То, что я знаю, через что ты прошел и что сделал, чтобы защитить младшего брата, только заставляет меня думать о тебе еще лучше.
Казалось, Мэтту стало легче, но выглядел он так, словно не до конца верит Джейку.
– Уверен, Изабель почувствует то же и, вероятно, задушит тебя заботой. Но я не скажу ей, если не хочешь.
Джейк понимал, что мальчику страшно хочется ответить «нет».
– Ладно, но не говорите сегодня.
– Мэтт, ничего из того, что случилось с тобой, не сделало тебя грязным. Ты все тот же добрый мальчик, каким был до того, как все случилось. Не давай этому разрушить тебя.
Мэтт не верит, но он молод. Мальчик никогда этого не забудет, но у него будет время справиться с самым худшим.
– Теперь давай вернемся. Все считают, что ты сторожишь стадо. Если быки побегут сломя голову, пока тебя не будет, мальчики устроят тебе взбучку.
Глава 20
Изабель решила, что Бог совершил серьезную ошибку, сотворив мужчину не по образу женщины. Когда Джейк рассказал, что случилось с Мэттом, она исполнилась решимости сделать все возможное, чтобы Мэтт знал – он остается нежно любимым членом группы. Но Джейк предупредил: она никак не должна показывать свою осведомленность, если не хочет, чтобы ей свернули шею.
Изабель была в ярости, но решила подождать и дать Джейку возможность убедиться, что его тактика неправильна. Когда он потерпит полное поражение, выступит она и покажет, как нужно обращаться с такими чувствительными мальчиками, как Мэтт.
Но события развивались совершенно не так, как ожидала Изабель.
Джейк обращался с Мэттом с тем же грубым пренебрежением к его чувствам, как вел себя всегда. Мэтт, казалось, не только не возражал, а просто расцветал от обращения, которое заставило бы любую женщину засыпать в слезах ночь за ночью. Он все еще мало говорил, но разговаривал. И ему нравилось быть поближе к Джейку. Он никогда не пытался сесть с ним рядом, как это делал Вилл, но был всегда достаточно близко, чтобы слышать каждое его слово.
Изабель вела собственную битву за то, чтобы быть ближе к Джейку, не давая это заметить другим. Перегон скота давал, конечно, мало возможности оставаться рядом с кем-либо, особенно когда правишь фургоном с продуктами. Девушка рано вставала, чтобы готовить еду, потом мыла посуду, а стадо уходило вперед. Джейк объяснял, где собирается раскинуть лагерь, и она их догоняла, чтобы вскоре уехать вперед готовить ужин, и большую часть вечера проводила, убирая после ужина и готовясь к следующему утру. Изабель была готова упасть от изнеможения, но не могла этого сделать, так как Джейк никогда не замедлял темп движения, всегда был в седле или учил мальчиков стрелять. Ей не хотелось думать о том, сколько патронов было расстреляно по воображаемым индейцам. Потом Джейк решил научить стрелять Изабель.
– Я не хочу учиться стрелять. Не признаю убийство.
– Я тоже, – согласился Джейк. – Но свою смерть признаю еще меньше.
Изабель не хотела, чтобы те несколько минут, которые Джейк решил провести с ней, были потрачены на разговоры об оружии. Он держал слово и всегда старался быть подальше от нее. Девушка получила именно то, что хотела, и ненавидела это.
– Пока нам очень везет, но нельзя надеяться проделать весь путь до Санта-Фе без неприятностей. Вы самая уязвимая из всех и должны знать, как защитить себя.
Кое-что изменилось. Каждый день он оставлял с ней кого-нибудь из старших мальчиков, а последние два дня ехал сам. В первый раз, когда это случилось, сердце Изабель стучало от волнения, она боялась остаться с ним наедине, но Джейк настаивал, что она должна отдохнуть, пока он будет править фургоном.
Она пыталась спорить, но это было бесполезно.
Как всегда. Джейк был самым упрямым мужчиной, которого когда-либо создавал Бог. Это раздражало даже больше, чем то, что он всегда прав.
Они должны ехать – стадо уже ушло, – но он решил, что именно сейчас самое время учить ее стрелять. Изабель собиралась отказаться, но решила, что дело того не стоит. Кроме того, как бы сильно она не была против оружия и мысли убивать кого-то, у нее появилось ужасное чувство, что когда-нибудь придется защищать себя. Или Джейка.
– Это нетрудно, – Джейк подал незаряженную винтовку. – Вот, держите. Привыкайте к ощущению.
Она бы предпочла, чтобы Джейк держал не винтовку, а ее. Она знала это ощущение, и оно ей нравилось. Гораздо лучше, чем винтовка, та была холодной, нелепой и тяжелой.
– Не держите ее так, словно это змея. Она вас не укусит.
С равным успехом это могла быть и змея. Она не понравилась бы ей точно так же. Джейк взял винтовку.
– Держите у плеча, вот так.
Изабель попробовала повторить, но это оказалось неудобно. Она передвинула приклад к левому плечу. Стало лучше.
– Вы левша?
