Аллора, говорят, не придет, потому что сильно избита. — Брет снова выругался и ускорил шаг.
— Милорд…
Но Брет уже окликнул грума:
— Приведи Аякса и поскорее, дружок.
И когда грум, одетый в ливрею цветов д’Анлу — ярко-синюю с золотом, — забросил, тяжелое седло на круп белого боевого коня, Брет нетерпеливо сам закончил седлать Аякса, затянув подпруги. Джаррет, указав жестом на своего гнедого, привязанного к железной тумбе, вкопанной у обочины улицы, сказал:
— Милорд, я поеду с вами.
Однако Брет, вскочив на коня, уже тронул поводья.
— Нет, мой друг, сейчас мне не требуется помощь. Но если брачная церемония состоится, я буду просить тебя и других своих людей хорошенько защищать меня с тыла! И я еще сделаю тебя лордом, Джаррет!
Пришпорив Аякса, Брет помчался по лондонским улицам. На город спускалась ночь. Из труб на черепичных крышах поднимался едкий вонючий дым, который был еще отвратительнее, чем смрад, доносившийся с реки. На тележках уличных торговцев, медленно возвращавшихся домой, зажглись тусклые огоньки. По улицам в одиночку или группами по два-три человека прохаживались солдаты Вильгельма: он всегда держал в городе множество своих людей. Теперь здесь было много и воинов из армии Брета: они вовсю кутили, радуясь щедрым вознаграждениям, полученным за службу в Нормандии. Многие окликали его, и он в ответ приветствовал их поднятой рукой, но, не останавливаясь, проезжал мимо. Вдруг из окна верхнего этажа кто-то опорожнил ночной горшок прямо перед Аяксом. Брет сердито выругался.
На центральной площади к нему подбежали несколько ребятишек, чтобы полюбоваться на него, мощного всадника, сидевшего на боевом коне. Глаза на бледных худеньких лицах горели восторгом.
— Это Уэйкфилд! — крикнул один мальчишка. — Граф Уэйкфилд! — И вся ватага маленьких оборванцев вдруг опустилась перед ним на колени.
— Поднимайтесь, поднимайтесь, милые мои мальчишки и девчонки! Не стойте в грязи! — скомандовал он и швырнул им пригоршню мелких монет, а сам снова пришпорил Аякса, почувствовав, что настроение у него не только не улучшилось, а даже ухудшилось.
Он не мог представить себе, что подумает мать, когда узнает, как жестоко избили его невесту, чтобы заставить подчиниться. Все эти годы удавалось обойтись без конфликтов с Завоевателем, а теперь ему только и не хватало, чтобы мать развязала войну против Вильгельма! Она была права: Англия изменилась. Он хорошо понимал это, потому что всю жизнь его учителями были как норманны, так и саксы, а также отец Дамьен, священнослужитель, который умудрялся служить и саксонскому королю, и нормандскому.
Но сейчас все это не имело значения. Сейчас он должен был увидеть Аллору.
Наконец он остановился перед ее домом. Спешившись, приказал коню ждать и ворвался в парадную дверь. К нему подбежал встревоженный Джозеф.
— Где она? — нетерпеливо спросил Брет.
Глаза Джозефа метнулись к лестнице, указав взглядом наверх. Он смущенно сказал:
— Милорд, я доложу леди, что вы к ней пожаловали.
— Спасибо, Джозеф. Я доложусь сам.
Прыгая через две ступеньки, Брет взбежал по лестнице. Ни в гостиной, ни в ближайшей комнате Аллоры не было. Он с размаху распахнул еще одну дверь и наконец обнаружил Аллору.
Она лежала босая на кровати в белой ночной сорочке на тонких бретелях, которая едва прикрывала грудь. Распущенные длинные волосы спускались вдоль плеч и спины во всем своем золотом великолепии. Лицо раскраснелось, глаза блестели. Пламя камина освещало ее сзади, и под прозрачной сорочкой отчетливо вырисовывались все изгибы и каждая соблазнительная округлость ее юного тела. Несмотря на гнев, Брет был потрясен силой желания, которое горячей волной охватило его и прокатилось по телу. Поглощенный заботами, он до сего момента полностью не осознавал, как сильно хочет ее.
