Она не понимает, что ее свободу никто не может отнять, и не ведает о том, что перед ней открыты все пути.
– Но что мне делать? Где ее искать?
– Не могу тебе этого сказать.
Мэлгон уставился ей в глаза, припоминая, как выглядела эта жрица рядом со своим любовником в постели.
– Но почему ты не отправилась следом за ней и не попыталась отговорить ее? Да как же ты можешь прикидываться, будто все хорошо, если жизнь Рианнон в опасности?!
– Есть вещи похуже смерти, король Мэлгон. Разве ты еще не понял?
Уходя от Арианрод, он дрожал, хотя ночь была не по сезону теплой. Бесполезно убеждать себя в том, что эта женщина права, невозможно согласиться с тем, что смерть – еще не конец. Он отказывался понимать доводы жрицы. Он любит Рианнон. Она нужна ему в этом мире.
Король оглянулся на хижину рыбаков. Он совсем забыл сказать жрице о том, почему бросился этой ночью разыскивать жену, о том, что он согласен принять поставленное ею условие. Он больше не станет требовать, чтобы Рианнон была его женой и вернулась в Диганви. Он готов встречаться с нею там и тогда, где и когда она сама пожелает, и не пойдет против ее воли. Если он предоставит Рианнон полную свободу, возможно, она примет хоть толику его любви.
Короля потряс судорожный вздох. Ах, если б это решение не было таким запоздалым!
«Арианрод была права», – думала Рианнон, устало бредя по залитому лунным сиянием пляжу. Ведь прежде она не осмеливалась посмотреть в лицо той тьме, что гнездилась в ее душе. А тьма эта, оказывается, действительно была в ней самой: ложь и предательство близких, все разочарования жизни, грозившие поглотить ее душу. Она злилась на всех. Не только на Фердика с Нараной, которые лишили ее ласки и любви, не только на Алевенона, причинившего страдания, но даже на Эсилт, которая любила свою дочь и, однако, не задумавшись о последствиях, принесла ее в жертву мужчине. Злилась и на Гвеназет, которая, защищая и утешая ее, все-таки принуждала Рианнон связать себя долгом королевы. Но более всего негодовала на Мэлгона. Он нежно любил ее и принес в ее жизнь глубочайшее наслаждение, в то же время непрестанно стремясь завладеть ее душой.
Какая-то часть ее существа ненавидела всех этих людей. Они приковали ее к этому миру, чинили всяческие препятствия, чтобы она так и не смогла обрести искомое знание. Даже Арианрод разочаровала ее, заявив, что Рианнон еще не готова и чересчур слаба и ранима для путешествия в потусторонний мир. Мысль об этом больнее всего терзала ее самолюбие. Ведь Мэлгону путь туда был добровольно открыт самой жрицей. Чем же он лучше?
Рианнон тряхнула головой. Она обязана изгнать из души злобу, надо стать открытой для всего сущего, иначе Богиня откажется от нее.
Королева оглядела озаренный лунным сиянием пляж. Вот здесь, на этом берегу, она едва не погибла. Но Богиня отправила ее обратно, к живым. Что же это значило? Каково ее предназначение? Рианнон подняла глаза к лунному диску, к лицу Самой Матери, мирному, благожелательному, постоянному. Воздев к небу руки, она ощутила жгучую жажду, – она хотела познать, понять...
Резким движением огневолосая женщина расплела свои косы и словно гребнем провела пальцами по струящимся прядям. Волны волос тяжко пали на спину и плечи, когда Рианнон вновь взглянула на небо, чтобы насладиться сиянием ночного светила. Теперь между нею и Богиней не было преград. Не было ничего, кроме тоненькой ткани платья. Она сняла его и мгновение наслаждалась ощущением наготы, сверкающей белизной своего обнаженного тела. Теперь она свободна.
Песок под ногами был мягок и упруг. Лунный луч плясал на волнах, оставляя на воде серебристую дорожку. Этой ночью море пело и дышало. Кроме привычного шелеста волн, был еще иной звук – какая-то заунывная песня, похожая на рыдания. Песня манила и притягивала Рианнон. Тут, под этими волнами, жили духи, которые звали ее к себе, в другой, загадочный и такой желанный мир. Она вспомнила, как впервые вошла в море, и ощутила соблазнительный ритм прибоя, затягивающего на глубину. Океан – чрево Матери, надежное, убаюкивающее, дарующее бесконечный покой.
И если она осмелится, то может отправиться туда, на самое дно, в то место, где обитают призраки. Раньше ей уже приходилось спускаться в эти глубины. Но на сей раз надо дойти до самого дна. Она не вернется, пока не достигнет светлого выхода на другом конце тоннеля.
Вода была холодной, леденящей. Рианнон несколько раз глубоко вздохнула и вошла глубже. Лунный свет лишь скользил по поверхности темной тяжелой волны, а то, что находилось под нею, было глубоким, безжалостным, готовым поглотить любую жертву. «Богиня воистину могущественна, – подумала Рианнон, – если она правит этой гигантской и бесформенной стихией».
