Когда та подошла к возвышению, Мэлгвин в замешательстве вздрогнул. Кто она? Фаворитка Константина, которую он решил выдать за свою дочь? Темные волнистые волосы девушки были растрепаны, скромное платье выцвело и было покрыто пятнами, а щека вымазана в грязи. К тому же Мэлгвин вспомнил, что именно она наливала ему вино перед трапезой.
— Моя младшая дочь Аврора, — напряженно прозвучал голос Константина.
Мэлгвин пристально вгляделся в молодую девушку и обнаружил, что она вовсе не похожа на служанку. Она была довольно высока, а ее прямой стан и горделивая походка свидетельствовали о благородном происхождении. Ее вымазанное грязью лицо манило своей загадочностью, а правильные черты лица и высоко взметнувшиеся брови говорили, что ее предками были римляне. Мэлгвин чуть не заулыбался. Константин хотел словчить, но его хитрость обернулась против него самого. Обрядив младшую принцессу как оборванку и даже не представив ее, Константин тем самым выдал свои истинные чувства — эта дочь явно была его любимицей.
Мэлгвин задержал взгляд на гибких линиях ее стана. Теплая волна чувственного влечения начала распространяться по его телу, однако мозг его воспринял эту волну с непонятным смущением. Эта дочь явная обманщица — возможно, даже слишком уж большая обманщица. В ее голубовато-серых глазах он увидел пытливый ум и чувство собственного достоинства. Его смущение усилилось, но только на мгновение. Эта девушка, которая выглядела столь необычно, наверное, не станет самой послушной женой, но именно на ней — без всяких сомнений — ему и следует остановить свой выбор. Из всех дочерей эту Константин любил больше всех. А разве есть лучшее средство подчинить мужчину своей власти, чем жениться на его обожаемой дочери?
Мэлгвин холодно взглянул на других дочерей Константина:
— Вот эта, — сказал он, указав на Аврору. — Я женюсь на ней, Константин. Можешь готовиться к свадьбе. Она состоится завтра.
— Как ты могла так поступить? — раздраженно спросила Аврору Джулия, когда они уединились во дворце. — Когда ты играла роль отвратительной прислужницы, Мэлгвин, наверное, подумал, что папа хочет его обмануть. Твое поведение могло расстроить договор о мире, и тогда мы все погибли бы!
— Что-то я не заметила, что ты сама была так озабочена сохранением мира, когда выяснилось, что Мэлгвин может выбрать тебя. Пожалуй, я действительно вела себя глупо, но по крайней мере мне самой и предстоит искупить свою вину.
— Не говори так, — увещевающим голосом произнесла Карина. — Здесь нет твоей вины. Я думаю, Мэлгвин выбрал тебя назло, чтобы причинить боль папе. И остается только гадать, что же он за человек…
— Не будь глупышкой. Мы знаем, что он за человек, — возразила Джулия. — Мэлгвин — безжалостный, порочный интриган.
— Джулия! — резко прозвучал голос леди Корделии. — Тебе пора спать. Я хочу поговорить с Авророй наедине.
Аврора позволила матери довести ее до кровати и помочь раздеться. Ее кровать стояла в небольшой нише в стене. От комнаты, где спали сестры, нишу отделяла ширма. Сквозь нее доносился шепот сестер. Сначала Аврора прислушивалась, чтобы понять, о чем они судачат. Но сосредоточиться на этом ей так и не удалось. Она была слишком потрясена происшедшим, и ее мысли вновь и вновь возвращались в Парадную залу. Ей и в голову не могло прийти, что Мэлгвин выберет именно ее. Это было неслыханным нарушением этикета. Разве можно заключать брак с младшей сестрой, если две старшие сестры еще не замужем? Почему Мэлгвин принял такое решение? Неужели он и вправду полагает, что папа специально спрятал ее? Если Мэлгвин действительно так думает, то свой выбор — как уже говорила Карина — он сделал назло отцу.
Аврора что есть силы стиснула зубы и снова ощутила резкую неприязнь к будущему супругу. Он такой высокомерный, такой бесстыдный. В памяти Авроры запечатлелись его глаза, внимательно изучавшие ее перед тем, как он сделал свой выбор. На несколько мгновений его взгляд остановился на фигуре Авроры — там, где ее плотно облегало платье… Воспоминание об этом взгляде заставило ее вздрогнуть от страха… и еще от чего-то.
— Аврора, — голос леди Корделии, расчесывавшей спутанные волосы дочери, был мягким и нежным, — не бойся. Что бы там ни говорила Джулия, мы действительно не знаем, что за человек этот Мэлгвин. На свете немало полководцев, которые безжалостно расправляются со своими врагами. Но это совсем не значит, что в повседневной жизни они ведут себя непорядочно и что они лишены уважения людей. Вот твой отец, например, много лет твердой рукой успешно правит Вирокониумом, но для нас он прежде всего заботливый муж и отец.