«Господи!» — взмолился он, злясь на себя за сильное вожделение, тогда как примчался он сюда, чтобы высказать все, что думает о ее отвратительном поведении. Но прозрачная сорочка открывала взору так много притягательного! Ее вздымающуюся грудь, стройные длинные ноги. И легкую тень в месте соединения бедер.
Брет неотрывно смотрел на Аллору, стиснув зубы и скрестив на груди руки.
— Миледи, по вашему виду не скажешь, что вас жестоко избили. Однако вы утверждаете, что отец избил вас, не так ли? Зарубите себе на носу, любовь моя: то, что якобы проделал с вами отец, не идет ни в какое сравнение с трепкой, которую вы можете получить от меня!
— Да как вы смеете? — задыхаясь от возмущения, воскликнула она.
— Следует ли рассматривать ваш поступок как попытку унизить меня, или же это попытка устроить побоище на лондонских улицах?
— Не понимаю, о чем вы говорите… — Она оборвала себя на полуфразе, вдруг побледнев.
— Ага, понятно! Значит, вы все-таки действительно распустили слух, что вас жестоко избили, чтобы заставить подчиниться.
— Будьте любезны уйти отсюда, милорд Уэйкфилд, — потребовала Аллора, сжимая кулаки. — Что бы я ни сказала, каковы бы ни были причины моего согласия на брак, а также вашего согласия, брачная церемония еще не состоялась и вы не имеете права находиться в моей комнате!
— Я уйду, миледи, только вместе с вами.
— Но я сегодня не собираюсь никуда идти! Вильгельм получил от меня что хотел, и я не желаю снова оказаться в компании его придворных.
— Ошибаетесь, леди! Предпочитаете, чтобы весь двор поверил, как сильно вы заболели после безжалостного избиения, которому якобы подверг вас отец, вынуждая выйти замуж за отвратительное чудовище?
— Мне безразлично, что подумают обо мне ваши варвары, ваши грабители-норманны!
— Но мне это не безразлично, — сказал Брет со зловещим спокойствием. — Я не позволю вам позорить свою семью! — добавил он с возмущением, зашагав из угла в угол.
— Убирайтесь! — прерывисто дыша, проговорила Аллора и прижалась к спинке кровати, уверенная, что он направляется к ней.
Но он к ней не подошел. Он остановился возле дорожного сундука, стоявшего в изножье кровати, и рывком поднял его крышку. Она испустила протестующий вопль, увидев, как он выхватывает оттуда сорочки, туники, накидки, вуали и расшвыривает все по комнате.
— Вы сошли с ума! — крикнула она. — Не прикасайтесь к моим вещам!
Не слушая ее, Брет продолжал искать одежду, подходящую для появления Аллоры при дворе в этот вечер, и она, выйдя из себя, вскочила и стала отталкивать его от сундука.
— Оставьте в покое мои вещи и убирайтесь вон из комнаты! Какое вы имеете право? Если вас так разъярили разговоры о том, что отец меня избил, милорд, то подумали бы, что я расскажу о вас! — Она изо всех сил замолотила по его плечу кулаками.
Он повернулся, схватил ее за плечи и слегка встряхнул, не отрывая взгляда от ее изумрудных глаз, полыхавших огнем. Прикоснувшись к ней, он ощутил нежный соблазнительный запах. Она, наверное, только что приняла ванну, и пряди ее волос были еще влажными и слегка пахли душистыми травами. Ее теплое тело, отчетливо просматривающееся под сорочкой, всколыхнуло в нем желание, которое он высказал сегодня: «Я хочу ее». Ему казалось, что его разум и тело охватило адское пламя. Так хотелось послать ко всем чертям все проблемы, связанные с женитьбой, и сорвать тонкое белье с ее тела, положить конец этому наваждению, этому внезапно возникшему, все подчиняющему желанию.
