее отца — телохранители, солдаты, кожевники, кузнецы — выстроились на крепостной стене и в безмолвном ужасе смотрели вниз. Аллора услышала, как кто-то тихо вскрикнул и зарыдал. Рыдания уже слышались то здесь, то там, пока не слились во всеобщий плач. Не имея сил вынести это, Аллора повернулась и поспешила ко входу в замок, в котором прожила всю свою жизнь. Вместе с отцом.
Она стремительно вошла в просторный холл, подошла к камину и протянула к огню руки. Руки были испачканы кровью ее отца.
Аллора спиной почувствовала чье-то присутствие. Она оглянулась и, к своему изумлению, увидела Элайзию, которая остановилась на пороге комнаты.
— Мой брат приедет, чтобы разобраться с тобой, и ты это знаешь. Он всех вас сотрет в порошок! — предупредила она. — И то, что сейчас ты приказала отпустить меня, дела не меняет.
В этот момент Аллоре больше всего хотелось остаться одной.
— Вильгельм уже не молод, и ему приходится вести битвы на всех фронтах. А мы живем далеко, да и завоевать нас — дело нелегкое. Возможно, ему не захочется тратить на нас силы.
— Сил на это хватит, — сказала Элайзия.
— Если ты хочешь освободиться, — устало произнесла Аллора, — то тебе, наверное лучше уехать прямо сейчас пока все те, кто выстроился на крепостной стене, не решили, что кровь норманна лучше всего выглядит тогда, когда льется на землю.
— Как ты смеешь угрожать мне?
— Не забудь, что я с самого начала не хотела твоего присутствия здесь! Я многого не хотела…
— А все произошло именно из-за тебя!
— Судьба сыграла со мной злую шутку! — воскликнула Аллора.
— Но ты могла остановить это!
— Разве? Ты, конечно, будешь говорить, что твой великий и могущественный брат не посылал за нами погони, что он никогда не хотел убивать моего отца. Однако почему-то замечательный граф Уэйкфилд не смог предотвратить того, что случилось.
— Ты знаешь, что Брет восхищался твоим отцом…
— Я знаю лишь то, что мой отец погиб от руки норманна, Элайзия. Сегодня лишь это имеет для меня значение. Теперь я иду к нему. А тебе советую уехать — и поскорее. — Аллора пристально поглядела на золовку, почти свою ровесницу и во многом очень похожую на нее. Элайзия стояла в дверном проеме на фоне потемневшего ночного неба в грязной, разодранной тунике, с взлохмаченными рыжими волосами, рассыпавшимися по спине. Она была бледной, но подбородок был гордо вздернут, глаза горели. — Прошу тебя, Элайзия, уходи, — повторила Аллора.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49