Отряд ковбоев на заднем плане разразился громкими кликами.
Орелия Кинсэйд и Федра, сидевшие в первых рядах, присоединились к оглушительным приветствиям зрителей. Всадники с флагами объезжали арену — ковбои, или «лихие всадники Дикого Запада», и кавалеристы Соединенных Штатов, Англии, Франции, Германии и России. Глаза Федры сияли от удовольствия. Довольна была и племянница. Чтобы отвлечься от неприятных впечатлений в Дубовом парке, она согласилась пойти с теткой. Орелия была огорчена только тем, что, по предложению Федры, были приглашены и О'Рурки, — Лайэм сидел через два места от Орелии. Она взглянула на него через плечо Федры, стараясь, чтобы тот не заметил.
Всадники объехали арену, началось выступление Энни Окли— стрельбы в цель на скаку. Это была юная девушка с кудрями, падающими на плечи, в крагах и длинной рубашке.
— Она выглядит девочкой, — заметила Файона, сидящая за спиной Орелин.
— На самом деле ей уже двадцать два, — сообщила Федра, которая все знала о труппе Коуди.
— Да перестаньте же болтать, — рассердился Эптон, который только вчера вернулся в Чикаго. — Я хочу слышать шталмейстера .
— Шталмейстера? Но ведь это же не цирк, — заметила Файона, нежно улыбаясь мужу.
Федра наклонилась к Эптону и прошептала:
— Это не шталмейстер. Это — муж Энн, Фрэнк Батлер. Муж и партнер. Коуди называет его «человек-мишень».
— Ш-ш-ш! — соседи призывали к тишине. Эптон улыбнулся и посадил на колени младшую пятилетнюю дочурку.
— Сначала мисс Окли выбьет выстрелом сигару из моего рта, — объявил Батлер. — Потом она будет простреливать игральные карты.
Орелия с восхищением смотрела на маленькую Окли. Несколько простреленных в нарисованное очко тузов были брошены публике как сувениры.
— Она стреляет настоящими пулями? — шепотом спросила Орелия у Федры. — Ведь это опасно…
— Пули небольшие и летят на короткую дистанцию. И женщине не мешает научиться стрелять — мужчина будет принимать ее всерьез, — прошептала она прямо в ушко Орелии. Орелия кивнула, хотя вовсе не была уверена, что смогла бы научиться стрелять и сумела бы попасть в своего преследователя, а не в дерево поблизости.
Сеанс закончился выстрелами Энни Окли в стеклянные шарики, которые высоко подбрасывал ее партнер. Арена была усеяна осколками, но их быстро подмели.
Потом состоялось состязание между ковбоем, индейцем, русским казаком и мексиканским вакеро. Победил ковбой. Выступил сам Билл Коуди, и, наконец, была представлена красочная сцена из времен освоения Дикого Запада: изображалось нападение мародеров-индейцев на почтовый фургон. Говорили, что индейцы племени сиу в военных головных уборах из перьев и боевой раскраске были выпущены из тюрьмы федеральными властями для участия в представлении.
Первая часть выступления закончилась. Объявили перерыв. Мужчины забрали детишек и пошли выпить лимонада. Мэриэль и ее трехлетняя дочка весело играли в салочки среди опустевших рядов. Орелия засмеялась и поймала за юбочку пробегавшую мимо нее малышку.
— Отличное представление! — воскликнула Мэриэль.
— Да, — согласилась Федра. — Билл Коуди сделал великолепный спектакль.
— И мужьям нашим понравилось, — радовалась Мэриэль.
— И обоим О'Руркам,-добавила Файона и спросила:— Я знаю, что Тео не захотел пойти, но почему вы не пригласили Де Витта Карлтона?
— Поклонника Орелии, — улыбнулась Мэриэль. — У тебя, Орелия, в таком случае был бы спутник.
— Де Витт Карлтон вовсе не мой поклонник, — с раздражением возразила Орелия.