Брет стиснул зубы, впитывая глазами красоту ее лица и дерзкую непокорность взгляда. Он напомнил себе ее слова о том, что она его заклятый враг и будет им всегда. Вступая в брак, они подчиняются желанию короля, каждый по своим соображениям, и брачные обеты они произнесут с горьким чувством.
Но она будет его женой. Та, что зажигает в нем такой нестерпимый огонь, будет ему вознаграждением за борьбу, которую приходится вести.
Брет с трудом поборол в себе страстное желание немедленно схватить Аллору и сдержал ярость, пригнавшую его сюда. Холодным, бесстрастным тоном, в котором, однако, прозвучало предостережение, он сказал:
— Сегодня вы явитесь ко двору, и все увидят, что вы здоровы и бодры, миледи. Думаю, для такого случая вам подойдет вот это белое платье с прозрачными рукавами. Жаль, что фасон дамских платьев не позволяет оголять спины. Надо, пожалуй, предложить Вильгельму сорвать с вас платье сзади, чтобы ни у кого не осталось сомнения…
— Я не пойду! — прерывающимся от возмущения голосом выкрикнула она. — И вы с вашими людьми еще смеете называть нас варварами! Дикарями с пограничных земель! — Голос у нее дрожал. — Да я никого не встречала грубее и неотесаннее, чем ваши захватчики-норманны, и не намерена снова садиться за стол в их компании!
— Вы немедленно оденетесь…
— И не подумаю!
— В таком случае я сам вас одену.
— Такой могущественный, такой отважный приспешник ублюдка! — прошипела она сквозь стиснутые зубы, не давая ему прикоснуться к себе. — Вы не осмелитесь сделать это!
Продолжая смотреть на нее, Брет с невозмутимым видом схватился за бретели ее сорочки и потянул вниз. Тонкая ткань порвалась, и сорочка скользнула с плеч. Аллора удержала ее и в гневе топнула ногой, глаза ее горели яростью.
— Отец убьет вас!
— Не поверю, что вам захочется, чтобы мы с вашим отцом скрестили шпаги, миледи.
Мрачное страдальческое выражение появилось в ее глазах. «Непокоренная», — вспомнилось ему предостережение матери. Да, ее народ остался непокоренным, и она сама такая же. Не желает подчиняться ему ни в чем, но теперь, видимо, ей придется это сделать. Подбородок у нее дрожал, но голову она держала высоко.
— Я пойду с вами во дворец, Уэйкфилд. А теперь выйдите отсюда, мне надо одеться.
Он сразу же отпустил ее и отступил на шаг.
— Убирайтесь из комнаты! — приказала она все еще дрожащим голосом.
— Пожалуй, я этого не сделаю. Вот окно, а вы способны на любое безрассудство, лишь бы выказать мне свое неповиновение. И потом, меня эта борьба успела утомить.
Она действительно подумала, не сбежать ли через окно, и быстро опустила ресницы, чем выдала себя с головой.
— В таком случае…
— Я останусь здесь, возле двери, миледи, — любезно сказал он, насмешливо отвесив ей низкий поклон. Подойдя к двери, Брет повернулся спиной к Аллоре и остановился скрестив на груди руки.
— Мой дядя убьет вас! — сердито предупредила она. — Может быть, не сегодня, может быть не завтра…
— Это меня утешает. Лишь бы оставил в живых до окончания брачной церемонии.
— Господь наверняка позаботится о том, чтобы вы горели в аду.
— Господь не всегда бывает готов оказать любую услугу.
Сердито ругаясь сквозь зубы, она, однако, оделась с поразительной быстротой.
— Можем идти, — заявила она.