Песок на мгновение ушел из-под ног, и Рианнон едва не потеряла опору. Выпрямившись, она прошептала имя Богини, прося Великую Матерь о покровительстве. Воздух был напоен дыханием моря, соленым запахом крови, запахом родов. Волны поднимались все выше. Теперь они доходили Рианнон почти до подбородка. И ничего не оставалось у нее позади, ничего такого, что было бы желаннее этих волн. Она предалась им, чтобы достичь дна, волшебного, священного места, источника жизни.
Копыта Кинрайта глухо стучали по размокшей дороге. Мэлгон мчался к скалам, возвышавшимся над знакомым пляжем. Ночь была ясная, и луна освещала холмы почти дневным светом. Воздух стал еще более влажным, чем обычно, и ветер хлестал всадника по лицу, словно мокрое птичье крыло. Осадив коня, Мэлгон закрыл глаза и прислушался к рокоту волн, доносившемуся издалека.
Он тщетно разыскивал Рианнон в лесу, а потом – на пляже возле хижины Арианрод. Когда ночь приблизилась к концу, король понял, что надежд обнаружить ее совсем мало. К этому моменту она уже могла найти себе убежище где-нибудь в укромном месте. И он страстно желал лишь одного: чтобы сейчас Рианнон находилась в безопасности, чтобы спала глубоким сном. Ему тоже не мешало бы поспать, но он не мог смириться с мыслью о возвращении в Диганви. Ехать домой – значит признать свое поражение.
Он спешился и отпустил коня пастись на воле. Подойдя к скалистому уступу, Мэлгон поглядел вниз, на голубую от лунного сияния полоску пляжа, и вдруг ощутил позыв прыгнуть вниз и познать восторг вольного полета. Приземление, конечно, повлекло бы за собой жестокую боль, но хоть на те несколько мгновений он будет абсолютно свободен. А если Рианнон отправилась в иной мир, что ж, он присоединится к ней.
Король отвернулся от обрыва. Нет, он не расстался с надеждой. Однажды утрата уже казалась ему непоправимой, но потом он снова обрел Рианнон. Надо лишь отдохнуть немного, а затем продолжать поиски.
Колени дрожали от усталости, когда Мэлгон опустился на влажную траву. Медленно, с усилием он снял с себя плащ, расстелил на земле и улегся сверху, широко раскинув руки и ноги. Он полежит мгновение, только одно мгновение. А потом снова отправится на поиски.
Он заснул.
Он опоздал на празднество. Народ уже собрался над обрывом, все пели и пили вино, плясали вокруг костров. Мэлгон слышал далекий бой барабанов, жутковатое завывание дудочек. Он пробирался к самому центру толпы. Люди сновали вокруг него, смеясь и толкаясь, а он сумрачно глядел на них, чувствуя себя непричастным к общему веселью.
Услыхав громкие крики и возгласы, Мэлгон оглянулся и увидел, что все разбегаются в стороны от ослепительной вспышки света. Казалось, на землю пала звезда и очутилась среди людского сборища. Мэлгон как зачарованный смотрел на это сияние, в центре которого возникла крохотная фигурка женщины. Кожа ее серебрилась, словно морская волна под лунным лучом. Волосы были длинными и темными и, лишь немного прикрывая наготу, развевались, когда она танцевала. Каждый изгиб тела, каждая выпуклость отражала лунный свет, подчеркивавший чудесные формы женщины. Король наслаждался, глядя на эти маленькие, приподнятые кверху груди – их соски казались черными на серебряном фоне кожи, – любовался длинными, тонкими ногами и узкой спиной.
Женщина приблизилась, и тут он увидел, что лицо ее раскрашено: губы были кроваво-красными, а глаза – черными, точно угли. Она одарила короля насмешливым взглядом, от которого бросило в дрожь. Мэлгон желал ее, эту дикую богиню, но и боялся ее. Звенящая энергия напоила туманный ночной воздух.
Танец вдруг изменился; движения женщины стали медленнее, сладострастнее. Она кружила возле Мэлгона; крохотная фигурка извивалась, распространяя вокруг себя лучи света. С этой маской из угля и кровавой краски, с этими распущенными буйными волосами, она напоминала дикое животное, может быть, горную кошку, крадущуюся к добыче. Пальцы ее жадно приникли к его телу. Она провела ладонями по мощным рукам, по груди. Потом, извиваясь всем телом, прижалась к Мэлгону, чтобы погладить его спину, плечи, ягодицы.
Он задрожал, испугавшись ее силы, но все-таки поддался хрупкому соблазнительному созданию, находившемуся так близко от него. Король ощущал этот теплый, влекущий аромат, знакомый запах разгоряченной женской плоти. Она коснулась его плоти, и ее изящные руки оказались неожиданно сильными и настойчивыми. Повинуясь безотчетному желанию, король приподнял ее, чтобы она могла устроиться на его бедрах. Стройные ноги широко распахнулись, впуская Мэлгона в женское лоно, а потом обвились вокруг него, плотно соединившись за его спиной.
Мэлгон вскрикнул и попытался двигаться внутри нее, но не сумел. Она слишком крепко держала его, тонкие пальцы впились ему в плечи. Откинув назад голову, Богиня показала свою нежную шею и прекрасное лицо.
