– А почему, как ты думаешь?
Риордан задал вопрос сухим, деловитым тоном, без единого намека на жалость в манерах или в голосе. Это помогло ей дать правдивый ответ.
– Я никогда не могла понять почему, – тихо призналась Кассандра, собирая юбку в мелкие складочки на колене. – Полжизни я пыталась быть хорошей девочкой, благовоспитанной и послушной, какой им хотелось меня видеть. Но из этого никогда не выходило ничего путного, Я хочу сказать: это не помогало мне завоевать их любовь. И в конце концов я перестала стараться.
Она чисто по-французски слегка пожала плечами и улыбнулась, чтобы разбавить горечь своих слов.
– А потом у меня появились друзья, которые принимали меня такой, какая я есть, и я наконец почувствовала себя счастливой.
У нее появилось много новых друзей, думала она про себя. Они все время менялись; одни уходили, их место занимали другие, но им всем чуточку не хватало благопристойности: супружеская пара, чей ребенок появился на свет всего через семь месяцев после венчания, молодые люди, добывавшие средства существования исключительно карточной игрой, девицы, посещавшие разного рода сомнительные вечеринки без сопровождения и, если верить слухам, позволявшие своим кавалерам немыслимые вольности.
Их всех скорее можно было назвать «бесшабашными», а не «отпетыми», «богемой», но отнюдь не «дном». Отличаясь легкомыслием и либеральной широтой взглядов, они приветливо приняли ее в свой круг именно в тот момент, когда она остро нуждалась в товарищах. Ни один из них не стал ее близким другом, но порой ей не хватало их всех разом.
– А сейчас ты счастлива, Касс? – ласково спросил Риордан.
– Вполне, – машинально ответила Кассандра. Вопрос потряс ее: она поняла, как неосмотрительно далеко зашла в своей откровенности.
– А вы, мистер Риордан? Как могло случиться, что богатый, уважаемый член парламента берет на себя роль праздного повесы? – парировала она, прекрасно понимая, что ее отвлекающий маневр будет немедленно разгадан.
Несколько секунд он смотрел на нее в молчании, потом ответил таким же небрежным тоном:
– Как-то раз Оливер спас мне жизнь, если можно так выразиться. Когда я стал членом парламента, он попросил, чтобы я отдал ему долг благодарности вот таким вот необычным образом. Это всего лишь на два года, из них уже почти половина прошла.
– Мистер Куинн спас вам жизнь?
Он кивнул, явно не желая вдаваться в подробности.
– Наверное, по временам эта беспутная жизнь кажется вам очень утомительной, даже скучной. По крайней мере, мне бы так казалось.
– Неужели она показалась бы скучной тебе, Касс?
– Да, представьте себе, – ощетинилась она.
– Но, если бы поблизости был фонтан, тебе, я полагаю, сразу стало бы гораздо веселее.
Кассандра вспыхнула.
– Вы всегда верите всему, что слышите? – гневно спросила она, хмурясь в ответ на его ухмылку. – Если так, значит, вы ничем не лучше мистера Куинна. Мне казалось, что уж вам-то сам Бог велел быть осмотрительнее и не все принимать на веру. Ведь вы тоже являетесь невинной мишенью злых сплетен.
– Сдаюсь! Уложила на обе лопатки. Однако «невинной мишенью», как ты выразилась, я являюсь лишь с недавних пор. Долгое время моя скверная репутация была вполне заслуженной.
– Меня это ничуть не удивляет, – отрезала Кассандра, отворачиваясь от него и уставившись в окно.
Ей следовало бы догадаться, что он не сумеет удержаться в границах приличий хоть сколько-нибудь долгое время. И все же она была заинтригована. Ей хотелось побольше разузнать о его семье, об отце-сифилитике и о матери с ее многочисленными любовниками. А также о его взаимоотношениях с Куинном и о том, каким образом старик спас ему жизнь.
– Мы въехали на Пэлл-Мэлл , Касс. Хочешь, выйдем здесь и пройдемся пешком?
Кассандра холодно кивнула в ответ, и Риордан приказал кучеру остановить экипаж.
– Отправляйтесь к южному входу в парк, Трипп, и подождите нас там, – велел он, когда они вышли. – Мы будем там примерно через час.
Карета отъехала, и он вежливо предложил Кассандре руку, явно давая понять, что готов вновь вести себя примерно. И опять ей пришло в голову, что с ним легко идти в ногу. Они напоминали пару старых друзей, а не настороженных, враждебно настроенных друг к другу незнакомцев, какими являлись на самом деле. Со стороны можно было даже подумать, что они сговорились насчет одежды: ее голубовато-серое муслиновое платье идеально подходило к его шелковому жилету цвета лаванды.