Брет обернулся и убедился, что Аллора надела выбранный им наряд: сорочку из тончайшего прозрачного материала с широкими рукавами и длинными разрезами у запястий, а сверху накидку из более плотной ткани, отороченную по вороту и низу белым кроличьим мехом. На голове ее была прозрачная вуаль с золотым обручем. В общем, вид скромный, но прекрасный — юная, невинная, — и здоровый, без синяков и ссадин. Сейчас это было самое главное.
— Так вас устраивает, милорд? — с вызовом спросила она.
Брет кивнул и, открыв дверь, пропустил Аллору вперед. Она быстро сбежала вниз по лестнице. Он следовал за ней. Внизу, не дожидаясь его, она распахнула дверь на улицу.
— Миледи… — окликнул ее встревоженный Джозеф.
— Леди Аллора решила все-таки поужинать сегодня с королем, — сказал Брет слуге и нагнал Аллору уже на улице. — Нет, миледи. Вернитесь.
— Здесь недалеко, я без труда дойду пешком.
— Но я приехал на Аяксе.
— Тогда я возьму своего коня.
— И бесследно исчезнете — поминай как звали? — мрачно предугадал он.
— Я предпочитаю…
— Мне, черт возьми, нет никакого дела до ваших предпочтений! — И в следующий момент он забросил ее на своего коня и сам вскочил в седло.
Больше она не сказала ни слова и сидела, напряженно выпрямив спину. Они быстро добрались до Белой башни, и Брет помог Аллоре спешиться. Стременной увел Аякса в конюшню, а они, рука об руку пройдя мимо стражников, вошли в зал.
Король восседал за столом. Его гости — лорды и леди расположились слева и справа от королевского стола, в соответствии с их статусом при дворе. Рядом с королем пустовало место.
Крепко держа Аллору под локоть, Брет провел ее именно к этому месту — его месту. Заставив себя вежливо улыбнуться, он кивнул Роберту и Айону Кэнедисам, сидящим по другую сторону от короля. Айон В тревоге взглянул на него намереваясь встать, но Брет, опередив его, сказал:
— Лаэрд Айон, ваша дочь все-таки решила присоединиться к нам. Леди Аллора сядет на мое место рядом с вами за королевским столом.
Брет почувствовал, как возмущение горячей волной прокатилось по ее телу, когда ей пришлось сесть рядом с королем. Сделав поклон, он ушел искать, где бы ему сесть самому.
— Брет! — окликнул его кто-то.
Он оглянулся. Довольно далеко от королевского стола он увидел Элайзию рядом с молодым графом. Граф быстро поднялся, желая угодить ему.
— Милорд Уэйкфилд, окажите мне честь, займите мое место за столом.
Брет вскинул бровь и пожал плечами.
— Спасибо, милорд. Я с удовольствием воспользуюсь вашей любезностью.
Сидя рядом с Элайзией, он взглянул в сторону королевского стола. Был или не был Вильгельм королем по рождению, но выглядел он как подобает королю-воителю — в мантии, подбитой горностаем и украшенной на плече геммой с драгоценным камнем.
— Она похожа на ангела, на богиню, — прошептала Брету Элайзия. — Не думаю, что ты будешь сильно страдать.
Он взглянул на сестру, намереваясь предупредить ее, чтобы не совала нос куда не следует. Но она улыбнулась ему такой понимающей улыбкой, что он лишь приподнял бровь. Элайзия продолжала:
— Люсинда уже отбыла в Уэльс. Сразу же после свадьбы она с мужем уедет на границу. Мне очень жаль, Брет. — Он чуть потер висок и повернулся к сестре, посмотрев в ее серебристо-серые глаза и на огненно-рыжие волосы.
— Не жалей. Я уже сказал…
— Ты спас семью от неминуемой беды, — сказала Элайзия. — Интересно, знает ли твой златокудрый ангел, что поступила мудро, согласившись на брак с тобой, потому что в противном случае для нее был приготовлен дряхлый вдовец?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49