Мэлгон опустился на колени, укладывая женщину наземь и входя в нее. Она приняла его, словно поглотила. Земля под ними закачалась, скалы расступились, он полетел в бездну.
Он упал в воду, не в море, а в быстротечную реку. Вода пенилась, кипела на каменистых порогах. Он вспомнил сон с младенцем и понял, что сейчас должен отыскать Рианнон. Очень скоро станет слишком поздно, она покинет его навеки. Мэлгон сделал глубокий вдох и нырнул. Сквозь толщу воды светило солнце, придавая всему такое ослепительное сияние, что невозможно было ничего разглядеть. Тогда он закрыл глаза и принялся на ощупь обшаривать дно. Камни изрезали ему руки, от недостатка воздуха заныли легкие. Времени больше не оставалось. Он должен или вынырнуть, чтобы подышать, или умереть.
Мэлгон проснулся, судорожно хватая ртом воздух. Прошло немало времени, прежде чем он отдышался и, наконец, понял, где находится. Кто-то стоял над ним и звал по имени. Мэлгон поднял голову – и поначалу глазам своим не поверил. Он уже отчаялся, разыскивая Рианнон. И вот просыпается и видит ее всего в нескольких футах от себя.
Мэлгон взял ее на руки и уложил прямо к себе на грудь. Она была совершенно голой и дрожала от холода; с ее мокрых волос стекала вода. Всхлипывая, Рианнон прижалась к мужу.
– О Мэлгон, – бормотала она, – я так рада, что ты в безопасности.
Он не ответил. К горлу подступил ком; на глаза навернулись слезы.
Рианнон подняла голову, и Мэлгон увидел ее блуждающие, устремленные в даль глаза.
– Я пыталась уйти в иной мир, милый. Я хотела увидеть там Эсилт... спросить, почему?.. Я хотела увидеть... нашего ребенка, – она снова всхлипнула, – но я их там не нашла. Уже на очень большой глубине туман уплотнился, и я увидела женщину... Никогда прежде мы не встречались с нею. Она была очень красива, с каштановыми волосами и необычными, чужеземными чертами лица. На руках она держала младенца. Увидев меня, женщина произнесла только твое имя.
Мэлгон ахнул и уселся, приподнимая Рианнон и устраивая ее на своем колене.
– Аврора, – прошептал он. – Ты видела Аврору.
Рианнон кивнула.
– Она велела мне вернуться. Она сказала... что я нужна тебе.
Мэлгон закрыл глаза, чтобы побороть захлестнувшие его чувства. Рианнон зашла слишком глубоко, на самое дно мира призраков. Просто чудо, что она осталась в живых и вернулась к нему.
– Но как же ты нашла меня? – с искренним удивлением спросил Мэлгон.
Рианнон поудобнее устроилась на его колене.
– Когда я пришла в себя, сразу поняла, что лежу на берегу, мокрая до костей. Я знала, что мне надо разыскать тебя. Каким-то чудом меня забросило сюда, на эти скалы, на то самое место, где впервые соприкоснулись наши души.
Мэлгон судорожно сглотнул.
– О милая моя Рианнон. Я так рад твоему возвращению. Аврора ведь сказала правду, – громко прошептал он. – Без тебя я – ничто.
Рианнон поцеловала его в шею, и он почувствовал прикосновение мягкой груди к своему торсу. И тут он припомнил давешний сон.
– Мне приснилось, что ты – Богиня, – сказал король. – Ты танцевала обнаженная в свете луны, и я познал твою власть. – Он взял ладонь Рианнон и приложил ее к растущей от желания части своего тела.. – Ты с самого начала пленила меня, с того момента, когда впервые опустилась передо мной на колени и коснулась меня твоими сладкими нежными губами. С тех пор моя душа принадлежит тебе.
Жена погладила его по щеке.
– Я много думала: для чего Богиня меня спасла? Теперь я знаю – чтобы я могла любить тебя и носить твоих сыновей.
– О да, Рианнон. – Голос короля дрожал. – Сегодня же ночью твое чрево наполнится моим семенем. Ты будешь носить моих детей, вскормишь их и станешь любить их.
Он притянул к себе ее лицо, держа в чаше своей ладони узкий подбородок. Во всем облике его жены было что-то неземное, какая-то небесная, безграничная красота, неуклонно влекущая его. Он чувствовал биение ее сердца, горячий ток крови под тонкой кожей. Он дал этим таинственным очам поглотить себя. Душа его слилась с ее душой, и они вместе поплыли в бархатистую тьму.
– Моя прекрасная Рианнон, ты действительно всемогуща. Ты меня просто околдовала.
Она таинственно улыбнулась, и рука Мэлгона скользнула по ее спине и коснулась ягодиц.
– Я хочу тебя, – прошептал он. – Поднимись, чтобы я мог раздеться.
Рианнон поднялась, покинув теплые объятия мужа. Несмотря на наготу, она уже не чувствовала ночной прохлады. Внутри нее, согревая, пылал костер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53