– Какое преступление ты совершил, Мак-Дугал? Могу я называть тебя Крегом?
– Да, мисс. Можете называть меня, как вам нравится.
– А ты можешь называть меня Адди.
– О нет, мисс.
– Я настаиваю.
– Ну тогда – мисс Адди.
Вздохнув, она тряхнула своими золотистыми волосами:
– Ну что ж, начнем хотя бы с этого. Так какое же ужасное преступление ты совершил? Убийство? Изнасилование? Ограбление?
Он усмехнулся, показав ровные зубы. Она поморщилась, когда на нее пахнуло запахом пота. Похожий запах исходил от Сверкающего Луча.
– Я не совершал ничего подобного, мисс… Адди. Просто стащил хлеб для своих сестренок.
– Хлеб?! – воскликнула она, пораженная. – За это тебя и арестовали?
– Да. Мне не повезло.
Боль и сочувствие, отобразившиеся на лице девушки, были бальзамом для его ран.
– Суровое наказание. А как же… твоя семья?
– Мать и отец – пропойцы, не вылазят из пивной. Не покидают, – поправился он, смутившись.
Адди улыбнулась.
– Я думаю, «не вылазят» – выразительнее. Но что стало с твоими сестрами?
– Их, наверное, отправили в сиротский приют. Улыбка ее сразу же погасла.
– Не огорчайтесь, мисс. В приюте им будет лучше, чем дома, с родителями. Ведь и мне тоже куда лучше здесь, чем в Лондоне.
– Странно, я бы сказала.
– Ничего странного. Даже на борту корабля, этой плавучей тюрьмы, я ел лучше, чем дома. А здесь – и вовсе рай.
Мясо, хлеб каждый день. Сахар, табак. Воскресенье – нерабочий день. Чудесная жизнь!
Тут Крег увидел, что по тропинке к конюшне идет Колин Рейли.
– Появился мой босс. Мне лучше приняться за работу. Спасибо за доброту, мисс…
– Адди.
– Да, конечно. – Неловко поклонившись, он пошел прочь.
– Крег! – крикнула она ему вслед. – Я помню свое обещание. Научу тебя верховой езде, и это поможет тебе занять более приличное место на ферме.
– Спасибо.
– Я хочу, чтобы ты стал моим другом.
Уже в дверях конюшни он оглянулся. Молодых людей переполняло все то же теплое чувство. Они робко улыбались друг другу. Адди послала Крегу воздушный поцелуй, и он почувствовал, что у него закружилась голова. Чуть пошатываясь, юноша вошел в конюшню и доложил Томпсону о своем приходе.
Конюх нахмурился:
– Что с тобой, Мак-Дугал? Ты, видно, совсем ошалел от падения с лошади. А ну бери метлу и за работу.
Рабочий день кончился с заходом солнца. Зайдя в конюшню, Рейли отвел Крега в его жилье, где познакомил с остальными работниками.
Шона Флинна Крег уже знал, а теперь познакомился и со смуглым евреем средних лет по фамилии Мордекай.
– Дэнни Мордекай, – произнес тот с широкой улыбкой, протягивая Крегу руку. – За что тебя сослали, приятель?
Крег объяснил и, в свою очередь, выслушал объяснение Мордекая:
– Много лет я мечтал увезти свою семью из города, этого гнезда пороков, – сказал Дэнни. – Наконец мне удалось сколотить небольшой капиталец, и мы уехали на запряженной быками повозке в Челмсуорт в Эссексе, где я открыл лавочку. Мануфактурные товары, всякая всячина. – Он поник головой, вспоминая случившееся. – Но там было не так, как в городе. Там мы оказались единственными евреями, и местные жители презирали нас. Однажды три женщины подняли крик, что я обсчитал одну из них. Она, мол, дала мне пять фунтов, хотя на самом деле дала всего один. Никто даже и слушать не стал мои оправдания. – Дэнни горько усмехнулся. – Так они избавились от евреев, заслали на другой конец света.
