– Он может прийти, когда хочет, – сказал Чет. – Дверь не заперта.
Изабель сдалась. Не только Джейк, все думали так же. Она взяла тарелку и поспешила выйти из хижины прежде, чем раздражение заставит ее сказать что-нибудь, о чем она потом пожалеет, и немного прошла по двору.
– Брет, я знаю, что ты здесь, – Изабель чувствовала себя глупо, разговаривая с деревьями, но не знала, что делать. – Я хочу, чтобы ты вернулся. Джейк не хотел обидеть тебя, только научить ездить верхом. Ты должен научиться, так как не можешь все время ехать в фургоне, не можешь всегда быть со мной, ты сам этого не захочешь.
– На крыльце для тебя стоит ужин, рядом я положу спальный мешок. Без него ты замерзнешь. Не удивляйся, если не увидишь никого во дворе. Джейк считает, что для безопасности мы должны спать в доме. Мы скоро уедем в Ньюкомб Кроссинг за продуктами, ты должен вернуться до этого. Я не могу ехать, не зная, что ты в безопасности.
Она подошла к фургону, порылась в спальных мешках, нашла мешок Брета и положила его на крыльцо.
– Вы всегда заботитесь о других больше, чем о себе?
Голос Джейка, донесшийся из чернильной темноты террасы, напугал ее.
– Он расстроен, замерз и голоден.
– Он может покончить с этим.
– Ему мешают гордость и гнев.
– Гордость может стоить очень дорого. Может быть, лучше, чтобы он узнал это сейчас, пока не пришлось расплачиваться слишком дорогой ценой.
Джейк вышел из густой тени, лунный свет превратил его лицо в жуткий узор света и тьмы, оно стало похоже на маску, холодную и бесчувственную.
– Я вас не понимаю. Иногда думаю, что вы самый добрый, самый терпеливый человек из всех, кого я встречала. Мгновение спустя вы грубы и жестоки. Как вы можете одновременно быть и тем, и другим?
Джейк спустился по ступеням и подошел к ней. Лунный свет заливал лицо, превращая его в бледную маску. Он выглядел таким же нереальным, как ситуация, в которой она оказалась, – посреди огромного ничего с десятью мальчиками и незнакомым мужчиной, преследуемая злобными фермерами, готовящаяся гнать Бог знает сколько коров через пустыню, кишащую индейцами, в еще более огромную пустыню в Нью-Мексико.
Жизнь казалась фантастическим сном.
Изабель колебалась между неприязнью к Джейку и необъяснимой тоской по его близости, между полным непониманием, что он собой представляет, и своего рода удивлением, как такой мужчина заинтересовался ею.
– Я не стараюсь быть кем-то, просто делаю то, что должен делать. И собираюсь научить этому парней.
– Зачем? Они вам не нужны.
– Можно сказать, я был пристыжен вашим примером.
Изабель рассмеялась.
– Если вы думаете, что я вам поверю, то, действительно, очень низкого мнения о моем уме.
Он подошел ближе. Слишком близко.
– Вы недооцениваете себя.
Вдруг ночь перестала быть такой холодной. Сердце громко застучало, ноги ослабели.
– Нет. Одинокая женщина без семьи не может себе этого позволить.
– Я считаю, у вас есть семья, и очень большая. Интересно, не считает ли он себя частью этой семьи? Изабель отказывалась думать об этом. Слишком уж невероятное предположение.
– Мальчики зависят от меня потому, что у них нет другого выхода. Как только они встанут на ноги, то забудут обо мне.
– Как сказать.
– Вы не согласны?
– Да, и не понимаю вашего пессимизма.
В голосе Джейка звучало сочувствие к ее дальнейшей судьбе. Хотела бы она знать, он заинтересован ею потому, что находит ее хоть чуть привлекательной, или потому, что никогда не встречал таких женщин, как она?
– Это нетрудно. Я ничем не отличаюсь от других.
Максвелл подошел так близко, что они почти касались друг друга.
– Вы не похожи ни на одну женщину, которых я встречал.
– Это не удивительно… Вы… не могли встречать многих… здесь…
Джейк был так близко, что Изабель с трудом собралась с мыслями. Он был так близко, что приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза.
– Достаточно.
Затем, к ее удивлению, почти ужасу, он взял ее за плечи и поцеловал. Это не был страстный поцелуй, хотя какой из нее судья. Казалось, это был робкий поцелуй, поцелуй не совсем уверенного в себе мужчины.
Изабель тоже чувствовала робость и неуверенность. Она не должна покорно позволять целовать себя мужчине, которого оскорбляла минуту назад. Даже глупая женщина знает, что не следует целоваться с мужчиной, который не нравится.
Однако у нее не было сил пошевелиться. Хуже того, Изабель обнаружила, что отвечает ему. Ей нравилось, что ее целуют, и целует именно Джейк Максвелл.
Она, должно быть, любит его, должна любить. Здесь не может быть другого объяснения.
– Где я буду спать? – спросил Вилл.
Изабель отпрянула назад.
– Ты будешь спать в доме с мисс Давенпорт, – ответил Джейк, не спуская глаз с Изабель.
