Не могло быть и речи о проведении традиционной церемонии: это было равносильно признанию первого брака незаконным. О себе и о том, как скандал может отразиться на его карьере, Риордан совершенно не думал, но ему хотелось по мере сил уберечь Кассандру: она и без того уже достаточно настрадалась за свою короткую жизнь от сплетен и пересудов. Сам же он готов был с радостью жениться на ней снова как в первый раз. Главное, оставить все недоразумения в прошлом.
…Настало утро пятого ноября. Все еще в ночной рубашке Кассандра сидела в изножьи постели, обнимая кроватный столбик, и следила за одеванием своего мужа. Он надел белую рубашку и шейный платок, черные панталоны и черный жилет; его черный камзол висел на спинке стула. Камердинера он отослал, чтобы побыть с ней наедине несколько минут до ухода из дома. Она смотрела, как он зачесывает назад блестящие, черные с серебром волосы… При этом ему пришлось согнуть колени и слегка присесть, чтобы увидеть макушку в зеркале-псише. Он был не из тех, кто часами любуется на свое отражение: бросил один критический взгляд в зеркало, смахнул с плеча воображаемую ворсинку и отошел. Туалет был завершен.
– Ты замечательно выглядишь! – восторженно и искренне, как всегда, воскликнула Кассандра. – До чего же мне повезло в замужестве!
Сама она выглядела растрепанной со сна, невыразимо прекрасной и такой юной, что больно было смотреть. Риордан в три шага пересек спальню и обнял ее. Они немного постояли, обнявшись: она прислушивалась к ровному и мощному стуку его сердца, он вдыхал запах ее волос.
Кассандра высвободилась первая. Она знала, что это безнадежно, но все-таки собралась с силами и заговорила:
– Филипп.
– Что, любовь моя?
– Прошу тебя, пожалуйста, не ходи туда. Мне невыносимо думать, что ты в опасности.
Как она и ожидала, он принялся заверять ее, что никакой опасности нет.
– Я ничем не рискую, глупышка. Как только галерея заполнится, всех задержат и обыщут. Король сегодня и близко не подойдет к палате лордов. Никакой стрельбы не будет, милая, все закончится бескровным задержанием злоумышленников.
– Я знаю, но…
– Уэйд будет арестован по горячим следам, а его сообщников заставят дать показания против него.
Кассандра поежилась, вспомнив об отце. Она знала, что слово «заставят» скорее всего означает «будут пытать». Риордан снова обнял ее, прекрасно понимая, о чем она думает. Но ни один из них не упомянул имени Патрика Мерлина. Наконец она подняла голову и вновь взглянула на него с тревогой.
– А что, если Уэйд изменит свой план? Куинн был прав, Филипп, мне следовало еще раз встретиться с Уэйдом.
– Нет, – твердо заявил Риордан. – Ты больше никогда его не увидишь. Эта страница нашей жизни перевернута, Касс. С сегодняшнего дня мы все начнем сначала.
Их взгляды встретились: темно-синий с задумчивым серым.
– Как я люблю тебя, – прошептала Кассандра. Привстав на цыпочки, она потянулась и поцеловала его. Его руки сжались вокруг нее чуть ли не до боли, но он сразу же отпустил ее.
– Ни о чем не тревожься. Я люблю тебя. Через несколько часов я вернусь.
Он ушел.
* * *
Все утро Кассандра провела в библиотеке, пытаясь скоротать время за чтением. Шел дождь. С трудом одолев несколько страниц, она поднималась и подходила к окну. Когда это занятие ей окончательно опостылело, она начала бродить из комнаты в комнату, выискивая все новые и новые окна, откуда можно было выглянуть на улицу, хотя отовсюду открывалось одно и то же безотрадное зрелище: холодные свинцовые капли, тяжко шлепающие по лужам.
Его все не было. «Несколько часов» растянулись до шести. Отбросив всякие попытки сосредоточиться на чтении, Кассандра целиком отдалась снедавшему душу беспокойству. В четыре часа она поднялась в спальню и легла поперек кровати, понимая, что глупо доводить себя до такого состояния: с ним ничего не случилось, ничто ему не угрожает. Но логика и любовь идут разными дорожками, их пути почти никогда не пересекаются. Свернувшись тугим клубочком, она пролежала в тоске еще с полчаса и наконец забылась беспокойным сном.
Ее разбудил легкий, как снежинка, поцелуй в щеку. Ни о чем не спрашивая, Кассандра вскинула руки, обхватила Риордана за шею и так замерла. Этот горячечный жест красноречивее, чем любые слова, сказал ему о том, что она пережила в этот день. Риордан вытянулся на постели рядом с ней и стал тихонько целовать, пока она не успокоилась немного и не разжала руки. Сумрачный, водянистый осенний свет заливал комнату. Порыв ветра швырнул в оконное стекло пригоршню дождевых капель. Обняв мужа, Кассандра поцеловала его в губы с ненасытной жадностью и вновь сказала ему, как сильно она его любит. Только после этого она спросила:
– Что случилось?
– Ничего. Ровным счетом ничего.