– Да. Это важно?
– Просто не буду пытаться учить вас стрелять не с той руки.
Джейк все еще не был удовлетворен тем, как она держит винтовку.
– Дайте, я покажу.
Он встал за спиной и обнял Изабель. Ей это понравилось гораздо больше.
– Вы должны упереть приклад в левое плечо, вот так.
Он плотно прижал винтовку к ее плечу.
– Держите левой рукой, – Джейк взял ее левую руку и положил снизу на приклад ружья. – Положите правую руку на курок, вот так.
Своей рукой он поместил ее указательный палец на курок и обвил большим и остальными пальцами ствол.
Изабель никак не сопротивлялась, но и не обращала большого внимания на то, что говорил Джейк. Она не могла собраться с мыслями, когда его тело касалось ее, чувствовала свои плечи у его груди, а бедра у своих ягодиц, его щеку на волосах, дыхание на шее. Девушка не могла думать о какой-то глупости, вроде винтовки. Он мог предложить ей пушку или игрушечное ружье, она не заметила бы разницы.
– Теперь смотрите через желобок на мушку.
Тембр голоса изменился, Джейк уже не казался таким занятым и уверенным, таким оживленным. Он говорил, слегка задыхаясь, голос скорее напоминал шепот, чем ясный звук.
– Вы не делаете того, что я говорю. Нет смысла стрелять из винтовки, если вы сначала не прицелитесь.
Было ясно – Джейк думает не о винтовках или мишенях. Его тело напряглось. Он попытался отодвинуться, но не мог, не выпуская Изабель и винтовку.
Она чувствовала жар его возбуждения, обжигавшего кожу, как клеймо, ощущала напряжение рук, смыкавшихся вокруг нее все сильнее, пока ей действительно не стало больно.
Джейк, казалось, справился с собой, мышцы расслабились.
– Вы не смотрите вдоль дула, – снова сказал он.
Оба знали, что это невозможно – винтовка слишком дрожала, чтобы кто-то из них смог увидеть что-то более мелкое, чем среднего размера холм.
– Что мне делать, когда я смотрю вперед? – переспросила Изабель.
Она должна хотя бы попытаться быть внимательней, иначе бросит винтовку и упадет в его объятия.
– Убедитесь, что цель находится в центре прицела. Затем спустите курок, вот так. Не дергайтесь, промажете.
Ее прицел был направлен на Джейка, но это не так просто, как застрелить его. Разум говорил, что она потрясающе глупа. Чувства шептали, что это как раз тот мужчина, который может дать все, чего она хочет. Тело кричало, что Изабель даром тратит время. Оно жаждало поглотить Джейка здесь и сейчас.
Напряжение стало невыносимым, Изабель прислонилась к Джейку спиной и уронила винтовку. Джейк резко шагнул назад.
Изабель повернулась, их взгляды встретились. Винтовка была забыта. Они стояли, глядя друг на друга, не в силах пошевелиться, не способные говорить. Вдруг один из мулов переступил с ноги на ногу, чары рассеялись. Джейк протянул руки, и Изабель шагнула в его объятия.
Поцелуй был горячим и неистовым. Все самообуздание, все отчаяние, подавляемое желание сожгло последние следы колебания. Изабель забыла свои опасения насчет будущего, забыла, что превращается в падшую женщину, что, может быть, никогда не увидит Джейка, когда они приедут в Санта-Фе.
Изабель помнила только о том, что снова в объятиях Джейка, и он целует ее со всей страстью, которой она так пылко хотела. Джейк был самым настоящим из всего, что с ней когда-либо случалось, и она намерена виснуть на нем так долго, как только удастся.
Изабель крепко прижалась к нему всем телом, стремясь ощутить боль в напрягшейся груди, его твердую плоть. Лоно горело от потребности почувствовать его внутри себя.
Когда нетерпеливые пальцы Джейка путались в пуговицах платья, Изабель не помогала ему – хотела подольше ощущать его руки на своем теле, чувствовать теплые влажные губы, обжигающие твердеющую грудь своим желанием.
Зубы Джейка нашли чувствительный сосок, и из горла Изабель вырвался стон. Утренний ветерок никак не мог охладить разгоряченную плоть. Ничто, кроме соединения с телом Джейка, не могло погасить огонь, сжигавший лоно.
Изабель прислонилась к борту фургона. Джейк просунул ногу между ее ног. Изабель едва устояла, обхватила ногу Джейка бедрами и сжала. Ощущение давления оказалось изумительно. Оно доставило удовольствие и дразнило напряжение.
Изабель чуть расслабила бедра, и рука Джейка пробралась между ее ног. Он не искушал и не дразнил, это было не нужно. Ее тело уже истекало горячей влагой. Джейк раздвинул ее плоть и проник в нее, пальцы направились прямо к чувствительному бугорку. Изабель содрогнулась всем телом.
Потребовалась всего минута, чтобы магия, вызванная рукой Джейка, заставила Изабель забыть чудеса, сотворенные его губами с ее грудью. Он продвигался все глубже, постепенно увеличивая давление, мало-помалу ускоряя темп, пока она не ощутила волны наслаждения, бегущие по телу.