Рассказ Дэнни опечалил Крега. Жизнь Мордекая сложилась даже еще более трагично, чем его собственная.
Это не помешало Шону Флинну в шутку заметить:
– Трудно сказать, кого эти англичане ненавидят больше – вас, евреев, или нас, ирландцев. А что скажешь ты, приятель? – Он посмотрел на приземистого, коренастого мужчину с густыми курчавыми волосами и грубыми чертами лица, смягченными улыбкой.
– Джордж Рэнд, – представился тот, пожимая руку Флинну и Крегу. – Я был фармацевтом.
– Продавал всякое зелье?
– Нет, у меня был патент, – с гордостью ответил Рэнд. – Но как-то раз пьяный доктор выписал не тот, какой надо, рецепт, и ребенок умер. Доктор был человеком влиятельным и всю вину возложил на меня…
– Все мы равны перед законом и Богом, – насмешливо заметил Флинн.
Разговор этот происходил за ужином, состоявшим из мясных консервов, хлеба, топленого сала, местной разновидности кабачков и крепкого чая.
Крег до боли набил себе живот и принял предложенную Мордекаем сигару, которую бывший торговец хранил вместе с завернутым в сухие листья табаком.
– Такого вкусного ужина я еще никогда не ел, – сказал юноша. – Он даже лучше, чем тот, которым угощали в губернаторском доме.
Рэнд вытащил головешку из топившейся плиты и закурил сигару.
– Работа на свежем воздухе возбуждает аппетит. Завтра утром у нас будет маллигетони.
– Что это такое?
– Индийский суп из говядины или молодой баранины с карри.
– У меня уже слюнки текут, – усмехнулся Крег. – Боюсь, он будет сниться мне во сне.
В эту ночь ему снилась гибкая, как ветка ивы, лучистая химера, витавшая над его кроватью. Химера пряталась под тысячей прозрачных покрывал. Крег снимал их одно за другим, пока не осталось последнее. И тут перед ним, точно привидение, возникла девушка с золотыми волосами, струившимися по спине. Девушка с благородным овалом лица и хрустально-прозрачными глазами. С небольшими грудями. И с такой тонкой талией, что он мог бы обхватить ее пальцами. Затаив дыхание он откинул последнее покрывало, и девушка предстала перед ним нагая. Она тянула к нему руки и бесстыдно улыбалась. Крег застонал, упал перед ней на колени и обвил руками ее ноги. Затем его ладони легли на ее ягодицы. Кожа у нее была цвета сливок. Он припал губами к ее животу, и его обдало сладостным благоуханием. Она положила руки ему на плечи, и он опустился чуть ниже. Курчавые волоски холмика любви щекотали его ноздри, разжигая в нем нестерпимое желание.
Крег блаженно застонал, и лежанка под ним заскрипела. Затем раздался сдержанный смех, и кто-то сказал:
– Уйми своего милого дружка, Мак, а то он что-то у тебя разгулялся.

КНИГА ВТОРАЯ
Глава 1
Благодаря наставничеству Аделаиды Крег через шесть месяцев стал превосходным наездником. Его даже заметил сам Джон Мак-Артур, и вскоре юноша был назначен помощником Шона Флинна. Оба парня завоевали репутацию лучших объездчиков во всей Парраматте. К концу второго года Крег уже пользовался полной самостоятельностью. У него появился теперь свой конь по кличке Черный Рыцарь. Каждый день Крег дважды проезжал ферму, поправляя там, где требовалось, ограду. Почти все время Мак-Дугал проводил на свежем воздухе и очень окреп. Он любил открытые пространства, любил жаркое австралийское солнце и ветры, обдувающие щеки.
Аппетит у него был отменный. Только за первый год Крег поправился на тридцать фунтов и вырос на три дюйма. Его волосы выгорели на солнце, на загорелом, как у туземцев, лице ярко сверкали голубые глаза.
