Ведь для Айвэна Торнтона чье-то разбитое сердце – не более чем изношенная пара обуви. Даже менее.
Вот если бы она могла быть уверена в его искренности… Нет, об этом и думать нельзя!
Рассвет еще был далеко, но Люси поднялась и стала готовиться к предстоящему дню. «Можно было бы до завтрака посидеть в библиотеке», – думала она в сотый раз, проводя гребенкой по волосам. Хотя нет, из комнаты она выйти не отважится. А вдруг где-то в еще спящем доме ее поджидает Айвэн? Что ж, в таком случае она напишет письмо домой. У нее есть бумага и ручка, а скоро уже рассветет. Тогда дом оживет, и она сможет спокойно выйти из своего убежища. Дай-то бог!
Через два часа Люси вышла к завтраку и в коридоре столкнулась с леди Уэсткотт.
– А, очень удачно, мисс Драйсдейл. Я как раз хотела расспросить вас о лекции и о поведении Валери. Как вы считаете, стоило ли водить ее на эту лекцию?
Люси пожала плечами, но тут в голову ей пришла одна довольно озорная мысль.
– Мне лекция понравилась, но, похоже, Валери она понравилась даже больше.
– Даже больше? – Леди Уэсткотт задержалась перед лестницей. – Что же, рассказывайте, рассказывайте, что значит – «даже больше»?
Сознавая, что предает свою юную подругу, Люси успокаивала себя тем, что делает это ради ее же блага.
– Боюсь, не слишком ли ей понравился лектор.
– Лектор? Что ты имеешь в виду? Ведь она видела его всего лишь каких-то пару часов. Кстати, кто он такой?
– Сэр Джеймс Моби, известный ученый. По-моему, он произвел сильное впечатление на Валери – как лектор и как человек. Да и она на него, – добавила Люси, чувствуя себя отвратительно.
– Если я вас правильно поняла, он не совсем подходящий для нее человек? Кстати, он женат?
– Я точно не знаю, но, кажется, нет. Во всяком случае, он выступает против закона о первородстве, принятого в Британии.
Леди Уэсткотт коротко рассмеялась и начала спускаться по лестнице.
– Значит, он сам младший ребенок в семье. Так или иначе, если вам он кажется неподходящей кандидатурой, то не позволяйте Валери с ним встречаться. В конце-то концов, вы ее наставница.
– Я как раз об этом и подумала. Но сама бы я хотела продолжать ходить на лекции. Вы ведь обещали…
Они уже достигли конца лестницы, когда леди Уэсткотт вновь остановилась и, хмурясь, повернулась к Люси.
– Да зачем вам это? Он же явный безумец. Или он вас саму интересует?
Люси яростно замотала головой:
– Разумеется, нет. Просто я читала его статьи, и теперь мне бы хотелось послушать лекции. Он говорит не только о наследстве, но и вообще о воспитании детей.
– Лекции! Господи! Уж не радикалка ли вы, мисс Драйсдейл? Только радикалов мне не хватало.
– У меня такое впечатление, что ваш внук куда как более радикален, чем я, – довольно резко ответила Люси.
Старуха едва заметно улыбнулась.
– Хорошо сказано, мисс Драйсдейл. Но скажите, как я должна поступить с Валери?
– Если у вас есть какие-нибудь планы для Валери на четверг и вы можете обойтись без меня, я думаю, мы все останемся довольны.
– Все, за исключением Валери, – заметила леди Уэсткотт.
– Не думаю, что она будет долго переживать по этому поводу, – с нарочитой беззаботностью сказала Люси. – Они обменялись всего лишь несколькими фразами. Она быстро его забудет.
Леди Уэсткотт задумалась, не сводя с Люси внимательного взгляда.
– Ваше усердие заслуживает поощрения. Сначала вы оберегаете Валери от графа, то есть от ее собственного кузена, который представляется вам неподходящей партией. Теперь вы стараетесь спасти ее от некоего радикально настроенного лектора, без сомнения, не обладающего никаким состоянием. Честное слово, я начинаю сгорать от любопытства! Хотелось бы мне посмотреть на человека, которого вы сочтете достойным нашей милой Валери.
Ну что же, если посмотреть на дело с такой точки зрения, то она и впрямь образцовая наставница. Но в глубине души Люси подозревала, что руководит ею вовсе не усердие, а элементарный эгоизм. Ибо каждый из так называемых претендентов привлекал ее саму: один – своим умом, другой… другого она просто желала.
Люси уселась за стол, но почувствовала, что не может смотреть на яйца, ветчину и булки. Она была противна самой себе. Не следовало ей приезжать в Лондон. Надо было оставаться в Сомерсете и искать смысл жизни там. Сколько раз брат говорил ей, что нужно довольствоваться своим нынешним положением, сколько раз призывал ее не быть столь требовательной к мужчинам! Неужели она не может быть просто женщиной, довольствоваться приличным мужем и хорошим домом, полным детей?
«Но нет, тебе всегда надо чего-то большего! – издевалась над собой Люси. – Вот ты и получила то, к чему стремилась. Теперь тобой правят похоть и низкая ревность».
