Единственное, что Касси унаследовала от матери, – это цвет волос. Она ладила с матерью, но родственными душами их нельзя было назвать. Митци любила, чтобы все вокруг двигалось, крутилось, и сама этому способствовала изо всех сил. Точно такой же уродилась и Мег, во всем пошла в мать.
Касси с отцом предпочитали наблюдать за действием со стороны, лишь иногда принимая в нем участие. Никому из них такой каждодневный марафон был не нужен.
– И как давно вы… хм… помогаете отцу? – любезно поинтересовалась Митци.
– С тех пор как закончил колледж.
– А где вы учились, дорогой мой? – с самой очаровательной улыбкой спросила Митци.
– В Гарварде.
– Боже мой! Какая прелесть! У всех этих университетов и колледжей Лиги плюща блестящая репутация. А наши Касси и Мег учились в Стэнфорде. В юности им хотелось побольше солнца.
– Их за это нельзя винить. Зимы в Миннесоте, бывает, затягиваются надолго.
– Но теперь обе девочки вернулись домой, и мы очень этому рады, правда, милый?
– Лучшего и желать нельзя, – поддержал ее Джим Хилл заученной репликой. Рыбалка и гольф являлись для него не только спортивным хобби. Как бы сильно он ни любил жену (а их тридцатисемилетний брак был по-настоящему счастливым), ему порой требовалась передышка от постоянного давления Митци.
– Мег, передай сестре ростбиф, – приказала Митци, плавно входя в роль кормящей матери. – Касси, милая моя, судя по твоему виду, тебе не помешало бы как следует поесть, – прибавила она со взглядом благосклонным и всезнающим, как в рекламе «Джонсон и Джонсон», где мать успокаивает своего ребенка, которому бинтует колено. – Ты, надо думать, не готовишь.
– Мам, ну не в Хьюстоне же. В «Фор сизонс» был хороший повар.
– Ты явно не пользовалась его услугами. Ты очень худенькая, деточка моя, может, даже слишком. Мег, ты не находишь?
– Я на десерт испекла черничный пирог, – ответила Мег, будто пирог являлся незаменимым средством при анемии любого происхождения.
– Мой любимый, – пробормотал Оз.
Оз вообще говорил мало, к тому же и положение его в семье не требовало многословия, поскольку динамика их супружеской жизни обеспечивалась за счет синдрома Митци-младшей. Однако он оставлял за собой право без каких бы то ни было помех смотреть по телевизору все футбольные матчи сезона, сколько ему заблагорассудится.
Он нравился Касси, ей нравилось его спокойствие. Он был хорошим отцом, запросто мог подменить жену – посидеть с детьми. Принимая активное участие в их воспитании, он знал, где лежит их одежда и когда им ложиться спать, знал, кто из них любит горох, а кто морковь. Мег по-настоящему повезло.
При этой мысли Касси остро почувствовала свое одиночество. На глаза у нее навернулись слезы, и она, поспешно схватив свой бокал вина, сделала несколько судорожных глотков, попытавшись сконцентрироваться на бархатном послевкусии отличного, насыщенного бордо, побежавшего по горлу.
– Расскажи нам о коллекции, с которой ты работала. Ты говорила, она замечательная, – попросила Мег.
Неужели она поняла, что Касси вот-вот расплачется, оказавшись в неловком положении, и попыталась вытянуть ее из внезапно накатившей тоски? Мгновение, пока не справилась с готовыми пролиться из глаз слезами, Касси не решалась поднять голову.
– Предыдущий владелец, лорд Босвик, был министром финансов в правительстве лорда Палмерстона, – неуверенно начала она, затем вкратце рассказала о коллекции и ее нынешнем владельце, закончив описанием принадлежащего Биллу Спенсеру дома площадью в тридцать тысяч квадратных футов, который занимала его семья.
Мать после этого пустилась в подробные описания многочисленных, виденных ею во Флориде особняков по шесть – десять миллионов долларов, и за этим разговором ужин плавно подошел к черничному пирогу и ванильному мороженому, сгладившим, как надеялась Касси, никем не замеченный момент неловкости, когда она уже была готова расплакаться.
К счастью, благодаря Митци и Мег разговор за столом не умолкал ни на минуту, что в нынешнем весьма нестабильном расположении духа Касси стало настоящим подарком. Потому что этим вечером всякая непринужденная, живая болтовня типа «Ах, у нас с вами сегодня свидание, какие у вас любимые книги или фильмы?» ей была не по силам. Ей хотелось как можно скорее, при первой возможности, сбежать – не в обиду будь сказано симпатичному и такому галантному Дрю, который с невозмутимым видом воспринимал всю эту дурацкую ситуацию.
Но где-то между десертом и кофе до Касси вдруг дошло, как поразительно равнодушна она к этому красивому и приятному во всех отношениях Дрю – на его месте с таким же успехом мог бы сидеть истукан.
Ничто в ней не дрогнуло.
Она не почувствовала ни малейшего желания снова увидеть его.