– Он самый красивый мужчина среди всех, кого я знаю, – призналась Адди своему брату Джейсону.
Это признание не очень-то порадовало его.
– Что произошло между тобой и Джоном? Почему ты всегда, под тем или иным предлогом, избегаешь его?
– Ничего не произошло. Абсолютно ничего. Между мной и Джоном никогда не было ничего серьезного. Просто детское увлечение.
Джейсон знал, что сестра лжет, и она знала, что он об этом знает.
– Это все из-за него, из-за шотландского каторжника? Она окинула брата надменным взглядом:
– Ты имеешь в виду Крега Мак-Дугала? Не будь дураком, Джейсон. Он никогда ко мне даже не прикасался.
– Хотел бы я тебе верить. Но уж слишком часто вы с ним разъезжаете по всяким глухим местам.
– Я учила его верховой езде. Вот и все.
– Ладно. Я только прошу тебя быть повежливее с Джоном Блэндингсом. Он ведь мой лучший друг.
– Я всегда вежлива с Джоном.
Но вовсе не вежливости хотел от Адди Джон. После злополучного происшествия на губернаторском балу они больше ни разу не были близки. А он так хотел этой близости… Однажды даже умолял ее на коленях:
– Полюби меня снова, Адди. Я смертельно тоскую по тебе.
– Пожалуйста, возьми себя в руки, Джон, – сказала она. – Не могу видеть, как ты унижаешься. У нас никогда не было настоящей любви. А то, что было, – это просто так…
– Шлюха! – в ярости выкрикнул он. – Ты путаешься теперь с этим паршивым шотландцем.
– Ты ведешь себя глупо, Джон, – с презрением в голосе сказала она. – Держи себя в руках.
Адди резко повернулась и пошла прочь.
– Прости меня! Я не хотел этого говорить! Ты довела меня до исступления! – кричал он ей вслед.
Она заткнула уши, чтобы не слышать его.
Не глупо ли, что брат и Джон обвиняют ее в близости с Крегом Мак-Дугалом? Ведь она не лжет. Если Крег и прикасался к ней, то только случайно. Такие целомудренные отношения установились между ними не по желанию Адди. Господь знает, какие уловки пускала она в ход, чтобы соблазнить его. Как отчаянно флиртовала. Ездила без нижнего белья, чтобы заметнее были груди. Старалась оказаться впереди него и ходила, покачивая бедрами. Но молодой шотландец оказался железным человеком. А поговорить с ним напрямую Адди не решалась. Для этого она была слишком горда.
Имелось, конечно, еще одно объяснение, о котором она даже боялась думать. Она слышала и читала, что кое-кто из мужчин оказывает предпочтение мужчинам же. Но трудно было представить, чтобы такой человек, как Крег, мог быть извращенцем. И все же он упорно старался держать Адди на расстоянии. Иногда он вел себя так, будто ее вообще не существует.
Знала бы она, каким мучениям подвергает Крега своим кокетством! Из чувства самосохранения он стал избегать ее. Но она почти постоянно присутствовала в его мыслях. Это было как наваждение.
Чтобы усмирить буйство плоти, он старался работать до изнеможения. Сделав все ему порученное, отыскивал Колина Рейли или Сэмюела Диринга и просил дать ему какую-нибудь дополнительную работу.
Диринг проникся к юноше симпатией. Крег даже сумел завоевать расположение Мак-Артура.
– Сдается мне, из него может получиться неплохой надсмотрщик, Сэм, – сказал Мак-Артур своему помощнику. – Выучи его.
С этого времени между Крегом Мак-Дугалом и Сэмом Дирингом установились добрые отношения.
Сэмюел Диринг считался одним из лучших английских ветеринаров, и Мак-Артур сумел вовлечь его в дело, которому суждено было превратиться в самое преуспевающее в Австралии, – они выращивали овец-мериносов.
Обучение Крега началось в загонах для овец. Каждый вечер перед сном он повторял уроки Сэма и вскоре уже неплохо разбирался в породах овец.