Она села. Риордан заложил руки за голову и посмотрел на нее снизу вверх. Кассандра впервые заметила, как мрачен его взгляд, как сурово сжаты губы.
– Расскажи мне, – тихо попросила она. Он устало вздохнул.
– Все прошло гладко. Члены обеих палат собрались в зале заседаний палаты лордов, ожидая появления короля. Галерея для публики была переполнена: яблоку негде упасть. Охрана предупреждала каждого о необходимости сдать любое имеющееся при себе оружие у входа на галерею. «Улов» составил несколько шпаг. Большинство зрителей заявили, что никакого оружия у них при себе нет.
– А потом?
– В тот момент, когда должен был появиться король, галерея была окружена, всем приказали выйти в вестибюль. Началась толчея, но скрыться не удалось никому. Каждый подвергся обыску. Это заняло большую часть дня.
– И что же?
– Никакого оружия у них не нашли. Ни пистолета, ни перочинного ножа, ни шляпной булавки. Ничего.
– О, нет!
Кассандра откинулась на пятки. До нее начал доходить скрытый смысл случившегося.
– Это ужасно! Это означает…
– Мы вернулись к исходной точке.
Риордан попытался улыбкой смягчить Мрачность своего тона, но у него ничего не вышло. Кассандра сунула руки под его расстегнутый жилет и принялась сочувственно растирать ребра. Немного помолчав, она спросила:
– Хотела бы я знать, что теперь будет. Неужели Куинн опять заставит тебя играть роль?
Он медленно покачал головой, давая понять, что не знает.
– Но он захочет, чтобы я опять начала встречаться с Уэйдом, – догадалась она. – В этом мы можем быть уверены.
– Да, несомненно, но ты этого не сделаешь. Ты напишешь Уэйду письмо, выразишь свое удивление по поводу того, что покушение на короля сегодня не состоялось, и спросишь, что он намерен предпринять в будущем. Но сегодня утром я говорил серьезно, Касс: с Уэйдом ты виделась в последний раз.
Такая новость ее ничуть не опечалила. Они вместе умолкли, прислушиваясь к дребезжанию повозки на булыжной мостовой перед домом и следя за тем, как в спальне сгущаются сумерки. А потом она вновь опустилась на постель и обняла его.
* * *
Чарльз Уиллоуби взялся за ручку входной двери.
– Не понимаю, куда вам так спешить? Вы же разбиваете компанию! Может, все-таки останетесь?
– Да, прошу вас, – подхватила его жена. – Еще совсем не поздно.
Кассандра и Риордан улыбнулись друг другу и хозяевам дома. Но не успели они ответить, как за них вступился Уильям Смэк-Ингресс, носивший из-за своей злосчастной фамилии неизбежную кличку Смех-и-Грех.
– Ты забываешь, Чарльз, они же молодожены. Девять часов вечера для них – слишком поздно, если только они не наедине у себя дома.
Все засмеялись. Компания потянулась на крыльцо дома Уиллоуби: сам Чарльз, его жена Дженни, Кассандра и Риордан, Смэк-Ингресс, Хорас и Джейн Тибо, Найджел Драмм и Майкл Креймер. Все мужчины были членами комитета Риордана. В этот вечер они собрались, чтобы отметить необычайный успех, который имела его речь в защиту судебной реформы, произнесенная в парламенте несколькими часами ранее.
Риордан стоял позади Кассандры, обнимая ее и всем своим видом давая понять, что не намерен оспаривать слова друга, объясняющие их поспешный и ранний уход. Вечер выдался на редкость теплый, поэтому разговор на свежем воздухе затянулся, как всегда бывает между друзьями. Наконец мужчины начали пожимать друг другу руки, а женщины – обниматься.
Кассандра тепло простилась с Дженни Уиллоуби, к которой за время краткого знакомства успела привязаться всем сердцем. Дженни была старше годами (ей было уже около тридцати), отличалась остроумием, живостью и неизменной добротой. К тому же она с искренним участием взяла Кассандру под свое крыло, помогая ей сделать первые шаги на усеянном многочисленными опасностями пути к тому, чтобы стать образцовой женой члена парламента. После отъезда из Парижа Дженни стала ее единственной настоящей подругой, и Кассандра очень дорожила знакомством с ней.
– Я хочу устроить чаепитие на следующей неделе, Касси, возможно, в четверг. Ты сможешь прийти? Джейн мне уже обещала, – сказала Дженни, протягивая руку своей юной подруге. – Я непременно приглашу нескольких дам, которых ты не знаешь. Тебе пора расширить круг своих знакомств.
– Ты очень добра, – искренне откликнулась Кассандра, пожимая ей руку. – Я с удовольствием приду.
Позже, пока они рука об руку шли домой, она рассказала Риордану о приглашении, вслух удивляясь тому, насколько люди добры к ней.
– А почему тебя это так удивляет? – осведомился он.
– Ну… ты же знаешь.
– Из-за твоего отца?
– Не только. Не забудь о моей репутации, о том, как мы поженились, о моем знакомстве с Уэйдом… Да мало что еще ли! Жизнь у меня была скандальная, Филипп.
