очевидно, все секреты, которыми они могли поделиться, были уже обсуждены за закрытыми дверями. В этот момент дворецкий что-то сказал на ухо хозяину, и Уэйд поднял голову. Кассандра стояла в тени, но ей показалось, что он смотрит прямо на нее. В эту минуту в его лице ей почудилось нечто, впервые заставившее ее похолодеть от страха.
Мужчины разошлись по одному; можно было подумать, что они не хотят привлекать к себе внимание, все вместе покидая дом. Направляясь к гостиной, Уэйд пересек холл своей обычной неспешной походкой. Как ни была она расстроена и занята другим, Кассандра все же успела машинально отметить изысканное сочетание его бархатного камзола цвета спелой сливы с сизовато-серым жилетом, Он остановился в дверях и замер, не говоря ни слова. "Ей тоже ничего не приходило в голову – неловкое молчание затянулось. Взгляд Уэйда заставил ее встревожиться, но разгадать его смысл она не сумела, – Прости, если я пришла некстати, Колин, – выговорила она наконец, – но мне просто некуда больше идти. Я оставила Филиппа навсегда. Как-то раз ты сказал мне, что я могу остаться с тобой. Я надеялась, что ты не откажешься от своего приглашения.
Уэйд подошел ближе, по-прежнему не говоря ни слова, даже не поздоровавшись, меряя ее странным испытующим взглядом.
– Почему ты его оставила? – спросил он вдруг. – Что он такого сделал?
– Он…
Нет, так не пойдет. Не может же она сказать, что Филипп разбил ей сердце!
– Он избил меня. Напился пьяным и избил. Я к нему никогда не вернусь.
Что-то неуловимое промелькнуло в лице Уэйда. Он взял ее за плечи и притянул ближе к себе. В глазах цвета корицы загорелся и тотчас же погас огонек возбуждения.
– Чем он тебя бил? Кулаками? Ремнем?
Кассандра в смятении высвободилась из его навязчивых объятий.
– Я не хочу об этом говорить. Это было чудовищно!
– Ну, разумеется, – торопливо согласился он, смягчая голос и изображая на лице подобающее случаю сочувственное выражение. – И вот теперь ты здесь. И просишь разрешения остаться со мной. А ты твердо уверена, Кассандра, что хочешь именно этого?
Кассандра понимала, о чем он толкует. Вот этого момента она и опасалась с самого начала. До сих пор еще можно было отступить, прикинуться дурочкой, якобы не понимающей предложенных условий, и ретироваться, пока дело не зашло слишком далеко. Но сейчас она подошла к решающей черте. Остаться с Уэйдом – значит согласиться спать с ним. Обманывать себя, делая вид, будто существует какой-то иной исход, было бы безумием. Но если она решится на это, то только по своему сознательному выбору. Кассандра понимала, как это важно для нее. Мысль о том, что из-за жестокости Риордана она оказалась в безвыходном положении и стала беспомощной игрушкой обстоятельств, вынужденной терпеть все, что бы ни случилось, безо всякого участия собственной воли, была для нее непереносима. Она быстро приняла решение, стараясь не поддаться страху.
– Да, Колин, я твердо уверена.
Он улыбнулся одними губами.
– В таком случае ты, разумеется, можешь остаться. Я тебя больше никуда не отпущу.
Кассандра невольно содрогнулась. Опять наступило молчание. Наконец она опомнилась и спросила:
– Но, может быть, сейчас не самое подходящее время для тебя?
– Не самое подходящее? В каком смысле?
– Я не могла не заметить мужчин, с которыми ты только что встречался. Мне показалось, что они… члены твоего тайного общества.
Она замолчала, ожидая, что он заговорит, но Уэйд так и не сказал ни слова.
– И потом я подумала, что ты, наверное, готовишь что-то важное, раз уж то, о чем мы говорили раньше… так и не… произошло.
Ну почему он молчит? Почему не скажет хоть что-нибудь? Ей было страшно, она боялась выдать себя, а он только следил за ней молча, словно чего-то ждал.
– Ты имеешь в виду тот день в парламенте? – спросил он наконец. – Ты не понимаешь, что там случилось? Да, кстати, я получил твою записку, но решил, что отвечать слишком рискованно.
– Да-да, я понимаю.
Ничего-то она не понимала, но главное было не останавливаться, продолжать говорить.
– Да, ты прав, я хотела бы знать, почему ничего не произошло… после того, что ты мне рассказал. Но я подумала, что случилось нечто непредвиденное и ты решил проявить осторожность, дождаться более благоприятного случая… А потом, когда все эти люди были арестованы, и среди них не оказалось… никого с оружием, я решила, что кто-то, должно быть, узнал о твоем плане и рассказал властям.
Судорожно переведя дух и мучительно краснея, Кассандра посетовала про себя, что никогда не умела убедительно врать, а мысль о том, что теперь от этого умения зависит ее жизнь, никак не прибавляла йй уверенности.