– Где будет спать Мэтт?
– В бараке.
Изабель повернулась и поднялась по ступеням.
– Думаю, вам лучше пойти и объяснить, где кому спать. Легче сделать все сразу.
Изабель не знала, как могла рассуждать так разумно. Весь внутренний мир перевернулся с ног на голову. Она любит Джейка Максвелла, да хранят ее небеса. Хуже того, ей нравится стоять во дворе и целоваться с ним, пропащая она женщина. В довершение всего, очень хочется повторить это.
Тетя Дейрор, должно быть, перевернется в гробу.
– Вы не против, чтобы спать в одной комнате с Питом и Виллом? – спросил Джейк Изабель.
– Нет.
– Бак и Зик могут спать в кухне. Я не хочу, чтобы они были снаружи.
– А остальные?
– В спальном бараке.
В бараке было шесть коек. Достаточно для мальчиков и Джейка. Она почувствовала разочарование.
– Я буду спать на веранде, – сказал Джейк.
Изабель ощутила, как внутреннее напряжение ослабело. Джейк будет близко, но не слишком. Он выказывает заботу о ней, но тоже не слишком. Его глаза подмигивали, но не насмехались. Она не вынесла бы насмешки. Насмешка означала бы, что он что-то выиграл, а она потеряла.
Подмигивание значило, что они что-то разделили. Изабель это пришлось по сердцу.
Джейк еще не спал, когда Брет прокрался из леса, чтобы взять еду, оставленную Изабель. Мужчина не собирался разговаривать с мальчиком, но поцелуй изменил намерения.
Поцелуй многое изменил.
Джейк не привык долго раздумывать. По большей части, он принимал вещи такими, как они есть, но не раздумья привели к тому, что он поцеловал Изабель. Просто вдруг пришло в голову, что поцеловать ее очень приятно. Он так и сделал.
Джейк был прав. Ему было приятно – так чертовски приятно, что он не может уснуть, – но не это вызвало беспокойство. Он не хочет любить эту женщину – просто не верит женщинам. Однако поцеловал Изабель и хочет целовать ее снова. Не нужно долго думать, чтобы понять – тут что-то не так. Он должен вернуться к самому началу.
Все шло прекрасно, пока мальчишки не атаковали его. Сначала Мэтт с его пустыми глазами, потом Вилл и его поклонение герою. После Бак с его шрамами и Зик с цепью. Один за другим, они сломили его защиту, пока он не взял их всех, спаси Господь его глупую душу.
Потом он усугубил ошибку, настаивая, чтобы Изабель поехала с ними. Она говорила, что не умеет готовить, не одобряет его самого и многое из того, что делает Джейк, а он настоял.
Джейк и раньше совершал ошибки, но никогда не вел себя как полный идиот.
Может быть, он потерял бдительность, потому что девушка никак не вписывалась в тот образ, который он заранее себе составил. Изабель красива, женственна и хрупка, но к тому же обладает храбростью и решительностью. Она спорит по малейшему поводу, никогда не кажется усталой и никогда не отлынивает от дела. И все время ухитряется больше быть похожей на леди, чем любая из известных ему женщин.
Поэтому Джейк поцеловал ее.
Нет, он поцеловал ее потому, что в ней есть что-то очень женственное и влекущее. Она может быть леди, но вкладывает душу во все, что делает. Невозможно быть рядом с ней и не заразиться ее энергией.
И поэтому он поцеловал ее.
Нет, и это не точно. Черт, не знает Джейк, почему поцеловал. Просто так случилось, и не знает, с чего так расстроился. Он целовал женщин, но так – никогда. Прежде делал это, потому что от него этого ждали, или потому, что так желало его тело. Изабель Джейк поцеловал потому, что очень этого хотел.
Это, может быть, не так уж плохо, но этим не кончится. Максвелл хочет от нее большего, и это опасно.
Он слишком долго жил один и, должно быть, свихнулся. Никогда Изабель не полюбит мужчину, который так ей не нравится. Кроме того, напомнил Джейк самому себе, он не хочет связывать себя чувством, хоть отдаленно напоминающим любовь.
Это сказывается на способности мыслить, заставляет мужчин делать безумные вещи, вроде того, чтобы погубить самого себя, стараясь угодить женщине.
Всем известно, женщины – создания неразумные. Они всегда хотят того, чего не имеют, и ничего не могут с этим поделать. Это просто их природа, вот как Изабель настаивает на хороших манерах за столом.
Мрачные размышления Джейка были прерваны звуком, который производил кто-то неопытный, пытаясь крадучись взобраться на крыльцо.
Брет принес обратно тарелку и взял спальник.
Джейк сказал в темноту:
– Если хочешь воспользоваться им, то с тем же успехом можешь вернуться.
Брет застыл, приготовившись бежать.
– Ты не можешь рассчитывать, что Изабель будет оставлять тебе еду на крыльце. Мы едем в Нью-Мексико меньше чем через неделю. Что тогда будешь делать?
Ответа не было, но Брет не убегал.
