– Теперь, когда Джейсон почти весь год занимается делами Мак-Артура на Земле Ван Димена, ты – главный работник на нашей ферме. Главный и самый надежный. А что до Джейсона, то мы видим его только по большим праздникам. – Он потрепал Крега по плечу. – Жена на днях говорила мне, что мы привыкли смотреть на тебя как на второго сына.
Адди сидела на крыльце, подслушивая их разговор. Неожиданно она заглянула в окно отцовского кабинета и насмешливо сказала:
– Я всегда смотрела на Крега как на своего маленького братишку. Иди же сюда, братик, посиди на коленях у сестрички, а я спою тебе колыбельную.
Крег густо покраснел, а Сэм рассмеялся. Взяв со стола тяжелую линейку, он с напускным негодованием погрозил ею дочери:
– Вам не пристало подслушивать чужие разговоры, молодая леди. Не то я вас отшлепаю.
Адди рассмеялась:
– Прости, папа! И ты прости, маленький братишка.
Сэм, глядя на Крега, пытался сдержать улыбку. Адди постоянно дразнила юношу – мол, он на шесть месяцев младше. Пустяк, казалось бы, но Крег смущался.
– Пусть тебя это не беспокоит, сынок, – утешил он молодого человека. – Она у нас большая озорница.
– Да я и не расслышал ее, – солгал Крег и тут же сменил тему: – С восточной стороны мне надо кое-что еще доделать, поэтому с вашего позволения, сэр…
– Да плюнь ты на это. Ты еще не ответил на мой вопрос. Я предлагаю тебе остаться у нас на жалованье, с полным пансионом. Или ты предпочитаешь принять предложение губернатора – взять тридцать акров земли и начать собственное дело?
– Я уже отклонил великодушное предложение губернатора, сэр. И с благодарностью принимаю ваше предложение. Только я должен отказаться от жалованья.
Сэм хлопнул юношу по плечу.
– Когда же наконец до тебя дойдет, что отныне ты свободный человек? Ты самый лучший работник на нашей ферме, но пойми: теперь ты свободен. Дошло?
– Да, сэр.
– Вот и хорошо. Будешь получать фунт в неделю, на полном пансионе. Договорились?
Загорелое, обветренное лицо Крега осветилось улыбкой.
– Таких денег я не видел за все свои семнадцать лет.
Вдруг дверь распахнулась, и в кабинет ворвался Джон Мак-Артур. Не вошел, а именно ворвался, подобно тем ураганам, которые время от времени обрушивались на Новый Южный Уэльс, сея панику среди поселенцев.
– Сэм! – прокричал он. – Знаешь, что выкинул этот чертов губернатор?! – Мак-Артур швырнул на стол Диринга какую-то бумагу с печатью губернатора. – Ты только прочти этот гнусный пасквиль. Это настоящий обвинительный акт. Наряду с другими абсурдными обвинениями мне приписывается «вынашивание коварных замыслов против его превосходительства, стремление унизить его и других чиновников, а также представить их несправедливыми, бесчестными людьми». На, прочти.
Диринг надел очки, раскурил трубку и искоса взглянул на документ. Мак-Артур же принялся вышагивать по кабинету, потрясая кулаками и выкрикивая проклятия и угрозы в адрес губернатора Блая. Крег потихоньку продвигался в сторону двери. Наконец вышел со вздохом облегчения.
С дальнего конца веранды его тут же окликнула Адди, раскачивавшаяся на диване, подвешенном к металлической перекладине. Крег попытался уклониться от беседы с девушкой – хотелось побежать в конюшню, оседлать Черного Рыцаря и ускакать куда-нибудь подальше.
– Крег Мак-Дугал, я говорю не с кем-нибудь, а с тобой! – прокричала Адди. – Один Господь знает, почему папа придерживается такого высокого о тебе мнения. Ты почему-то вечно витаешь в облаках.