— Но Файона сказала мне…
— Разве он не ухаживал за тобой на приемах? — кротко спросила Файона.
— Я встречала его дважды и едва знакома с ним. — Орелия сохраняла агрессивный тон. — И не собираюсь поощрять его ухаживания.
Подозрение, что человеком, преследовавшим ее в Дубовом парке, был Де Витт, глубоко засело в мозгу Орелии, и она не в силах была освободиться от предубеждения. Она рассказала, что с ней произошло, только тетке, и та склонна была согласиться, что это мог быть Де Витт. Сестрам Орелия ни о чем говорить не собиралась. Правда, Федра считала все-таки, что, скорее, это был какой-то бродяга, намеревавшийся отобрать кошелек у хорошо одетой леди.
— Мы только желаем тебе счастья, Ора, — жалобно вздохнула Мэриэль.
— Ты должна выйти замуж и растить малышей, как я и Мэриэль, — уточнила Файона. — А из Карлтона вышел бы отличный муж.
Орелия побелела от гнева. Вечно сестры осуждают ее.
— Я счастлива, что ты и Мэриэль довольны своей жизнью. — Она старалась говорить спокойно. — А я довольна своей. Так, может, вы оставите меня в покое?
Вмешалась Федра.
— Можно быть счастливой по-разному. Каждая женщина имеет право сама определить свою дорогу в жизни.
Файона сердито посмотрела на тетку.
— Уж я знала, что ты примешь сторону Орелии. Ты оказала пагубное влияние на ее жизненную философию.
— Не смей оскорблять тетю! — гневно вскричала Орелия, не обращая внимания на успокаивающий жест Федры и встревоженный взгляд Мэриэль. — Тетя взяла меня на воспитание ребенком, изменила ради меня свой образ жизни.
Голубые глаза Файоны были холодны как лед.
— И сумела внушить тебе ложные идеи относительно замужества, — заметила она.
— Хватит! — Орелия резко встала. — Мое замужество вас не касается, сколько раз вам это повторять. Я выйду замуж, когда сама этого захочу, за кого захочу, или совсем не выйду — это не ваше дело! А Де Витт Карлтон — скучнейший в мире зануда и заинтересован он не во мне, а в хорошеньком займе у твоего мужа, Файона! — Файона была обескуражена и попыталась протестовать, но Орелия отрезала, не дав ей сказать ни слова: — Все! Хватит об этом!
Лицо Орелии пылало. Они обе кричали, и их мог услышать кто угодно. Малыши уже подбежали к своим матерям. Орелия откинулась на спинку кресла… и увидела, что Лайэм протягивает ей стакан лимонада, взятый у разносчика, отпивая мелкими глоточками из другого стакана. Когда они выпили лимонад, он вернул стаканы с подносом парнишке и сел на скамью рядом с ней. Она не протестовала, знала, что, сидя за ее спиной, он все мог слышать.
Началась вторая часть представления — шумные «Ковбойские забавы». Изображалась ловля диких мустангов, ковбои скакали на неоседланных лошадях.
Орелии уже было не так интересно, как в начале спектакля. Она все еще хмурилась и прикладывала ладони к горящим щекам, как вдруг заметила, что Лайэм смотрит на нее с дразнящей улыбкой.
— Что вас позабавило?-сердито спросила она.
— Да вы, конечно. — Он наклонился к ней, чтобы не повышать голоса, и его теплое дыхание щекотало ее шею. — У-у, какая вы тигрица, оказывается. Вашим сестрам не справиться с вами, куда уж там!
— Вы подслушивали?
— А что ж, мне надо было уши заткнуть? — засмеялся он. — К тому же вы могли использовать мое соседство как шанс в вашем споре. Сказали бы им, что отличный муж выйдет из меня и что на мою кандидатуру вы согласны.
Орелия не смогла выговорить ни слова.
