— Вино из собственного подвала Константина — подарок одной служанки. Она очень обрадовалась, что мы не сожгли город.
Мэлгвин засмеялся:
— Обрадовалась? Думаю, ты ее вконец запугал.
Бэйлин пожал плечами:
— Ну, знаешь, надо же поддерживать о себе должную славу. Считаю совсем нелишним напоминать всем, что мы — жестокие завоеватели. По-моему, отличный напиток, — потряс он бурдюком. — Приходи попозже к нашему костру, мы разопьем его.
Мэлгвин рассеянно посмотрел на Бэйлина. Сейчас ему не хотелось никаких празднеств. Воспоминание о том, что он ударил Аврору, все еще терзало его.
Бэйлин сразу почувствовал, что у короля плохое настроение:
— Что случилось, Мэлгвин? Завтра будем дома! Ты возвращаешься домой после самого удачного своего похода, а дрожишь так, словно проиграл битву. — Бэйлин повернулся и отыскал взглядом штандарт короля, развевавшийся над его шатром в центре лагеря. — Это все из-за Авроры? Ты не можешь забыть ссору с ней?
Мэлгвин кивнул.
— Не знаю, как выйти из этого положения. — Мэлгвин насупил брови. — Все время хочу пойти к ней, но ума не приложу, что в таких случаях говорят.
— Это так просто! Для начала попроси прощения, потом скажи, что красивее ее нет женщины на свете, и обязательно напирай на то, что жить без нее не можешь.
— Я так поступить не могу, — сурово посмотрел Мэлгвин на Бэйлина. Тот пежал плечами.
— Это самый простой путь. Спроси любого женатого человека. — Он изо всех сил старался казаться серьезным, но в его глазах все равно промелькнула смешинка. — Да, судя по всему, пасть к ногам жены выше твоих сил… Но ведь все равно тебе надо как-то с ней договориться, прежде чем мы будем дома. Заключи с ней хотя бы перемирие. Скажи, что прощаешь все ее дерзкие слова, если она согласится забыть о том, что ты не сумел тогда сдержать себя… Если Эсилт поймет, что вы уже деретесь, она вам обоим устроит веселую жизнь.
С этим Мэлгвин был полностью согласен. Он вздохнул.
— Вот уж не думал, что моя женитьба начнется с переговоров о прекращении вражды.
— А чего же ты ожидал? — многозначительно воскликнул Бэйлин.
— Я думал… я думал, она всегда будет дарить мне радость и будет послушной. Поначалу она казалась такой ласковой и нежной.
— Да, среди молодых женщин такие встречаются. Но к принцессам, которых мы видели в Вирокониуме, это никакого отношения не имеет. Так что план действий придется поменять, чтобы приспособиться к противнику. Хотя, возможно, в дальнейшем все будет определять неожиданное донесение разведки. — Бэйлин еле заметно улыбнулся. — В этом донесении говорится о… любви!
— Какая любовь? Довольно шуток, Бэйлин. Я — король и не могу позволить себе влюбиться.
Бэйлин пожал плечами.
— Ну что ж. Теперь обстановка на поле битвы предельно ясна. Мой опыт подсказывает: не хочешь битвы, моли о мире. И уж в любом случае решение должно быть принято до возвращения в Каэр Эрири. А то ведь Эсилт быстро изменит в этой битве направление главного удара.
Мэлгвин кивнул в знак согласия и с печальным видом побрел прочь. Бэйлин задумчиво посмотрел ему вслед. Король хорошо разбирался в людях, но явно не знал, что женщины — существа особые и к ним надо подходить с иными мерками.
Мэлгвин медленно шагал, обдумывая слова Бэйлина. Как это он сказал о моих нынешних отношениях с Авророй — поле битвы? Неплохое сравнение. Он недооценил противника, и Аврора самым отвратительным образом застала его врасплох. Теперь же ему следует отступить, собраться с силами и самому неожиданно напасть… Все вроде по правилам. Но речь-то идет о том, как наладить с женой отношения, а не о том, как подчинить себе непокорного вождя. В его жизни и так слишком много войн. А с женой он хотел жить в мире. Хотел, чтобы его семья стала для него убежищем, где можно было бы скрыться от суровой прозы жизни, к которой подталкивала его роль предводителя войска.
Когда он вошел в шатер, Аврора, скрестив ноги, сидела на постели и расчесывала волосы. Вид ее распущенных локонов привел его в восхищение. Она вскочила, будто испугавшись, настороженно глядя на него своими серо-голубыми глазами. Мэлгвин содрогнулся, увидев фиолетовый синяк на ее щеке, быстро отвернулся и с деланным вниманием стал рассматривать стоявшую на столе терракотовую амфору…
— Аврора, я пришел просить прощения.