– В облаках? – Слова Адди вернули его на грешную землю. Он посмотрел на нее, моргая и улыбаясь. – Вы правы. Я и в самом деле витаю высоко в небе.
В каком великолепном ореоле купаются пики Голубых гор!
– Куда ты так спешил? – спросила она. – Или ты сделался теперь такой важной шишкой, что у тебя нет времени поболтать с женщиной?
– Вы не женщина, а девушка, – сухо произнес он. Постепенно он привыкал к ее насмешкам, учился играть в ее игру.
В ее глазах зажглись озорные огоньки.
– Ладно, иди посиди со мной. – Она похлопала ладонью по сиденью дивана.
– Спасибо, мне некогда.
– Трус! – выпалила Адди.
– Мне не нравится, когда меня так называют, мисс Аделаида.
– Но ведь ты боишься меня?
Он со стыдом почувствовал, что краснеет.
– Почему я должен вас бояться?
– Вот это мы сейчас и выясним. – Ее голос смягчился. – Пожалуйста, посиди, поболтай со мной. С тех пор как Дорис уехала в школу, мне так одиноко.
– Но ее брат все еще в Парраматте.
– В отличие от своей сестры он мне не друг. Они пристально смотрели друг другу в глаза.
– Но когда-то был другом, – сказал наконец Крег. – Я ведь видел вас вместе у фонтана губернаторского дома.
Настал ее черед покраснеть.
– Это была детская любовь, Мы ведь были тогда совсем еще детьми.
– Но сейчас-то вы не маленькая девочка. Она насмешливо улыбнулась.
– Мне кажется, ты ревнуешь. Он фыркнул:
– Я? Ревную вас?
– А почему бы и нет? Или ты не считаешь меня привлекательной?
Крег отвел глаза.
– Конечно же, вы очень хорошенькая девушка. Но какое это имеет значение?
– Ты не любишь хорошеньких девушек? Но ведь девушек-то ты любишь?
– Да, я люблю девушек! Всегда их любил! – воскликнул Крег.
– Значит, ты и меня любишь?
Он медленно подошел к ней и уселся на балюстраду.
– Да, я очень хорошо к вам отношусь.
Адди устроилась поудобнее на своем диване и, прищурившись, посмотрела на молодого человека.
– Почему ты не хочешь принять мою дружбу? – спросила она.
Крег не знал, что ответить. Как сказать ей правду? Как сказать, что он безумно влюбился в нее с первого взгляда, еще на балу у губернатора? Вот уже три года он мечтает о ней днем и ночью. И не только мечтает, но и представляет, как они занимаются любовью. Но это – не просто физическое влечение. Его привлекает в ней все, абсолютно все. Он хочет обладать не только ее телом, но и сердцем. Больше всего на свете он хочет слиться с ней в одно целое, как в той греческой легенде, которую рассказывал ему отец, когда он был совсем крошкой.
Уже не владея собой, словно в каком-то трансе, Крег заговорил:
– Когда великий бог Зевс сотворил жизнь, мужчина и женщина были единым целым. Зрелище оказалось довольно скучное, и в конце концов богам надоело смотреть на лениво ползающих бесполых слизняков, и в своей бесконечной мудрости Зевс разделил людей на мужчин и женщин. Затем он расселил их по всему миру, велев им: «Каждый из вас должен найти свою половину, без нее вы будете чувствовать себя одинокими и уязвимыми и будете переносить муки нестерпимые». Приветствуя решение Зевса, боги захлопали в ладоши. А мужчины и женщины стали прибегать ко всевозможным хитростям, и это породило любовь, ненависть, ревность и прочие чувства.
Адди слушала Крега, приоткрыв рот, и постепенно тело ее наполнялось той сладостной ленивой истомой, которая предшествует любви. Но нет, мысленно поправилась Адди, в сущности, она думает не о любви, а о вожделении. В их с Джоном отношениях, во всяком случае, истинной любви не было…
– Ты питаешь ко мне такие чувства? – спросила она с дрожью в голосе, когда Крег умолк.