В холле послышались шаги, и презрение к самой себе отступило на второй план. Айвэн! Она узнала его шаги.
Первым ее порывом было бежать, спрятаться от него подальше. Но этого она не могла себе позволить и с внутренней дрожью стала ждать его появления.
– Доброе утро, – вежливо поздоровался Айвэн, пристально глядя на Люси, и, не дожидаясь приглашения, уселся напротив нее.
– Здесь уютно, – заметил он после того, как слуга налил ему кофе.
– Ого! Да ты сегодня, кажется, в хорошем расположении духа, – заметила леди Уэсткотт.
– Что верно, то верно.
– Смею ли я полагать, что причиной тому женщина?
Поворачиваясь к бабке, Айвэн на мгновение задержал взгляд на Люси.
– Если я отвечу «да», вы окажетесь на седьмом небе. Посему я ограничусь тем, что скажу: я интересно провел вечер, хорошо спал и видел прекрасные сны. И проснулся с надеждой, что меня ждет приятный день. Если, конечно, вам не взбредет в голову его испортить, дорогая бабушка.
Леди Уэсткотт поджала губы, и вокруг рта ее образовалось множество морщин.
– До сих пор одного моего присутствия было достаточно, чтобы испортить тебе настроение. По крайней мере, так ты утверждал до недавнего времени. Что же произошло?
Айвэн холодно посмотрел на старуху.
– Ничего особенного. Просто организованный вами антураж, а конкретнее, присутствие Валери и мисс Драйсдейл развлекло меня больше, чем я ожидал.
Он вновь посмотрел на Люси.
Развлекло! Он чрезвычайно любезен. Она мучается из-за него, страдает от собственного несовершенства, а для него, оказывается, все это просто развлечение! Да как она могла позволить себе так забыться? Ведь именно из-за неискренности Айвэна она посчитала его неподходящей партией для Валери – да и для любой другой достойной молодой женщины. Включая и себя.
И тут же ее угрызения совести уступили место справедливому гневу.
– Поверьте, мы с леди Валери только о том и думаем, как бы развлечь человека со столь утонченным вкусом, как ваш, милорд!
Айвэн ухмыльнулся, на секунду задержал взгляд на ее губах, а затем опять посмотрел ей в глаза.
– Смею ли я полагать, что ваш сарказм свидетельствует о желании быть чем-то большим, чем просто развлечение?
Люси оттолкнула стул и вскочила на ноги.
– И не надейтесь! – выпалила она. – Прошу прощения, – добавила она, обращаясь к леди Уэсткотт, и, не дожидаясь ответа, решительно вышла из столовой.
В столовой установилась звенящая тишина. Айвэн представлял, что было бы, если бы эта ярость Люси нашла себе другой выход, и за этим занятием напрочь забыл о бабке. Но она очень внимательно следила за их перепалкой.
– У меня такое впечатление, что в этом доме происходит нечто, о чем меня забыли поставить в известность. – Поскольку он молча смотрел на нее, графиня решила высказать предположение: – Неужели ты позволяешь себе лишнее с наставницей своей кузины, почти гувернанткой?
От хорошего настроения его не осталось и следа.
– Вы хотите сказать, что я следую примеру своего досточтимого папаши?
– Ничего подобного. Напротив. Мисс Драйсдейл – леди и заслуживает соответствующего отношения.
– В то время как моя мать была всего лишь цыганкой и ничего не заслуживала. Я правильно понял?
Прикоснувшись салфеткой с монограммой к губам, графиня отложила ее в сторону.
– Я этого не говорила.
– Но вы так подумали. Вы именно так и думали, когда узнали, что ваш сынок спутался с цыганкой и что она родила вам внука. Так же вы думали и тогда, когда вам пришлось смириться с мыслью, что я – ваш единственный внук. Ваш единственный наследник. Вы украли меня у матери…
– Она продала тебя!
Айвэн это уже слышал. И тем не менее он вновь вышел из себя:
– А какой вы ей оставили выбор? Разумеется, она решила, что в роли графского сына мне будет легче жить. Откуда ей было знать… – Он вскочил на ноги, и стул с грохотом повалился на пол. – Чего только вы не предпринимали, дабы не запачкать имя Уэсткоттов цыганской кровью! Но вам это не удалось. Я все равно наполовину цыган. И если я когда-нибудь и женюсь, то исключительно на цыганке. Они куда привлекательнее, чем все ваши холодные, как рыбы, английские леди!
Айвэн с силой захлопнул дверь в столовую и вышел из дома. Нужно было дать выход раздиравшей душу ярости. Он бросился в конюшню, приказал оседлать своего жеребца и галопом вылетел через задние ворота на Беркли-стрит. Не обращая внимания на экипажи и пешеходов, он несся к Пиккадилли, не сдерживая коня. Но на Роттен-роу он не поехал. Ему хотелось побыть одному.