– Овцы – идеальные животные для скотоводства, – проповедовал Сэм. – Они могут пастись на самых скудных пастбищах, где другой скот подох бы с голоду. Они объедают траву до самых корней и, уж поверь, пожирают даже сорняки.
В семнадцатый день рождения Мак-Дугала, перед тем как он отправился объезжать ферму, Сэм подозвал его к себе.
– Возвращайся к четырем часам, – сказал он. – У меня есть для тебя небольшое поручение.
– Можете на меня рассчитывать.
Не задумываясь над тем, что это за поручение, Крег пустил Черного Рыцаря рысью. Вот уже несколько недель он наблюдал, как одна семья строит дом у северной границы фермы. Работа была уже почти завершена, и Крег нередко, останавливаясь там, обменивался шутками с отцом и сыном, своим сверстником. Там же жили и мать с дочерью, полногрудой двадцатилетней девушкой. Девушка была круглолицая, с длинными каштановыми волосами и голубыми глазами. Звали ее Стелла.
Девушка обычно выносила ему кружку ледяной колодезной воды. Она была не слишком разговорчива – предпочитала слушать, застенчиво потупив глаза.
Накануне ее отец, Бен Джонсон, сказал Крегу:
– Завтра с утра мы с матерью и Бобом отправляемся в Сидней. Надо купить семена и кое-какой инвентарь. Стелла остается, чтобы присматривать за курами, свиньями и коровами. Мы были бы очень тебе обязаны, если бы ты приглядел за ней.
– Хорошо, сэр, – с улыбкой ответил Крег. – Но только зря вы за нее беспокоитесь. Здесь женщина может чувствовать себя в большей безопасности, чем в Лондоне.
Джонсон хохотнул:
– Ты, наверно, прав, сынок, но нам будет спокойнее, если ты будешь где-нибудь поблизости.
– Я заеду поменять тут несколько столбов, – обещал Крег. Когда утром он свернул к их дому, то увидел, что Стела развешивает белье. Он помахал ей рукой, и она помахала в ответ, после чего Крег поехал к сараю, где были сложены столбы и инструменты. Он взял два столба, моток колючей проволоки, кусачки, гвозди и молот и вернулся обратно к незадолго до того сожженному молнией столбу. Заменив столб, вогнал его глубоко в землю тяжелым молотом. Затем прикрепил проволоку к столбу. К этому времени солнце было почти в зените, и Крег изнывал от жажды и голода.
Когда он вернулся к дому Джонсона, Стелла уже ждала его у ограды с ведром воды.
– Вот спасибо тебе, милая. – Он взял ведро, поставил на землю и, опустившись на колени, стал с жадностью пить. Напившись, снял рубашку и вылил оставшуюся воду на голову и плечи.
Девушка весело засмеялась.
– Если хочешь как следует выкупаться, зайди в дом, и я приготовлю тебе теплую ванну.
Он взглянул на нее с некоторым удивлением. Предлагать подобное? Казалось, это было не в характере робкой, застенчивой и сдержанной девушки.
– Приготовишь для меня ванну? – Он рассмеялся. – Представляю, что было бы, если бы твои родные вернулись и обнаружили меня в своей ванне.
Крег окинул ее внимательным взглядом – так, словно видел впервые. Заметив, что она смотрит с восхищением на его обнаженный торс, он почувствовал некоторое смущение.
– В это время дня можно легко обгореть, – сказал он, надевая рубашку.
– Ерунда, – фыркнула Стелла, – ты уже и так черный, как негр. – Она разгладила свою клетчатую юбку. – Папа купил мне ее в Портсмуте, но сегодня я надела ее в первый раз.
– Юбка хорошенькая. Да и блузка тоже.
Его взгляд был прикован к широкому вороту блузы, вернее, ко впадине между налитыми грудями.
«Угомонись, проклятый дьявол, толкающий меня в объятия чистых девиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48