Они шли, легко и непринужденно болтая о повседневных вещах. Риордан показал ей свой клуб, внушительное старинное здание, от которого прямо-таки исходил дух привилегированности, а также еще целый ряд прославленных закрытых заведений для джентльменов, расположенных по обе стороны улицы. Когда подошли к парку, Риордан предупредил, что они, вероятно, наткнутся на кого-нибудь из его друзей, и в этом случае ему придется фамильярным жестом обнять ее за плечи или за талию.
– Только для того, Касс, чтобы создать иллюзию ten-dresse между нами. Мне не хотелось бы, чтобы это застало тебя врасплох.
Кассандра пристально заглянула ему в лицо, пытаясь понять, не шутит ли он, но оно было непроницаемым, как у игрока в покер.
– Я сделаю все возможное, чтобы не отшатнуться в ужасе. Ведь это сорвало бы все наши планы, – бросила она в ответ в таком же тоне.
После этого прогулка возобновилась в полном молчании. Каждый думал о своем.
– Мне вдруг пришло в голову, что мы можем встретить самого Колина Уэйда, – внезапно предупредил Риордан. – Если это произойдет, я кивну ему, и мы пойдем дальше. Я еще не готов познакомить тебя с ним.
Кассандра молча согласилась, что она тоже к этому еще не готова.
– Значит, вы с ним знакомы?
– Вот именно знакомы. Мы не друзья.
– Что он собой представляет? Мистер Куинн почти ничего мне не сказал.
– Уэйд? Светловолос. Хорош собой – во всяком случае, таково мнение знакомых мне дам. Его легко представить себе в тоге и на котурнах. Он усвоил неторопливую манеру поведения, томные плавные жесты. Когда говорит, любит складывать вместе кончики больших и указательных пальцев. Как будто священнодействует.
Риордан продемонстрировал, как священнодействует Уэйд, но его попытка изобразить томную изнеженность провалилась самым плачевным образом, вызвав у Кассандры веселый смех.
– Поскольку этот жест обычно не имеет никакого отношения к сути того, о чем он говорит, можно смело считать, что таким образом Уэйд просто пытается привлечь внимание к красоте своих рук. Они, разумеется, и в самом деле хороши – такие длинные и белые.
– Постараюсь дать ему понять, что я под впечатлением.
– Он обожает пастельные тона в одежде (нечего и говорить, во всем остальном она безупречна). Совсем недавно на балу у Уолбриджа он появился в розовом жилете. В розовом! – Риордан недоуменно покачал головой. – По непонятной мне причине женщины находят его неотразимым, но он держит их на расстоянии и выбирает себе наложниц, как индийский раджа. Я бы сказал, что лучший способ привлечь его внимание – это польстить ему.
– А его жена? Что она собой представляет?
– Раньше она жила в его ланкаширском поместье, но теперь постоянно поселилась в Бате. Официальная версия гласит, что она инвалид, но ходят слухи, что она не в себе и страдает припадками буйного помешательства.
– Бог ты мой! – Кассандра с трудом пыталась усвоить все это на ходу. – Судя по тому, как ты его описываешь, он не похож на человека, которого интересуют революционные потрясения и политические убийства.
– Действительно не похож, но это ничего не значит. Говорят, что Гай Фокс слыл среди всех своих знакомых добродушным, жизнерадостным и вполне умеренным парнем. К сожалению, люди, склонные к насилию, к политическим заговорам и убийствам, не всегда с виду похожи на театральных злодеев.
Кассандра что-то пробормотала в знак согласия, хотя понятия не имела, кто такой Гай Фокс.
Они остановились, чтобы полюбоваться пеликанами на канале, и Риордан бессознательно взял ее за руку.
– Уэйд – человек очень скрытный, о его частной жизни мало что известно. У него есть множество знакомых, но нет близких друзей. Он не высказывает публично свои политические взгляды; все известные нам сведения добыты путем кропотливой и тайной разведывательной работы. В 80-х годах, еще до своей женитьбы, он несколько лет прожил в Париже. Мы полагаем, что именно там он попал под влияние местных радикалов и усвоил от них свои анархические принципы. Вероятно, вначале все это выглядело вполне невинно: молодые горячие головы спорили о революции в модных кафе. Но сейчас дело приняло очень скверный оборот. Уэйд действительно намерен свергнуть английскую монархию.
– Правда, что он выдал правительству моего отца и его товарищей?
– Куинн тебе так сказал?
Кассандра повернулась к нему в ярости:
– Ты хочешь сказать, что это не правда?
Риордан поднял руку умиротворяющим жестом.
– Я этого не говорил. Вполне возможно, что правда. Просто наверняка ничего не известно, никто не может ничего доказать. От твоего отца и его приятелей не удалось добиться показаний против Уэйда, когда их арестовали. Они не назвали его имя, даже когда им сказали, что это он принес их в жертву. Просто я немного удивлен тем, что Оливер рассказал тебе об этом. Я знаю, он может показаться страшно бесцеремонным в достижении своих целей, но в душе он человек порядочный. Касс? Что случилось?