— В этом нет нужды, — вдруг мягко прошептала она. — Во всем виновата я сама. Мне не следовало говорить о том, что тебе неприятно. — В ее голосе слышалось напряжение. Впрочем, и сам Мэлгвин был охвачен тем же чувством. — И еще я хочу поблагодарить тебя за хорошую пищу и все остальное, что ты предоставил мне…
Мэлгвин смутился. Он не знал, как продолжать разговор. Он вообще не знал, как следует разговаривать с женщинами. С ними он чувствовал себя хорошо только в постели, обнимая нежное и уступчивое тело. Вот и сейчас он страстно хотел обнять Аврору, насладиться ее ослепительной красотой. Но снаружи доносился шум, было слишком рано — военный лагерь еще не угомонился. Мэлгвин взял в руку мягкие локоны Авроры.
— Мне надо пойти к своим воинам. Перед возвращением домой, перед тем, как окунуться в повседневные заботы, мы всегда устраиваем праздник.
Она грациозно наклонила свою головку.
— О да, я все понимаю.
Мэлгвин нежно коснулся губами ее шеи. От этого прикосновения Аврора задрожала. Но он тут же повернулся и направился к выходу. Приподняв полог шатра, он оглянулся и еще раз с восхищением окинул ее взглядом.
— Ты, Аврора, не жди, пока я вернусь, ложись, — мягко проговорил он и окинул ее взглядом. — Я приду и разбужу тебя.
Все-таки ушел. На мгновение Аврора застыла в оцепенении, а потом ринулась к выходу. Она смотрела, как уверенно уходил ее муж в темноту. Странное чувство охватило ее. Неужели Мэлгвин считает, что ему достаточно только извиниться, и между ними все нормализуется? Аврора вернулась в шатер и, подойдя к постели, устало опустилась на нее. Конечно, полностью Мэлгвина она не простила. Но все же она с радостью отдастся его ласкам. Муж умел приводить ее в ярость. Но он же умел делать ее слабой и беззащитной, как дитя. Его выразительные глаза и красивое мужественное лицо лишали ее присутствия духа, сердце сжималось от страха, когда она слышала его глубокий раскатистый голос.
И все же он ушел. Она слышала доносившиеся снаружи радостные выкрики воинов. Все их заботы позади, теперь они, наверное, будут веселиться до утра. За эти дни она сильно устала, но знала, что вряд ли заснет, пока не вернется Мэлгвин. Если, конечно, вернется.
— Значит, король все-таки оставил радости семейной жизни и решил провести время со своими воинами! — воскликнул Бэйлин. Улыбаясь, он подвинулся, чтобы Мэлгвин мог удобно устроиться у костра.
Мэлгвин уселся, стараясь больше не думать об Авроре. Ему хотелось стать таким же веселым, как его воины. Радости их не было предела. Они возвращались домой живыми и невредимыми, да еще с богатой добычей. Повозки были забиты ценными вещами и провизией, сами воины обвешали себя оружием и драгоценностями. Теперь, когда они находились в своих владения, никакой вражеской армии их уже не настигнуть. Поход оказался неслыханно успешным.
— Думаю, многие воины последуют примеру короля и сыграют свадьбы во время летнего праздника в Лугхнасе, — заговорил Гарет — предводитель конницы Мэлгвина.
— Очень похоже на правду, — согласился Бэйлин. — С такой добычей почти каждый сможет позволить себе жениться на любимой девушке.
— Может, и Элвин попросит руки леди Гвенасет, — сказал Эврок, — все знают, что он влюблен в нее, но уж слишком застенчив, чтобы сделать предложение. Ты, Мэлгвин, опекун Гвенасет и можешь настоять на этой женитьбе — Элвин не посмеет отказаться.
— Да, хорошо, если бы Элвин наконец женился, — согласился Бэйлин. — Он тогда остепенится и, возможно, выкинет из головы свои глупые фантазии.
Собравшиеся у костра воины одобрительно закивали Элвин был верным воином короля, но отличался излишней мягкостью. Возможно, брак действительно поможет ему повзрослеть. Впрочем, Бэйлин желал скорой женитьбы Элвина и по другой причине. Во время похода он не раз замечал, как увлеченно, сияя от удовольствия, Элвин беседовал с королевой. Бэйлин опасался, что природная доброта и отзывчивость Элвина, наложившись на явное одиночество Авроры, в результате дадут гремучую смесь.
Наконец в разговор вступил Мэлгвин. Он чеканил каждое слово, голос его стал вкрадчивым — обычно именно так король сообщал соратникам о своих замыслах.
— Если многие мои воины женятся, придется расширить мастерские. Станет больше семей, а значит, понадобится больше плугов и упряжей, шерсти и посуды.
С этим согласились все. Бэйлин радостно улыбнулся.
— Теперь, когда у нас есть мастера из Вирокониума, мы сумеем сделать больше, чем просто расширить мастерские, — предложил он. — Мы можем подновить и крепость Неплохо было бы превратить ее в более удобное для жизни место — такие удобства мы видели во дворце Константина.
— Может, еще и баню построить рядом с твоим домом? — ухмыльнулся Мэлгвин. — Тогда уж заводи и девицу с соответствующими наклонностями, которая заодно и спинку тебе потрет. Да при такой жизни ты скоро настолько растолстеешь и обленишься, что и в поход тебя нельзя будет взять — разве что на носилках!