– Ты не обязан мне ничего рассказывать, – заторопилась она, – если не считаешь нужным. Я, в общем-то, ни о чем не спрашиваю… я пришла к тебе только потому, что мне некуда больше идти, а ты всегда был добр ко мне.
– Добр? Ты думаешь, я был добр к тебе? Ты так это называешь? Моя дорогая, я готов был поклясться, что мы с тобой лучше понимаем друг друга.
Обхватив одной рукой ее горло, Уэйд игриво, но болезненно надавил на чувствительные связки. Кассандра замерла в полной неподвижности и затаила дыхание. Он поцеловал ее, не разжимая губ, глядя на нее широко раскрытыми глазами и по-прежнему сжимая рукой ее шею.
– Как я рад, что ты пришла, – прошептал он. – Не сомневайся, я готов поделиться с тобой деталями своего плана. Я хочу, чтобы ты знала все.
Почему эти слова не вызвали у нее ни малейшего ощущения торжества? Его лицо всегда казалось ей жестоким, но никогда он не был так страшен, как в эту минуту. В его глазах светилось сдержанное возбуждение. У Кассандры возникла глубокая уверенность, что он причинит ей боль, что цена, которую ей придется заплатить за его откровения, окажется чрезвычайно высокой. Она молила Бога послать ей мужества, пока Уэйд гладил ее шею и шептал ей на ухо:
– Давай сначала поднимемся наверх. Мне всегда хотелось кое-что сделать с тобой. А потом я тебе все расскажу. Ты согласна?
– Да, – прошептала Кассандра совершенно неслышно.
– Ведь ты сама этого хочешь, правда? Ты хочешь, чтобы я тебя приласкал? Признайся.
– Я…
Она закрыла глаза и опять с трудом перевела дух.
– Я хочу, чтобы ты меня приласкал.
Он еще раз поцеловал ее, улыбаясь своей жуткой улыбкой потом обнял за плечи и повел к дверям.
* * *
– Хозяин велел зайти спросить, не надо ли вам чего, мэм?
Горничная во все глаза уставилась на бледную, как восковая фигура, женщину, которая сидела на краю кровати и трясущимися пальцами пыталась застегнуть сорочку на груди. Ей пришлось повторить свой вопрос прежде, чем молодая дама подняла голову и заметила ее присутствие.
– Может, вам чего подать, мэм? Может, чашку чаю?
– Чашку чаю, – механически, как эхо, откликнулась Кассандра.
Она не просила чаю, просто ей пришлось повторить эти слова вслух, чтобы уловить их смысл.
– Ну да, чашечку крепкого горячего чая. Хотите принесу?
Прижав пальцы к вискам, Кассандра попыталась вернуть себе способность думать.
– Нет… Мое платье, – проговорила она наконец, указывая на валявшийся на полу предмет, когда-то бывший платьем. – Оно… я его порвала. Вы не могли бы…
Простейшие слова не давались ей, словно испарились из памяти.
– Да, мэм, я могу его зашить, если хотите.
Горничная наклонилась и подобрала с пола измятую, изорванную, потерявшую всякий вид тряпку. У нее было миленькое, по-деревенски свежее личико. Держалась она как ни в чем не бывало, но Кассандра старательно отворачивалась, чтобы не встречаться с ней взглядом.
– Что-нибудь еще, мэм?
– Нет… Да! Могу я попросить перо и лист бумаги?
– Конечно, мэм.
– Спасибо.
Не в силах ответить на ее улыбку, Кассандра лишь проводила горничную взглядом, когда та присела в реверансе и вышла. Оставшись одна, она с трудом поднялась с кровати и дотащилась до зеркала над письменным столом, чтобы со смешанным чувством любопытства и отвращения посмотреть на свое отражение. Однако, если не считать восковой бледности, выглядела она как обычно. Только один синяк был на виду: лиловатый растекающийся кровоподтек на шее, след, оставленный его большим пальцем. Глаза казались свинцово-серыми, лишенными всякого выражения. Пережитый ужас не отразился в них. Во всем теле ощущалось гудящее, слегка покалывающее онемение: это кровь начала приливать к рукам, к ногам, к голове. Кассандра сосредоточилась на этом едва заметном физическом ощущении, цепляясь за него, как за хрупкий щит – тонкий и прозрачный, подобный крылу насекомого. Только он отделял ее от приступа истерии.
Положив руки на край письменного стола и закрыв глаза, чтобы не видеть собственного лица в зеркале, она заставила себя расправить плечи, хотя от этого ей стало больно. Смотреть на себя она больше не могла из страха потерять рассудок. Отвернувшись от зеркала, Кассандра оглядела комнату, поскольку раньше, когда он привел ее сюда, у нее не было случая толком разглядеть обильную, избыточную, почти женственную в своей изнеженности роскошь обстановки. Повсюду стояли сундуки и коробки – явное свидетельство того, что хозяин собрался в дальний путь.