— Да вы сами мне об этом говорили. — Он по-прежнему усмехался, а Орелия почувствовала, как по спине пробежала дрожь. — Вы сейчас сказали сестре, что чинный и чопорный муж вам не годится, ну а мне дали понять, что садистские наклонности и странности моего нрава вам по душе.
Он дразнил ее, глаза его смеялись, и неожиданно для себя Орелия почувствовала облегчение. Как славно, когда человек умеет легко, с юмором подойти к серьезной проблеме. Она улыбнулась… и вдруг искренне рассмеялась.
Федра удивленно посмотрела на нее, но Орелия отвернулась и снова стала смотреть на арену. Баффало Билл спасал девушек, которых похищали конные индейцы; потом последовала сцена охоты на бизона — бизон был настоящий. Каким чудом удалось Биллу Коуди его раздобыть? В Америке бизонов уже почти не осталось. Представление закончилось оглушительной сценой всеобщего триумфа.
Орелии не хотелось уходить вместе с сестрами. Она отвернулась от Файоны и Мэриэль и была рада, когда к Федре подошел Билл Коуди и предложил им пройти в артистические помещения, чтобы познакомиться с участниками представления.
Лайэм подал руку Орелии, крепко сжав ее ладонь и шепнул в ухо:
— Запомните, я изображаю кандидата в мужья.
«Долго ли он будет меня разыгрывать?» — подумала Орелия, но послушно оперлась на его крепкую руку. Поглядев через плечо, она увидела, что Файона поглядывает на Лайэма неодобрительно.
Лайэм снова наклонился к ее уху и прошептал:
— Решайте, достаточно ли уже ваши сестры рассержены, а то я могу еще и поцеловать вас прямо здесь!
— Спасибо, можно обойтись и без этого, — возразила она, и Лайэм улыбнулся еще лукавей.
Они проследовали через арену за Коуди в артистические помещения; за ними шли Федра и Син, Эптон и Узсли с детьми. Не пошли только Файона и Мэриэль.
«По правде говоря, — подумала вдруг Орелия, — сестры, на худой конец, сочли бы и кандидатуру Лайэма пригодной для ее замужества, хотя, конечно, Файона не выбрала бы ей такого мужа. Мэриэль смущало пренебрежение условностями, а Файону — прямота и искренность Лайэма». Это были именно те его качества, которые Орелии импонировали.
Федра сделала комплимент Коуди:
— Говорят, посетив вашу Выставку Дикого Запада, люди больше ничего и смотреть не желают на Выставке в честь Колумба.
— Да. — Коуди был явно польщен. — Билеты распродаем, словно горячие пирожки. Очереди выстраиваются.
— Спасибо, что вы приберегли билеты для нас, — улыбнулась Федра.
— Но я же очень хотел, чтобы вы посмотрели наше представление.
— Говорят, труппа Дикого Запада имела успех в Европе? — спросил Син.
— И в России. Несколько лет вы выступали перед публикой в разных странах. Дикий Запад понравился и европейским монархам, и русскому царю. Знаменитая художница сделала мой портрет.
— Да, — улыбнулась Федра, — Роза Бонер нарисовала Билла верхом на его белой лошади.
Около загородки клетки, где помещался бизон, они увидели необычное зрелище. Группа индейцев в боевой раскраске, с орлиными перьями в волосах, играла в настольный теннис за столом, обтянутым зеленым сукном и перегороженным сеткой. Дети запрыгали вокруг них в восторге. Коуди представил своим гостям каждого из индейцев, переводя их имена на английский язык: В Щите Не Нуждающийся, Раздобывший Белую Лошадь, Одинокая Звезда, Барсук, Рогатый Орел, Маленький Медведь.
— Эй, парни, приветствуйте моих друзей!
— Счастливы вас видеть! — воскликнул один из индейцев.
— Как, вы говорите по-английски? — изумился Уэсли.
Тот кивнул.