Бэйлин засмеялся:
— Да при такой жизни мне и воевать-то не захочется. Живи себе припеваючи в Каэр Эрири, наблюдай за орлами в небе да сам запускай воздушных змеев.
— Ты так говоришь, как будто мы уже много лет живем в мире, — раздраженно вмешался в разговор Эврок. — Набеги ирландцев неизбежны, как смена дня и ночи. К тому же некоторые кимврские вожди только и ждут предлога, чтобы отомстить за нанесенное поражение. А Константин? Он ведь стал нашим союзником не по собственной воле. Возможно, уже сейчас он объединяет силы с Гвиртерином на юге и замышляет отвоевать отошедшие к нам земли.
— Константин не пойдет на такую глупость, — усмехнулся Бэйлин. — Всем известно, что Гвиртерин — вероломный лжец. А Константин — хоть и не получился из него хороший полководец — человек благоразумный, и он не станет заключать опасного для себя союза. Ведь союз с Гвиртерином — все равно что договор ягненка с волком.
— Вроде бы так оно и есть, Бэйлин. Но не забывай, что Константин потерял слишком многое. А обозленные люди — если они действительно хотят отомстить — могут пойти на что угодно. Обозленность заставляет делать ошибки, — парировал Мэлгвин.
— Но ведь мы были более чем великодушны с подданными Константина! — раздраженно воскликнул Гарет. — Никто из жителей Вирокониума не пострадал, мы только потребовали выплаты дани. К тому же союз с Константином скреплен браком короля.
— Вот именно, — глубокомысленно протянул Мэлгвин. — Мой брак очень рассердил Константина. Но этот брак залог того, что он будет держаться от нас подальше.
— Значит, ты думаешь, что благодаря присутствию у нас его дочери, Константин не рискнет напасть на Гвинедд? — спросил Эврок.
— Да, именно так я и думаю. Я намеренно использую в наших интересах любовь Константина к Авроре. Конечно, я могу ошибиться. Но в любом случае мы должны быть всегда готовы к войне.
— Не понимаю таких людей, как Константин, — мрачно заметил Эврок. — Как можно придавать большое значение тому, Еде в данный момент находится его дочь? Разве ее не растили специально для того, чтобы отдать в жены на выгодных для отца условиях?
— И уж явно наши условия для Константина были не худшими — он хоть в живых остался! — засмеялся Бэйлин, а за ним и все остальные воины. Уязвленная гордость Константина вызывала у них только смех.
— Я теперь предлагаю посмотреть, что происходит на наших северных границах. Есть ли какие-либо известия от Кунедды относительно набегов пиктов? — спросил Рис, подвижный, небольшого роста человек, которого часто направляли с донесениями из одного города в другой, так как он умел читать и писать.
— Никаких известий нет, — ответил Мэлгвин. — Я сам собираюсь побывать у Кунедды перед посещением Лугхнасы — но пока что о войне там не слышно. Может, это лето и вправду будет мирным? Даже на побережье спокойно. Видно, ирландцы совершают свои налеты на какие-то другие города.
— И это повод для празднества! — воскликнул Бэйлин, поднимая бурдюк с вином. — Да-а, — протянул он, обнаружив, что в бурдюке уже мало что осталось, — выходит, поздновато произносить здравицы! Но одну я все-таки произнесу. За кимвров! За наших любимых, за наши семьи! И, конечно, за нашего великого короля Мэлгвина и за его молодую прекрасную королеву!
Было очень поздно, когда Мэлгвин наконец отправился к своему шатру. Он глубоко вдыхал прохладный горный воздух, надеясь, что в голове у него прояснится. Выпил он не так чтобы много, но уж слишком хмельным оказалось вино, к тому же он сильно устал. У шатра горел факел, но внутри было темно. Наверное, она уже спит. Он тихо вошел в шатер и несколько мгновений постоял у входа, давая глазам привыкнуть к темноте. Ни звука, ни движения — тишина. Он разделся и осторожно опустился на постель. И сразу почувствовал исходящий от нее аромат — завораживающе головокружительный. В первый раз он почувствовал этот аромат еще тогда — в саду. И еще подумал, что так пахнут только розы. Он глубоко вздохнул, ощущая, как желание овладевает им.
Она не шевелилась. Он придвинулся к ней, тронув пальцами сначала волосы, а затем шелковистое плечо. При ярком дневном свете Аврора была изумительно красивой женщиной. А сейчас в темноте он сделал новое открытие: у нее восхитительно гладкая кожа. Его пальцы ласкали ее спину. Она не шелохнулась, и опять он подумал, что она спит. Сейчас он разбудит ее своими ласками. Он нежно коснулся рукой ее обнаженных бедер. Перед сном она сняла даже сорочку. Мэлгвин мысленно поблагодарил ее за то, что между его пальцами и ее гладкой кожей не возникло никаких преград.
Его рука вновь вернулась на ее спину, а губы прильнули к шее. Аврора слегка вздрогнула. Он перевернул ее на спину и стал жадно целовать твердые круглые груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43