– Ты расстроил Изабель. Она весь день была не в состоянии думать ни о чем другом. Я говорил, что ты этого не стоишь, но она считает, ты так же нужен, как любой другой.
Брет все еще молчал. Джейка это немного раздражало, но он был не против поговорить. Все равно не может уснуть.
– Если она для тебя хоть что-то значит, ты дотащишь свою задницу до барака. Если ты думаешь только о себе, поскорее дай себя убить. Тогда она перестанет волноваться о тебе.
– Никто не волнуется обо мне, – голос Брета дрожал от гнева.
Джейк вздохнул с облегчением. Мальчик заговорил. Половина битвы выиграна.
– Я не знаю, что у тебя на уме. Все время, что ты здесь, ты зол, как нарыв, готовый прорваться. Возможно, у тебя есть для этого причины, не знаю. Знаю только, что, сбежав, ты ничего не добьешься.
– Вы никогда не сказали ни слова о том, чтобы научить меня ездить верхом, чтобы я помог с вашими чертовыми коровами.
Джейк рассмеялся про себя. Теперь они добрались до сути.
– Брет, ты очень похож на меня, слишком упрям. Я не буду упрашивать тебя помочь мне. Хочу, чтобы ты научился ездить на лошади, потому что ты нужен мне, но смогу обойтись и без тебя. Может быть, не так хорошо, но я справлюсь.
– Все так говорят. Никому нет дела до меня.
– Покажи, что ты стоишь того, чтобы о тебе думали, – подзадорил Джейк. – Пока я вижу мальчишку, который делает как можно меньше, ждет, что весь мир станет заботиться о нем, и ненавидит тех, кто о нем беспокоится. Ты всегда отталкиваешь мальчиков, а потом думаешь, что тобой пренебрегают из-за неумения ездить верхом. Они достаточно ясно показали, что ты не прав.
– Это ничего не меняет. Никому нет дела до меня.
Брет ничем не отличался от всех остальных. Он просто хочет быть нужным кому-то.
– Есть. Мне есть.
Глава 14
На следующее утро, увидев Брета, выходящего из спального барака, Изабель так удивилась, что заключила его в объятия. Оказалось, он выше ее и не так худ, как она считала, – мальчик был на грани превращения в мужчину.
Изабель почувствовала, как он напрягся, и быстро отпустила его. Джейк прав – Брет юн и испуган, но не хочет показать, что ему нужно женское участие. Мужчины – странные и противоречивые существа, скрывающие естественные потребности в ласке и заботе, что, как известно, должны иметь все.
Насколько все оказалось бы проще, если бы все были, как Вилл. Тот любит, когда его обнимают. Все остальные напичканы мужской гордостью. Прямо как Джейк.
– Я рада, что ты вернулся. Беспокоилась о тебе. Брет пожал плечами.
– Джейк только хотел помочь. Он говорит, тебе нужно уметь ездить верхом…
– Мы уже поговорили. Вам нужны дрова?
– Довольно много.
Брет, казалось, решительно не хотел позволять заботиться о себе, и это обидело Изабель. Она смотрела вслед мальчику. Он, должно быть, ужасно одинок, думая, что его никто не любит. Изабель все понимала, ведь сама чувствовала то же самое.
Остаток утра тоже прошел не так, как ожидала девушка.
– Мы едем в город за продуктами, – объявил Джейк, как только все собрались в кухне. Мальчики перестали есть, взгляды устремились на Джейка. Им было не по себе при первом же изменении в привычном распорядке, и это показывало, насколько они еще незрелы и напуганы.
– Вилл, Пит и Брет едут с нами.
– Почему я? – спросил Брет.
Изабель хотелось бы, чтобы он не возражал так быстро, но пока бессмысленно ждать этого.
– Фермеры считают – вы все трое из города. И очень удивятся, если я оставлю одного из вас. К тому же это лишит их возможности рыскать вокруг.
– А что будем делать мы? – спросил Шон.
– Собирать и клеймить скот. Чем больше его соберем, тем больше сможем продать. Бак будет с вами, но вы должны быть абсолютно уверены, что его не видно.
– А Зик?
– Едет с нами. Нужно найти кого-нибудь, кто снимет цепь с его ноги.
Сейчас пейзаж уже не казался таким угрожающим и неприветливым. Изабель заметила, что невысокие гранитные скалы почти скрыты виргинскими дубами, голубыми цветами мескалевых бобов и желтыми мескитовыми деревьями. Обильные весенние дожди продлили период цветения. Склоны холмов и более плодородные низины в каньонах были усеяны голубыми, красными и желтыми васильками, флоксами и маками. Даже недружелюбного вида юкка и щетинящиеся острыми шипами кактусы не мешали растущему в душе ощущению красоты этого края.
Ей не хватало Чета и Люка. Изабель никогда сама не правила фургоном и была измотана. Мышцы спины все время напряжены, тонкие белые перчатки очень мало защищают руки, и она чувствовала постоянную колющую боль. Широкополая шляпа лишь частично защищала от солнца, с каждым часом припекающего все сильнее и жарче, сзади на шее ощущался болезненный солнечный ожог.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38