Он молча кивнул и пристально посмотрел на нее. Невольно опустив взгляд, она уставилась на его штаны и заметила очевидный признак его страстного к ней влечения.
– Ты хочешь меня? – шепнула она.
– Ужасно хочу. И так с самого начала. Как только увидел на балу.
Она протянула к нему руки:
– Сядь рядом со мной. Потрогай меня.
– О Господи! – Крег опасливо осмотрелся: не наблюдает ли кто-нибудь за ними? Он никого не заметил, но все же чувствовал какую-то незримую угрозу.
– Ну, иди же.
Он сел рядом с девушкой. Ее руки обвили его шею, губы приблизились к его губам.
– Это сущее безумие, – пробормотал он. – Здесь, на вашей веранде… – Но искушение было слишком велико, и он не смог его преодолеть.
В прежние времена поцелуй всегда представлялся Адди чем-то вроде легкой закуски перед обедом. Сам по себе он мало ее волновал, даже с Джоном Блэндингсом, Но теперь у нее возникло совсем другое чувство.
– Это мой первый настоящий поцелуй, – прошептала она, прижимаясь губами к его шее.
– Шотландцы – народ недоверчивый. Так я вам и поверил, что это ваш первый настоящий поцелуй, – сказал Крег, ероша ее волосы.
– Но я говорю правду. – Адди заглянула ему в лицо, и ее глаза казались Крегу изумрудами. – Все поцелуи до этого были просто игрой. А по-настоящему меня еще никогда не целовали. Мой дорогой, я так люблю тебя. Не просто люблю, обожаю.
– И я обожаю вас. – Он взял ее за руку и поцеловал ладонь.
Адди, затрепетав, погладила его по щеке.
– От твоих прикосновений у меня все начинает гореть. Где бы ты ни притронулся, то же самое. – Она взяла его большую руку и поцеловала указательный палец. Затем сунула его в рот. – Ты такой сладкий. Я хотела бы обцеловать тебя всего-всего.
– Боже, – выдохнул он, отодвигаясь. – Если вы меня не отпустите, у меня может случиться… неприятность в штанах.
Она рассмеялась.
– Бедный мой дружок, я знаю, какие муки ты терпишь. – Она притронулась к своей юбке. – И у меня все горит. Я не хочу больше ждать. Скажи, когда и где. Может, в сарае?
– Слишком рискованно. Встретимся в какой-нибудь хижине подальше от дома. Поезжайте прямо на север до изгороди, оттуда вам останется проехать полмили на восток.
– А когда? – спросила она с нетерпением в голосе. Он ухмыльнулся.
– Ровно через столько времени, сколько понадобится, чтобы туда доехать. Я поеду минут на десять пораньше, чтобы никто ничего не заподозрил. – Он поцеловал ее в щеку, сбежал по ступеням и ринулся в сторону конюшни.
Сарай для инструментов, выбранный им как место для встречи, стоял на берегу еще безымянной реки. Ежедневно объезжая ферму, Крег никогда не переставал по-детски любоваться экзотическими австралийскими деревьями – растущими у самой воды огромными эвкалиптами с узловатой корой красного и белого цвета, с извивающимися, словно змеи, сучьями.
Его лошадь запрядала ушами, заметив перебегающего дорогу динго. Над головой высоко в небе летело словно стрела стадо гусей. С ветвей эвкалипта доносились всевозможные звуки, издаваемые попугаями, какаду, лори, ястребами и воронами. Чуткое ухо Крега различило незнакомую песню какой-то новой птицы, прилетевшей из-за Голубых гор, из Неведомой страны.
«Если бы только у меня были крылья», – подумал Крег. Он всегда страстно мечтал перевалить через Голубые горы и оказаться в Неведомой стране. Теперь, когда они с Адди обрели друг друга, эта мечта утратила всякий смысл. Теперь он никогда не покинет ее, куда бы ни манила его мечта.