– В прошлом – да, но не теперь. Отныне мы с тобой будем самой что ни на есть респектабельной парой. Все помрут со скуки, глядя на нас!
Она на ходу прижалась головой к его плечу.
– А знаешь, мне такая жизнь вовсе не кажется скучной. Ни капельки.
– И мне тоже.
Кассандра улыбнулась. Ей даже не надо было поднимать голову: она и так знала, что он тоже улыбается.
– Филипп, я так рада за тебя сегодня! Я, наверное, лопну от гордости! Если бы только я могла быть там и все видеть…
Собираясь на заседание, он уверял, что никакой опасности нет, но тем не менее не позволил ей прийти и послушать свое выступление.
– Ты повторишь свою речь для меня, когда мы вернемся домой?
Риордан запрокинул голову и расхохотался, вообразив себе такую картину.
– Вот было бы здорово, если бы все мои слушатели проявляли ко мне хоть половину твоего горячего сочувствия, любовь моя!
– Но Чарльз Уиллоуби уверял, что все они проявили столь же горячее сочувствие, – возразила Кассандра. – Он сказал, что после того, как ты взял слово, весь зал затаил дыхание. Можно было слышать, как муха пролетает. Это его слова!
– Сильнейшее преувеличение, – скромно отмахнулся Риордан.
– А мистер Драмм говорил, что они раз десять прерывали тебя криком «Слушайте, слушайте!» .
Он усмехнулся и кивнул ей.
– Это правда. Должен признать, меня это очень подбодрило.
– Мне кажется, что теперь, даже если мистер Куинн захочет, чтобы ты вновь взялся за свою роль, после сегодняшнего успеха это невозможно. Тебе просто никто не поверит.
– Я в этом не так твердо уверен. Роль повесы блестяще мне удавалась. Знаешь, я думаю, это у меня в крови.
– Очень может быть, но нынешняя роль удается тебе еще больше. О, Филипп, как я горжусь тобой! С его дня мне ни за что не заснуть!
Риордан обнял ее с радостным смехом, оторвал от земли и закружил по воздуху. Было уже около десяти, когда они добрались до дома, – не потому, что идти было далеко, а потому, что они слишком часто останавливались по дороге, чтобы поцеловаться под уличными фонарями.
Уокер встретил их в холле.
– О Господи, Джон, не пора ли вам домой? Вы хоть знаете, который час?
Секретарь улыбнулся.
– В конце недели вам предстоит выступить с ответным словом, я готовил для него тезисы. Но вы правы: если вам не требуется моя помощь, мне, пожалуй, и вправду пора домой. Сэр?
– Да?
– Мистер Куинн дожидается вас в гостиной. Он здесь уже не меньше часа.
Кассандра насторожилась. Так. Значит, он здесь. Наконец-то он раскроет свой секрет и тем самым снимет тяжкий камень с ее души. Она обрадовалась, но тревога за Риордана быстро вытеснила чувство облегчения. Какой страшный удар ему предстоит пережить! Риордан послал ей виноватую улыбку и начал было объяснять, что скоро поднимется к ней наверх, но она крепко обняла его и поцелуем в губы пресекла в корне всяческие извинения, не обращая внимания на стоявшего рядом Уокера. Потом подхватила юбки и убежала наверх.
Озадаченно улыбаясь, Риордан пересек холл и направился в гостиную.
– Итак, говорят, у тебя сегодня все прошло хорошо, – начал Куинн, как только они уселись по разным углам дивана друг напротив друга.
Слуга подбросил дров в камин и вновь наполнил стакан Куинна ячменным отваром, а потом поклонился и вышел, оставив гостя наедине с хозяином.
– Мы считаем, что очень хорошо. Можно смело рассчитывать на принятие законопроекта, хотя, конечно, всякое может случиться. Берк еще не точил об него свои зубы.
– А ты и в самом деле думаешь, что можешь состязаться в красноречии с Эдмундом Берком?
Риордан удивленно поднял брови.
– Возможно, я и уступаю ему в красноречии, но ведь дело не в этом. Правда на моей стороне. Правда и справедливость, не говоря уж о логике.
В ответ ему прозвучал сардонический смешок.
– А я и не знал, что эти качества могут произвести большое впечатление на палату общин, – презрительно процедил Куинн.
– Ты циник.
– Может быть и так. Но не советую тебе возноситься в мечтах, Филипп. Реформа – дело долгое, требующее бесконечного терпения. А именно этого не хватает честолюбивым горлохватам, желающим добиться решающего успеха за сутки.
– Честолюбивым горлохватам? – с усмешкой переспросил Риордан, заметив про себя, что Оливер в этот вечер явно настроен сварливо. – Может, хватит ходить вокруг да около? Речь ведь идет не о реформе, а обо мне, верно? А еще вернее – о том, чего ты от меня хочешь.
Куинн поставил стакан на стол.
– Ты обещал мне два года, Филипп. Прошел только один.
Слава Богу! Наконец-то они поговорят об этом в открытую!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60