И даже то, что у него в отцовском банке своя доля в десять миллионов долларов, ей было безразлично. Его внешность, обаяние и положение не вызывали в ней ровно никаких эмоций.
Впрочем, статус мужчины ее всегда мало заботил.
Зато к внешности и обаянию она никогда не была равнодушна.
«Вот только не надо об этом, – предостерег ее внутренний голос. – Не начинай».
Может, она выпила слишком много вина. Но может, причина ее нервозности в трех чашках кофе, выпитых на ночь. Или же что-то нарушилось в ее организме, разомкнулись какие-то связи из-за усилий, которые она прилагала, чтобы не думать о Бобби.
Интересно, где он сейчас и что делает, стала думать Касси. Сколько сейчас там у него времени? С блондинкой он или с брюнеткой? Или подыскал себе еще одну рыжую? Она ни на секунду не сомневалась, что он нашел себе компанию – в отличие от нее. В то, что он станет спасаться бегством от атакующих его женщин, она не верила.
– Касси! Ты снова замечталась!
Голос Мег вернул ее к действительности.
– Ты, наверное, устала, деточка, – пробормотала мать. – Она слишком много работала, – пояснила она с грустной улыбкой Дрю. – Я знаю ее начальника… как там его? Ах да, вспомнила – Артур. Человек малоприятный, и я без колебаний могу это заявить. Не смотри на меня так, Касси. Он три раза был женат, и еще неизвестно, остановится ли на этом. А ведь у нас тут не Голливуд. И еще он настаивает, чтобы Касси приезжала на работу ни свет ни заря, тогда как никому она там в семь утра не нужна. Вы только себе представьте! В семь часов! Это когда все дороги забиты, всюду пробки, куда ни сунься, и все такое. Да он, если на то пошло, вообще ужасный тип, и все тут.
Касси приходила в ужас от одной мысли, что ее мать и Артур когда-нибудь могут встретиться: несмотря на такой существенный недостаток, как суматошность, Митци, когда дело касалось благополучия ее дочерей, готова была кому угодно глотку порвать.
– Он назначил мне высокую зарплату, мама, так что не такой уж он плохой, – попыталась успокоить разбушевавшегося зверя Касси.
– Ну так ты это заслужила. Я рада, что он наконец это понял. Ведь после Джея, ну, после этой… неприятности… у тебя ничего не осталось, кроме большого пустого дома. Небольшая прибавка тебе не помешает. Дрю, Мег говорила, вы тоже разведены. Надеюсь, ваш развод прошел не так травматично, как у бедной Касси. Хотя Джей никогда не производил на меня впечатления хорошего семьянина, и я не раз заявляла об этом.
На бестактный вопрос Митци Дрю ничего не ответил, но Митци не оставила его в покое:
– Вы общаетесь со своей бывшей женой, Дрю?
– Мы находим общий язык, – ответил он без выражения. Оз улыбнулся: он знал жену Дрю, и с ней еще никому не удавалось найти общего языка. Она умела лишь раздавать приказы налево, и направо, как сержант на плацу. И это открылось Дрю только после брака.
– Вы долго прожили вместе?
– Шесть месяцев.
Митци сделала большие глаза. Даже идиоту стало бы ясно, что она пересматривает достоинства мужчины, который не смог прожить с женщиной дольше шести месяцев, пусть даже он богат. Никаких душевных травм к уже имеющимся ее дочери не нужно.
– Как интересно, – проговорила она, и в ее тоне явно слышалось сомнение.
Если в Миннесоте кто-то говорит, не важно по какому-то поводу, «как интересно», это означает, что ему это не нравится или кажется таким чудным, что чуднее не придумаешь.
Касси же шестимесячный брак заинтриговал. Конечно, этого недостаточно, чтобы всерьез увлечься, но по крайней мере Дрю уже не казался ей таким невозможно идеальным и пресным, каким представлялся вначале, то есть красивым, приятным наследником отцовского банка. Упомянутые шесть месяцев делали его интересным.
Касси улыбкой продемонстрировала свое одобрение.
– Она все время кричала, – вполголоса проговорил Дрю. – Для меня это явилось шоком.
– Считайте, вам повезло, – так же тихо ответила Касси. Она была искренна. Будь она хоть чуть-чуть поумнее, она бросила бы Джея еще в тот раз, когда он впервые поздно заявился домой и начал лепетать что-то беспомощное и неправдоподобное в свое оправдание. Но она продемонстрировала готовность простить и забыть. «Разве не так должен поступать взрослый, разумный человек? – думала она тогда. – Не дура же я!»
– Ненавижу свидания вслепую, – шепнул Дрю.
– Я тоже.
– Но к сегодняшнему свиданию это не относится.
– Если бы.
– Есть что-то еще, чего Мег не знает? – спросил он с улыбкой.
– Разве такое возможно, чтобы она чего-то не знала?
Он вскинул брови:
– Неразделенная любовь?
– Это была не любовь.
От его улыбки стало теплее.
– Тогда позвольте сказать, что, если вы когда-нибудь передумаете, позвоните мне. У вашей сестры есть мой телефон.