Айвэн немного успокоился, лишь когда жеребец помчался по нескошенному лугу. Человек и животное стали одним целым – как и принято у цыган. Он шептал на ухо коню ласковые слова, подгоняя его. Конь поводил ухом, прислушиваясь к седоку, и летел все быстрее и быстрее, словно понимая желание всадника.
Через ограду, через ручей, вверх по тропинке в рощицу из подстриженных грабов… Только здесь Айвэн сбавил темп.
Про жену-цыганку он сказал, конечно, сгоряча, только для того, чтобы позлить бабку. Но когда-то он всерьез думал об этом. Однако, проведя немало времени с цыганами, Айвэн понял, что больше к ним не принадлежит – как не принадлежит и к свету. Он теперь ни то, ни другое. Он завис между двумя родами, между двумя культурами. Сколько Айвэн себя помнил, он постоянно мучился этим и считал своей главной целью отомстить женщине и обществу, которые превратили его жизнь в бесконечное страдание. Но теперь он вдруг понял, что нужен ему только покой.
Только покой привлекал его сейчас в жизни. Более того, у него было неприятное ощущение, что, как бы он ни унизил свою бабку, умиротворения ему это не принесет.
Внезапно он вспомнил Люси, которая так отчаянно оберегала от него свою подопечную, да и саму себя. Интересно, что отталкивает ее в нем? Его цыганская кровь? Или то, что он в конце концов превратился в циничного, лживого повесу, думающего только о себе и собственном удовольствии?
Айвэн соскочил с коня и пошел пешком в тени грабов.
Может, Люси и права. Наверное, он и впрямь ведет себя как ее испорченный, избалованный племянник. Но нет, такое он себе позволяет только в отношениях с бабкой. К Люси он относится как мужчина к женщине. И хотя она и отвергает его, Айвэн знает, что она тоже испытывает к нему чувства женщины к мужчине.
Ей только кажется, что она предпочитает сэра Джеймса!
Он похлопал по шее взмыленную лошадь. Ветви древних грабов переплетались у него над головой, образовывая живой потолок – чирикающий, напевающий и цокающий. Вокруг стеной поднимались огромные стволы. Лондон казался ему чем-то очень далеким, а с ним – и толпы людей с их мелкими заботами и суетными мыслями.
Как бы ему хотелось оказаться подальше от Лондона, от общества и прежде всего от собственной бабки! И как бы ему хотелось, чтобы рядом с ним была мисс Люси Драйсдейл…
Айвэн остановился. Интересно, что она будет делать, когда потеряет то, что привело ее в Лондон? Для начала надо лишить ее всяких иллюзий относительно этого так называемого ученого. Айвэну даже думать было противно, что она может питать к нему какие-то чувства. А потом можно попытаться оторвать ее от Валери и, следовательно, от бабки. Вот тогда ей ничего не останется, как искать помощи у него.
Айвэн порадовался этой мысли. Мало того, что он получит в награду Люси, но еще и взбесит вдовствующую графиню. Это станет для него дополнительным подарком.
Хорошее настроение вернулось к нему; Айвэн вскочил на отдохнувшего коня и направился в город. Он пока и сам не знал, что, собственно, ему нужно от Люси. Хватит уже и того, что у него есть план действий на ближайшее будущее. А там видно будет.
– Званый ужин? Но почему я об этом ничего не знаю? – возмутилась леди Уэсткотт.
– Я вот как раз вам и сообщаю, миледи… Я для того и пришла…
Под испепеляющим взглядом леди Уэсткотт экономка неуверенно замолчала.
В комнате повисла напряженная тишина. Люси подняла глаза и обнаружила, что графиня в упор смотрит на нее.
– Нет, вы только послушайте, мисс Драйсдейл! После скандала вчера за завтраком он осмеливается устраивать званый ужин! Что вы на это скажете?
– Я не умею читать мысли и не могу сказать, что творится в голове лорда Уэсткотта, – заверила ее Люси. Это была чистая правда: Айвэн Торнтон являлся для нее абсолютной загадкой. Как и ее собственные чувства по отношению к нему. После вчерашнего завтрака они больше не виделись, но это почему-то совсем не радовало ее. Наоборот, ей было плохо.
Она проткнула шляпку булавкой, тем самым закрепив ее на волосах, надела перчатки и повернулась к леди Уэсткотт.
– Благодарю за экипаж. Мне пора на лекцию.
– А где Валери? – поинтересовалась графиня.
Люси состроила гримасу.
– В кровати. У нее мигрень. Мне очень жаль, что у вас не получилось поехать к Пинтнерам…
– А я совсем не жалею. Хетти Пинтнер слишком болтлива – даже болтливее собственного мужа. Пожалуй, единственное, что мне сейчас нужно, это спокойный вечер. – Леди Уэсткотт помолчала, разглядывая Люси. – Приятного времяпровождения, мисс Драйсдейл. Я рада, что хоть кто-то получает удовольствие от пребывания в городе.
Удовольствие? По дороге в Фатьюэлль-Холл Люси обдумала это заявление и пришла к выводу, что никакого удовольствия она не получает. Все в Лондоне складывается совсем не так, как она планировала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39