— Кончил школу в Оклахоме.
— Многие из них работают в моей труппе десять лет, —гордо заявил Коуди.
— Тогда они и родной язык уж позабыли, — шепнул Уэсли Орелии, — а на представлении их индейские выкрики — одна показуха.
— Ну, это ведь производит впечатление на зрителей, — возразила она.
Коуди, прервав свой разговор с индейцами, рассказывал:
— А вот Старый Сидящий Бык, проработав у меня несколько лет, вернулся в свое племя, и там его убили. Мне его очень недостает…
— Да, вот и диких бизонов почти не осталось, — заметил Эптон. — А какие стада были раньше…
Орелия знала, что он в своих деловых поездках часто пересекал прерии.
— Да, — с горечью отозвался Коуди, — их подстреливали и обдирали шкуры. Сколько в прериях валялось гниющих трупов! Я-то убивал бизонов только для еды, а эти шкуродеры — настоящие негодяи.
Коуди познакомил своих гостей с Энни Окли — вблизи лицо миниатюрной женщины выдавало ее возраст, с Джонни Бэйкером — в афишах он значился как «Дитя-ковбой», и с другими членами труппы.
Орелии все очень понравилось, и она радовалась, что сестер рядом не было, а то бы они испортили ей впечатление своими замечаниями. Она стояла у выхода, опираясь на руку Лайэма, пока все прощались с Биллом и благодарили его.
Федра пригласила Билла на обед.
— И нас! И нас! — закричали дети.
— Конечно, мои дорогие, — отозвалась Федра.
Лайэм сердечно пожал руку Биллу Коуди.
— Я благодарен вам за чудесное представление. Теперь я понимаю людей, которые, посетив вашу Выставку Дикого Запада, считают, что получили представление обо всей Выставке в честь Колумба. То, что вы показываете, — воплощение духа Америки.
— Я польщен, — поклонился Коуди. — Именно поэтому я в начале каждого представления выношу на арену национальный флаг Америки и исполняю национальный гимн. Но не все мои ковбои довольны этим. У меня в труппе ведь собрались люди разных национальностей.
— Хм-м, тогда я выражу свою мысль иначе, — сказал Лайэм. — Ваше шоу воплощает человеческое дерзание, дух инициативы и поиска. Если бы не было тех, кто первым исследует неведомое, смело испытывает новые теории, то Колумб не открыл бы Америку.
Коуди засмеялся и дружески похлопал Лайэма по спине.
— Я бы вас нанял, юноша, сочинять рекламы для моей Выставки Дикого Запада. Вы подлинный поэт.
«Да, он и такой. — подумала Орелия. — Какой он сложный…» У него есть отвага критиковать то, что ему не нравится в современном мире, а под жесткой оболочкой — сердце романтика и вера в прекрасное. И такое сочетание очень привлекательно. Привлекательно для нее, Орелии… но что-то разладилось между ними. И все-таки она восхищалась сейчас его высказываниями и любовалась крепкой мускулистой фигурой.
Попрощавшись с сестрами, Орелия поняла, что поедет домой одна, — Федра приняла приглашение Сина пообедать в ресторане.
— Не проводить ли вас? — спросил Лайэм, хотя до этого говорил, что собирается зайти в офис.
— Нет, спасибо, — ответила она с досадой. — Я вернусь домой одна.
— Наверное, будете собираться на какой-нибудь прием?
«Какое ему дело!» — с раздражением подумала Орелия.
— Нет, кое-что надо сделать дома.
Он огляделся — они были одни — и сказал тихо:
— А не надо ли вам вести себя поосторожней… после случая в Дубовом парке?
Орелия рассердилась — он хочет ею командовать! Никому она этого не позволит, а ему — в особенности.
— Спасибо, не беспокойтесь за меня,-ответила она холодно. — До свидания, мистер О'Рурк.
— Лайэм.
Он смотрел, улыбаясь, как она садится в карету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28