Леди Корделия сделала паузу. Ей не хотелось сразу высказывать возникшее у нее ощущение того, что, возможно, Мэлгвин будет любящим супругом. На самом деле она не знала, что ей следует сейчас сказать Авроре. Раньше она никогда не обсуждала со своей младшей дочерью вопросы семейной жизни. Сегодня ей надо передать дочери хотя бы часть того опыта, который она приобрела за двадцать лет своего замужества.
— Такой человек, как Мэлгвин, наверняка будет ожи дать от тебя полного подчинения, — начала леди Корделия. — Другое дело — как заставить его заботиться о тебе Если ты научишься предвосхищать желания супруга и будешь пылко отвечать на них, очень скоро он привяжется к тебе, к тому спокойному и предсказуемому течению жизни, которое будешь создавать ты. Может статься, через какое-то время из просто супруги ты превратишься в его ближайшего друга, которому он будет поверять все свои тайны.
Аврора с изумлением посмотрела на мать:
— Ты хочешь сказать, что мне следует угождать Мэлгвину, чтобы сделать его счастливым?
— Конечно же, мне мало что известно об обычаях кимвров, но вот у нас, жителей Корновии, корнуольцев, мужчины в доме имеют непререкаемый авторитет. И жена никогда не должна подвергать сомнению авторитет своего мужа. Другое дело, что она может оказывать влияние на поступки мужчины.
Авроре явно не понравились эти слова, и леди Корделия с волнением почувствовала, что понимает ее настроение. Она сама и Константин баловали Аврору. Им не удалось подготовить ее к будущему браку даже с благородным человеком. Бурный темперамент дочери и ее упрямство тем более помешают ей полюбить такую суровую личность, как Мэлгвин. И все же леди Корделия предчувствовала, что даже Мэлгвин Великий не сможет оставаться равнодушным к красоте Авроры и ее обаянию невинности. Это ощущение подсказало ей еще один необходимый сегодня предмет разговора:
— Аврора, ты, наверное, слышала о супружеских обязанностях? — Аврора покраснела и кивнула головой. Желая ободрить дочь, леди Корделия тронула рукой ее щеку: — Супружеское ложе может быть источником огромной радости, Аврора. И эта радость может стать прочной основой в отношениях между тобой и твоим мужем. Супружеские обязанности не должны быть в тягость. Хотя многое здесь зависит от мужчины…
Она внезапно умолкла. Мэлгвин не производил впечатления человека, который может проявить терпение и такт в отношениях с испуганной и неопытной девушкой. Она могла только надеяться, что ее первое впечатление о Мэлгвине было слишком уж резким и не соответствовало действительности.
Леди Корделия расправила одеяло, которым укрылась ее стройная дочь. Как оказалось, больше ей сказать уже нечего. Аврора выходит замуж за человека, которого они не знают и который не получил должного воспитания. Оставалось только молить Бога, чтобы жизнь дочери сложилась удачно.
Мать ушла. А Авроре никак не удавалось заснуть. Она была слишком возбуждена событиями минувшего дня. Она прислушивалась к ночным звукам, проникавшим внутрь через незастекленные дворцовые окна: мычали коровы, лаяли охотничьи собаки… Сквозь оштукатуренные каменные стены до нее доносились чьи-то приглушенные голоса. Мозг ее продолжал лихорадочно работать. Она думала о том, как ей поступить дальше. Возможно, так предначертано ей судьбой — выйти замуж за Мэлгвина и покинуть Вирокониум. Но ведь это совсем не означает, что она должна забыть обо всем, что ей было когда-то дорого. Несмотря на скверную репутацию ее будущего мужа, в браке с таким могущественным и богатым человеком есть и свои преимущества. Скорее всего, на новом месте у нее будут свои собственные палаты и свои собственные слуги. И ничего нет удивительного в том, что из отцовского дома она возьмет с собой одного слугу-мужчину, который станет ухаживать за ее лошадьми и выполнять другую трудную работу, с которой не справиться служанке. Вот если бы удалось взять с собой Маркуса! Тогда ее участь не была бы такой горькой, а воспоминания о родном доме — такими тяжелыми.
От этой мысли Аврора почувствовала облегчение Мэлгвин был важным, занятым своими делами человеком и, наверное, значительную часть своей жизни будет проводить в военных походах. У нее же окажется масса времени для конных прогулок и доверительных бесед с Маркусом. В таком случае ее супружеская жизнь мало чем будет отличаться от жизни в отцовском доме.
Аврора поудобнее устроилась в постели и постепенно начала успокаиваться. Завтра утром первым делом она отправится к Маркусу и расскажет ему о своем замечательном замысле.
3
Блеск переливающейся речной воды на мелководье в стремнинах при полуденном солнце почти ослепил его. Отвернувшись в сторону, Мэлгвин сосредоточенно насаживал на крючок наживку. Пот ручейками стекал по его лбу, но он умел не обращать внимания ни на жару, ни на блестящие радужным светом тучи комаров, взявших его в плотное кольцо.