Изабель приникла к Джейку, тело извивалось и мучилось от растущей страсти, сжигающей ее. Без предупреждения волны разбились, и она почувствовала, что напряжение хлынуло из нее, уступая место физическому облегчению.
Прошло несколько мгновений, прежде чем дыхание восстановилось. Только тогда она настолько овладела своими расстроенными чувствами чтобы заметить – Джейк больше не был ее партнером в чувственном путешествии, не был и руководителем. Отодвинулся и стоял, пристально глядя на нее, лицо казалось маской потрясения и стыда.
– Я не хотел этого.
Изабель с трудом обрела контроль над разумом и телом. Джейк быстро удаляется от нее. Она должна остановить его, пока он не сбежал совсем.
– Я хотела этого так же сильно, как и ты.
– Но я обещал… Дал слово…
– Знаю, но…
– Ты сказала, что не можешь поручиться за себя, и я обещал делать это за двоих. Обещал.
– Джейк, я хотела тебя. И стремилась, чтобы ты испытывал то же.
– Я хочу. Так хочу тебя, что трудно думать о чем-нибудь еще. Почему, ты думаешь, я заставлял кого-нибудь из мальчиков ездить с тобой?
Изабель обрадовалась – Джейк держался на расстоянии, потому что не доверял самому себе. А она никак не могла навсегда отогнать страх, что он больше не заинтересуется ею, после того, как уже занимался с ней любовью. Потребность в Джейке зашла гораздо дальше физического желания.
Изабель застегнула пуговицы.
– Ты – леди. И слишком хороша для такого, как я.
– Не будь глупым. Я просто женщина.
– Ты никогда не будешь «просто женщиной». Всегда будешь тем, кем тебя учили быть. Ты не сможешь стать другой, даже если попытаешься. Не больше, чем я смогу быть кем-нибудь кроме того, кто я есть. Ты принадлежишь миру нежной музыки, богатых возможностей, комплиментов, нашептывания на ухо. Я принадлежу вот этому миру с его быками и пылью.
– Не хочу, чтобы меня посадили в стеклянный дворец и вынимали только, чтобы восхищаться, – сказала Изабель в ужасе от той жизни, которая, как ему кажется, ей нужна. – Может быть, я не так хорошо переношу быков и пыль, как ты, но предпочитаю их той жизни, которую ты описал. Я хочу быть живой, Джейк, чувствовать, как живой человек. Ты показал мне разницу.
– Не я, мальчики.
– Нет. Это ты и твоя решимость ткнуть меня в это носом, пока весь снобизм не стерся.
Но сейчас невозможно убедить его. Джейк слишком потрясен нарушением своего обещания, чтобы слушать ее, или поверить, если и прислушается. Нужно заставить его понять, что она уже не та женщина, какой была всего несколько недель назад, но он не готов услышать ее сейчас. Слишком зол на себя самого.
– Нам лучше ехать, – сказал Джейк. – Не хочу, чтобы кто-нибудь из мальчиков вернулся посмотреть, не случилось ли с нами чего.
– Джейк…
– Мой отец научил меня гордиться своим словом. Он не принял бы мой голод по тебе в качестве причины нарушить слово.
Изабель не могла не улыбнуться.
– Но я принимаю. И думаю, это лучшая из причин.
– Это больше не повторится. Обещаю.
– Джейк, не обещай. Я этого не хочу.
– Ты думаешь, я снова не смогу сдержать обещание?
– Просто не хочу, чтобы ты сдерживал его. Ему понадобилась минута, чтобы осмыслить.
Изабель хотела бы знать, о чем он думает, хотя о чем бы ни думал, его мысли в беспорядке.
Но Изабель больше не нужны размышления. Она знает, чего хочет. Любит Джейка и хочет выйти за него замуж. Абсолютно не ясно, как ей удастся справиться с этой брачной затеей, но Изабель отказывалась беспокоиться относительно ее практического решения. Она любит Джейка, и он ее любит. Изабель уверена, даже если он еще не понял этого сам. Они найдут выход. Точно знает, что найдут. Джейк может сделать все.
И еще Изабель обнаружила, что она не тот человек, каким себя считала. Может быть, даже научится стрелять из винтовки.
Джейк подавил порыв ускакать так далеко, чтобы не иметь возможности видеть Изабель. Конечно, он пытается сбежать от своей совести, а не от Изабель. Он не должен был заниматься с ней любовью. Обещал держаться на расстоянии, и вот при первом искушении сдался и взял ее.
Изабель сказала, что хотела его так же сильно, как и он ее. Острое, как лезвие ножа, желание вспыхнуло в нем, сделав твердым и горячим. Даже сейчас он дрожал от усилий заставить себя не повернуть назад и не заняться с ней любовью, пока эта сводящая с ума потребность не отпустит тиски своей хватки. От того, что она хочет его, гораздо труднее не уступать.
Джейк напомнил себе о матери. Та не могла выносить единственного образа жизни, который он может предложить Изабель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38