Ее лицо посерело. Как только Риордан произнес слова «добиться показаний», в голове у нее мелькнула страшная догадка, и всего остального она уже не слышала. Внутри у нее все оледенело. Ей хотелось замереть и никогда больше не двигаться: это отчасти помогало вытерпеть боль. Но Кассандра заставила себя заговорить. Все-таки лучше знать правду, чем мучиться неизвестностью до конца своих дней.
– Ты можешь мне кое-что сказать честно? – спросила она еле слышным дрожащим голосом.
Риордан смотрел на ее убитое горем лицо в полном замешательстве.
– Да, если это в моих силах. Касс, Бога ради, скажи мне, что с тобой?
Она судорожно сглотнула и перевела дух.
– Моего отца в тюрьме били?
Риордан тихо выругался и попытался ее обнять. Кассандра отшатнулась, но он крепко схватил ее за плечи.
– Послушай меня, милая.
– Его били, не так ли?
Как ни старалась она сдержаться, слезы хлынули у нее из глаз и потекли по щекам. Она позволила ему увести себя с дорожки в более укромное место в тени небольшой рощицы; когда он снова обнял ее, она уже чувствовала себя опустошенной и не оказала сопротивления, – О Господи, – рыдала Кассандра, заливая слезами его рубашку. – Я думала, он не захотел меня видеть, потому что не любил меня. Боже, Боже…
Он позволил ей выплакаться. Слова вперемешку с горестными рыданиями выходили у нее так невнятно, что он не понимал и половины. «Какая же она юная», – думал Риордан, обнимая ее и тихонько, успокаивающими движениями поглаживая по спине. Ее волосы щекотали ему рот, пока он шептал ей на ухо бессмысленные слова утешения, а ее тонкие руки, прижатые к его груди, напомнили ему вечер их первой встречи. На этот раз плотского желания не было, но каждой клеточкой своего естества он остро ощущал ее женственность.
– Все, я уже успокоилась, – прошептала Кассандра, оттолкнув его.
Это было совсем не так. Риордан протянул ей свой носовой платок и снова обнял ее.
– Послушай, милая моя. Я не знаю этого наверняка, возможно, его и не били. Но…
– Замолчи! Не говори больше ничего. Прошу тебя.
Кассандра оттолкнула его изо всех сил и повернулась к нему спиной.
Риордан беспомощно смотрел на нее, пытаясь найти нужные слова.
– Я никогда не встречался с твоим отцом, Касс, и не стану притворяться, будто восхищаюсь его поступком. Но я знаю, что он верил в правоту своего дела и честно следовал выбранным для себя правилам. Никто не сможет отрицать, что для этого нужна большая смелость. А отдать жизнь за правое дело – это ведь не самый худший конец, верно?
После долгого молчания Кассандра обернулась. Лицо у нее было заплаканное, но она высоко держала голову и голос у нее не дрогнул, когда она заговорила:
– Нет, это не худший конец. Быть может, ему стоит даже позавидовать. Прошу прощения за то, что устроила сцену. Мне следовало раньше догадаться, в чем суть дела. Закрывать глаза на правду было глупо и наивно с моей стороны. Я не видела, потому что не хотела видеть, хотя вряд ли это меня извиняет. Если хочешь продолжить прогулку, я готова.
Ему пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не поддаться искушению вновь ее обнять. Но она считала, что он испытывает к ней лишь жалость, а ему не хотелось, чтобы после пережитого потрясения ее начал мучить стыд. Поэтому Риордан сцепил руки за спиной и с поклоном посторонился, пропуская ее вперед на дорожку.
Он опять принялся болтать о чем попало: о прелести предвечерней поры, о какой-то странной болезни, поразившей все кизиловое деревья в этом году, и через некоторое время был вознагражден бледной, дрожащей улыбкой. Кассандра даже произнесла несколько тихих слов в ответ. Осмелев, Риордан рассказал ей анекдот – длинный, запутанный и глупый. Услыхав в конце концов ее смех, он решил, что она смеется над ним, а не над солью шутки. Звук этого смеха согрел ему сердце. С этой минуты он был готов пройтись колесом, лишь бы еще раз услышать ее смех.
– Филипп! Филипп Риордан!
– О, чертово семя, – выругался он сквозь зубы. Кассандра строго взглянула на него, а Риордан небрежным жестом обнял ее и притянул к себе.
– Кажется, сейчас ты будешь иметь удовольствие познакомиться кое с кем из обезьяноподобных, которых мне приходится называть друзьями, – мрачно предупредил он.
Его снова окликнули; он остановился и повернулся кругом. К ним торопливым шагом поспешали две пары.
– Привет, Уолли, привет, Том! – прокричал Риордан таким голосом, что Кассандра покосилась на него в изумлении.
– Я же знал, что ты меня слышишь, старая скотина! – любезно приветствовал его один из джентльменов, подходя поближе.
Быстрая прогулка заставила его запыхаться;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60