Он начал насвистывать песенку, которую напевали бродяги, блуждая от фермы к ферме: «Кружись, Матильда, в танце. Пляши все веселее».
Услышав впервые эту песенку, он предположил, что Матильда – этакая разбитная девица. Узнав об этом, другие каторжники очень развеселились, и потом долгие месяцы Крег служил мишенью для насмешек.
– Ну и простак же ты, – потешался над ним конюх. – Матильда – это закатанные в одеяло вещи, ты идешь, пританцовывая, и она танцует вместе с тобой.
Достигнув хижины, куда направлялся, Крег спешился и привязал Черного Рыцаря к дереву на маленькой лужайке, где конь мог пощипать траву. Затем юноша разделся и стал купаться в реке. Однако он плохо рассчитал время, и Адди прискакала быстрее, чем он предполагал.
О ее прибытии возвестил громкий смех. Она высунула из-за дерева голову и тут же спряталась.
– Не стыдно вам подкрадываться тайком?! – крикнул он. Она вышла из-за ствола и подошла к воде, держа в руках все его одежды.
– Чтобы одеться, тебе придется вылезти из воды. Он с удовольствием принял условия игры.
– Вы хотите, чтобы я вылез как есть, голышом? Какая же вы бесстыдница! Вот только не шлепнетесь ли вы в обморок, впервые в жизни увидев голого мужчину?
В ее глазах вспыхнули озорные огоньки.
– Почему ты так уверен, что я никогда не видела обнаженного мужчины?
– А вы видели?
– Да, видела, дорогой, – ответила Адди с серьезнейшим видом. – И я могу тебе признаться, что уже не девственница.
Крег мужественно попытался скрыть разочарование. Вообще-то он не мог представить Адди ни с одним мужчиной, кроме самого себя. Они были рождены друг для друга. И все же со свойственной шотландцам беспристрастностью он постарался убедить себя, что не может требовать от нее того, в чем грешен и сам.
– Ты разочарован, верно? – с печалью спросила Адди.
– Чуть-чуть. Обычный мужской эгоизм. Она задумалась.
– Пожалуй, теперь я жалею, что не сберегла себя для тебя.
– Не имеет значения. Что прошло, то прошло. Я в свое время немало погулял.
– Да уж, наверное. А у меня был только один мужчина.
– Джон Блэндингс, – сказал он с мрачной убежденностью.
– Да, Джон. Но это было лишь из любопытства. Хотелось узнать, что при этом чувствуют.
– Жаль, что это был он. Проклятый ублюдок.
– Забудь о Джоне. Он больше для нас не существует. – Она сняла жакет и начала расстегивать блузку, надетую прямо на голое тело. – Я решила не обременять себя лишней одеждой. – Когда она нагнулась, чтобы снять сапожки, ее молодые упругие груди колыхались, как спелые анжуйские груши.
Крег был поражен совершенством ее фигуры. Когда она сняла юбку и выпрямилась перед ним, у него перехватило дыхание. Ничуть не стыдясь, она сделала пируэт, затем книксен.
– Я тебе нравлюсь?
Он испустил протяжный вздох.
– Вы потрясающая красавица. Просто богиня.
– «Нет, не богиня я. Не эфемерный дух. Я женщина из плоти и костей. Притронься – и увидишь: я реальна».
Адди вошла в реку и, углубившись по пояс, подошла к нему. Крег обнял ее, поцеловал. Груди девушки прижались к его груди, и он почувствовал, как отвердели ее соски.
– Я люблю тебя.
– И я люблю тебя… Что это за бурав, вонзающийся мне прямо в живот? – с улыбкой спросила она. – Как приятно…
– Пойдем в сарай? – спросил он, с величайшим трудом сдерживая себя.
– Я не хочу ждать ни секунды. – Повиснув у него на шее, Адди обвила его бедра ногами. Вода не только не сковывала, но, казалось, даже облегчала ее движения, и они нашли друг друга с такой легкостью, будто занимались любовью долгие годы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48