Вдруг у нее затряслись колени, ей пришлось присесть. Отодвинув в сторону с полдюжины розовых подущек, Кассандра опустилась на обитую пурпурным атласом оттоманку. На мгновение она позволила себе закрыть глаза и передохнуть, но почти сразу же выпрямилась. Надо было взять себя в руки.
Все могло обернуться куда хуже. Уэйду все-таки не удалось ее изнасиловать, хотя в чем его никак нельзя было упрекнуть, так это в нехватке усердия. А с другой стороны, Кассандре, возможно, было бы сейчас легче, если бы его старания увенчались успехом. Сумей он добиться своего, он, наверное, не пришел бы в такую ярость У него не осталось бы ни времени, ни охоты, чтобы так издеваться над ней в отместку; он не придумал бы стольких разнообразных и изощренных способов заставить ее заплатить за свое поражение. Но ей по крайней мере не пришлось притворяться, будто она получает удовольствие от происходящего. Спасибо и на этом. Она очень скоро поняла, что он вовсе не стремится взволновать ее или возбудить. Он хотел нагнать на нее страху. И в этом блестяще преуспел.
Совершенно неожиданно из ее груди вырвалось рыдание. Не успев даже сообразить, откуда что взялось, Кассандра безудержно расплакалась. Немота, владевшая ею прежде, была ей ненавистна, но оказалось, что слезы гораздо хуже. Эта боль была слишком остра: при каждом новом приступе плача пополам с икотой кто-то словно вырывал сердце у нее из груди. Она бессильно упала на бок и целиком отдалась удушающим, выворачивающим душу рыданиям.
Постепенно ей удалось успокоиться. Она чувствовала себя опустошенной, но по сравнению с прежней болью это было отрадное ощущение, просто милость Божья. До нее стало медленно доходить, что она не сошла с ума и не впала в истерику. Она осталась сама собой. Она выжила.
И еще она кое-что узнала. Теперь ей ничего другого не оставалось, как дать знать Куинну. И тогда все будет кончено.
Раздался негромкий стук в дверь, и в комнате опять появилась горничная. Кассандра молча взяла у нее из рук письменные принадлежности, и девушка ушла с поклоном, одарив ее на прощание своей дружелюбной улыбкой.
Маленький письменный столик в спальне Уэйда располагался в простенке между двумя окнами. Кассандра открыла его и села. На мгновение она задумалась. Кому адресовать письмо – Куинну или Риордану? Лучше первому, решила она. Не говоря уж о том, что невыносимо больно и неловко было бы обращаться к Филиппу с любыми словами; сообщение, которое она собиралась передать, надо было прочесть немедленно, чтобы вовремя принять соответствующие меры. Если она пошлет записку Филиппу, а он задержится в Сомерсете до субботы, развлекаясь с Клодией, несчастья не миновать. Обмакнув перо в чернильницу, Кассандра начала писать.
Уважаемый мистер Куинн!
Покушение на короля намечено на субботу, когда он отправится со своими гостями на охоту в Виндзор. Там, где за Итоном дорога поворачивает на юг, его будут поджидать четверо мужчин, переодетых монахами. Они предложат королю свое благословение. Но это будет засада: они попытаются его убить. Имена убийц мне не известны, но все они готовы пожертвовать жизнью ради дела революции. Колин их предводитель. Он собирается отплыть в Кале завтра вечером и верит, что я последую за ним.
Наши дела закончены. Я передала вам нужные сведения, вы отдали мне деньги. Через несколько дней я, согласно вашему совету, покину Лондон.
Кассандра Мерлин
Ну вот, дело сделано. Если ей удастся уговорить Уэйда отпустить ее из дома под каким-нибудь предлогом, не будет нужды посылать письмо. Но оставлять это дело на волю случая ни в коем случае нельзя; надо попробовать заручиться помощью горничной, причем безотлагательно. Служанка показалась ей доброй девушкой; возможно, за деньги она не откажется передать записку посыльному по секрету от своего хозяина. Ну, а уж потом у нее будет время подумать о том, как ей самой выбраться отсюда. Самое главное – передать жизненно важные сведения Куинну. Который же теперь час? Два или три часа пополудни, решила Кассандра. Действовать надо быстро. Она сложила письмо и надписала адрес.
Кто-то тихо постучал в дверь. Конечно же, это горничная! И все же Кассандра сунула письмо на грудь под сорочку и на всякий случай отошла подальше от письменного стола.
– Войдите!
Это был Уэйд.
Закрыв за собой дверь, он подошел к ней своей неспешной походкой. Движения у него были томные и плавные, как всегда. Он окинул ее полураздетую фигуру полным ледяного презрения взглядом, и ей сразу же вспомнилось все то, что он делал с лей, все то, что он заставил ее сделать. Неужели он попытается еще раз? С холодной отчетливостью Кассандра поняла, что, если он сделает еще одну попытку, по крайней мере для одного из них это кончится смертью.
– Тебе уже лучше, любовь моя?
– Нет.
Когда он наконец оставил свои бесплодные попытки доказать, что он мужчина, она заявила ему, что ее тошнит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60