— Мэлгвин!
Вздрогнув, он обернулся и увидел свою сестру Эсилт, спускавшуюся по тропинке к реке. Сначала он почувствовал раздражение и на то, что она захватила его врасплох и заставила чуть ли не подпрыгнуть от неожиданности, и на то, что не услышал ее приближения. Но раздражение его быстро угасло, потому что в глазах Эсилт он увидел нечто такое, отчего сердце его забилось в недобром предчувствии. Темно-голубые глаза Эсилт были широко раскрыты, а лицо буквально пылало. И явно не из-за быстрого спуска по крутой каменистой тропинке. Она приблизилась и положила свою маленькую загорелую ручку на его руку:
— Умер отец.
Мэлгвин застыл, внимательно изучая бронзовые от загара пальцы Эсилт. Смысл сказанного ею медленно доходил до его сознания. Очарование летнего погожего дня сразу исчезло, а на смену пришло ощущение пустоты и холода. Затем он заставил себя говорить, но сам же испугался своего наполненного болью, срывающегося голоса:
— Как это произошло?
— Желудочные колики, — бесстрастно отвечала она. — Они сразили его еще в Ковине, а спустя два дня он умер. Он сильно мучился, но сама смерть наступила быстро. Конечно, воины так не умирают, но, говорят, вел он себя весьма мужественно.
Умер. В это невозможно было поверить. Мэлгвин затряс головой, как бы стараясь стряхнуть с себя слова Эсилт. Казалось, никто не мог одержать победу над Кодваллоном. Мэлгвин вспомнил, что его отец не проиграл ни одной битвы А сейчас он был мертв — как любой другой смертный. Но ведь он был не обыкновенным человеком. До него ни одному верховному вождю не удавалось собрать воедино враждующие племена Гвинедда — так, чтобы возник единый народ, живущий в одном королевстве. Жестокое правление Кодваллона обеспечивало стране долгие годы мира. Мэлгвин содрогнулся, со страхом вглядываясь в будущее. Кто сможет занять его место? Кто продолжит его дело?
Сделав судорожный глоток, Мэлгвин задал сестре главный вопрос, заранее страшась ответа:
— Что теперь будет? Кто теперь станет королем?
И без того яркие, голубые глаза Эсилт засверкали от возбуждения:
— Будет война, — проговорила она. — Льюэн и Овен уже начали собирать войско. Мэлфор тоже не собирается отставать от них.
— Они хотят воевать друг с другом за право быть королем?
Эсилт утвердительно кивнула:
— А чего же ты ожидал? Король может быть только один. И властвовать над всеми будет тот, кто окажется сильнее.
Мэлгвин открыл было рот, чтобы поспорить с сестрой, но слова застряли у него в горле. Казалось, в рот ему набилось много пыли. Он потянулся рукой к Эсилт, стараясь передать ей свои опасения, но вдруг лицо ее поплыло у него перед глазами, а потом и река, и пронизанный солнцем летний день — все это куда-то провалилось…
Мэлгвин запутался в мягких льняных простынях. Он старался вырваться из этого плена. Он сбросил с себя покрывало, в полудреме надеясь, что прохладный вечерний воздух хотя бы немного смягчит его пропитавшуюся потом кожу. Сквозь окно в комнату лился лунный свет. Он освещал фигуру стоящего напротив постели человека, который холодно и сердито рассматривал Мэлгвина. На мгновение дыхание Мэлгвина участилось, но он быстро успокоился, подивившись своей глупости. Он лежал в комнате, предназначенной для гостей Константина. Сердитый человек напротив него был всего лишь мозаикой, изображавшей бога Нептуна, несущегося по мутным морским волнам. Благодаря лунному свету мозаика «ожила»: глаза божества представлялись совсем живыми, а шесть дельфинов, окружавших его, казалось, вот-вот впрыгнут в комнату.
Стараясь прийти в себя, Мэлгвин откинулся назад. Обильная пища, вино с пряностями, непривычное окружение — все это парализовало его мозг и вызвало нынешнее состояние растерянности. После долгих недель походной жизни его тело никак не могло привыкнуть к мягкой постели, к манящей атмосфере роскоши и всяческих удобств.
Мэлгвин встал и налил себе вина. Сделал глоток и скорчил гримасу отвращения. Вино было слишком густым и вяжущим на вкус. С каким удовольствием он бы выпил сейчас воды — прозрачной сладковатой воды из горных потоков в Гвинедде.
Он снова вспомнил привидившийся ему ночной кошмар. Даже теперь, спустя десять лет, воспоминание о том дне, когда он узнал об отцовской смерти, все так же часто посещало его. Он никак не мог забыть страх и потрясение, вызванные тем известием. И злорадное волнение Эсилт.
Как тогда она и предсказывала, его братья в течение трех лет вели жестокую войну друг против друга, раздирая на части собранное отцом воедино королевство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43