– Я учту. Но хотела бы сказать, что у меня есть подруга, которая вчера страстно мечтала познакомиться с тем, кто мог оказаться вашим близнецом.
– Я в самом деле терпеть не могу свидания вслепую.
– Подумайте. Она милая. Ее зовут Лив, и ее номер – S-E-E-S-N-O-W. Она заядлая лыжница.
– Хорошо. Я подумаю. – Он резко поднял голову. – Мы, кажется, остались одни.
Касси уже заметила, как мать потихоньку выгоняет всех из столовой, но пресечь ее инициативу, еще раз поставив себя в неловкое положение, она не хотела. Для матери деньги Дрю, судя по всему, оказались фактором более весомым, чем непродолжительность его брака.
– Хочешь уехать отсюда?
– Определенно.
– Я скажу, что мы поедем в кино. Увидишь, как широко улыбнутся мама с Мег – подобрали, мол, тебе в пару привлекательную незамужнюю женщину, – и мы сбежим.
– Но не в кино?
– Уж прости.
Он улыбнулся:
– Что ж, попробовать все равно стоило.
– Тебе когда-нибудь говорили, что ты похож на парня из «Секса в большом городе»?
– Не более двадцати раз в день.
– Ладно. Тогда представь себе, что я Саманта, и следуй за мной.
Касси оказалась права.
Сестра с матерью чуть ли не вытолкали их за дверь. Перед тем как разойтись по машинам, Касси от чистого сердца поблагодарила Дрю. Наверное, она должна была испытывать чувство вины за то, что сбежала, думала Касси, открывая машину. Но ничего подобного она не чувствовала. Она ликовала. И прошедший вечер оказался не так уж плох, решила она, выруливая на улицу. А черничный пирог – вообще пальчики оближешь.
Глава 38
Все последующие месяцы Касси жила, стараясь загружать себя как можно больше, не оставляя ни одной свободной минуты. Играла с Лив в теннис, который терпеть не могла. Приезжала по выходным в музей, что раньше случалось с ней крайне редко. И копалась у себя в саду, тщательно, до самой последней травинки, выпалывая сорняки и ухаживая за цветами, пока те благодаря ее неусыпной заботе не распустились во всей своей красе. Даже капризные розы и те радовали своим цветением. Благоухание, многоцветие и бурный рост свидетельствовали о прилагаемых ею усилиях, направленных на то, чтобы избежать меланхолии.
Артур время от времени отпускал какие-то замечания по поводу Бобби, чтобы подразнить ее, но Касси пропускала их мимо ушей. Теперь, когда отношения между ними изменились, он не особенно ее изводил.
Но однажды за столом в кофейной комнате Эмма сказала:
– Бобби Серр вернулся в Штаты. Он в Монтане. Я слышала, как Артур с ним разговаривал. Кажется, о страховом отчете, что ли.
К Касси это не имело никакого отношения. Где бы ни находился Бобби Серр – в Европе, в Монтане или даже в соседнем квартале, – ее жизнь от этого не менялась. Он пребывает в другом мире – там, где легионы женщин желают завладеть его телом. И мир этот никаким боком не соприкасается с тем, в котором живет она.
– Надо думать, у него все прекрасно, как обычно, – ответила она, стараясь не выдать голосом горечи отвергнутой или удрученной женщины. А также стремительно сдающей свои позиции.
– Ты могла бы ему позвонить. Что ты теряешь?
– Самоуважение. Он не ждет моего звонка.
– Откуда ты знаешь? Когда он был здесь, вы вроде прекрасно ладили.
– Вот именно – когда он был здесь. Он просто иллюстрация к песне Бобби Дилана «Перекати-поле».
– До Монтаны совсем близко, – заметила Эмма, продолжая гнуть свою линию: ведь с тех пор, как уехал Бобби, Касси не вылезала из депрессии. – Я могу достать его адрес. У Артура он должен быть.
– Вот здорово! Я появляюсь на пороге его дома, а он открывает дверь и говорит: «Я не заказывал пиццу» или «Уборщица уже приходила». Вероятность того, что он меня еще помнит после десяти тысяч женщин, которые с мая у него перебывали, равна нулю.
– А ты ему на это: «На мне нет трусиков», – с улыбкой продолжала Эмма. – Он тебя и впустит.
Касси расхохоталась:
– Самое скверное в твоем варианте развития событий – это то, что ты скорее всего права.
– Я знаю, что права.
– Личный опыт? – улыбнулась Касси.
– А ты попробуй, попробуй. Это всегда срабатывает.
– Мне бы твою смелость.
– Ну, словом, если вдруг передумаешь, скажи. Я дам тебе его телефон.
Бобби Серр тем временем, как и весь последний месяц, был практически недоступен по телефону. Просидев у себя на крыльце минуты полторы, он позвонил своему двоюродному брату, обитавшему в долине на ранчо, и спросил, не желает ли тот немного побродить по горам.
– Немного – это сколько? – спросил Чарли Вулф.
– Недельку-другую.
– А потом и третью, и четвертую. Знаю я тебя. Жена будет недовольна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34