Не забывай этого!
Кэйт встрепенулась, смутно расслышав, как хлопнула задняя дверь. Зак тоже напрягся и произнес.
— Черт возьми!
Он сам поспешил надеть на нее лифчик и сорочку. Потом нагнулся, подбирая штанишки, лежащие у ее ног, но натянуть их она не успела.
Кухонная дверь распахнулась.
— Стой неподвижно, я ее уведу, — шепнул он.
— Мой дом развалился! — кричала Миранда. — Пойдемте же! Его надо поставить снова! Вы поможете мне?
Кэйт оперлась о перегородку. Она чувствовала себя такой слабой, что боялась упасть, когда Зак отпустил ее.
— Конечно, я помогу тебе! Домики не должны падать, — говорил он, подходя к ней.
«Окаянный дом, — думала Кэйт. — Чтоб ему!» Ее штанишки болтались возле колен. Едва она шевельнулась, шелк скользнул по ногам и упал вниз. Она бросила на Зака ужасающий взгляд. Ей оставалось только молиться, чтобы юбка скрыла ее позор.
— Мама! Пойдем с нами! Это очень весело!
— Нет, нет, солнышко, я потом приду, — невнятно говорила Кэйт, — вы вдвоем там пока поиграйте…
Зак понимающе посмотрел на нее.
— Я вернусь, и мы продолжим наш разговор попозже.
Окаменев от того, что произошло между ними, Кэйт увидела, что он уводит Миранду из кухни, разговаривая с ней как ни в чем не бывало.
«Попозже? Он вернется к ней попозже?» Она не знала, что делать, — плакать или смеяться, но потом решила, что у нее нет сил ни на то, ни на другое.
ГЛАВА 17
В следующую неделю Кэйт впервые поняла значение старого слова «доверие». Закария своими поступками показал ей ценность этого понятия, но для нее важнее всего было его терпение к Миранде. Девочка несколько раз просыпалась от кошмаров и прибегала в комнату Кэйт, лишая ее, и Зака возможности побыть наедине. Работа на двух фермах отнимала все время, так что лишь ночью они могли побыть вдвоем.
Кэйт довольно легко относилась к тому, что Миранда прерывает их близость. Отчасти это давало ей передышку, но она чувствовала, что Зак смотрит на это иначе. Ее поражало, что это не выводит его из себя, и он всякий раз приветливо приглашает Миранду к ним в постель. Единственное, о чем Заку приходилось без устали напоминать девочке, это что надо стучать в дверь, прежде чем войти.
Сначала Кэйт опасалась, что его терпение — лишь притворство и что он покажет свою истинную сущность, как только все это начнет его действительно раздражать. Но дни шли за днями, и ее тревоги улеглись. Однажды, когда Миранда пролила молоко, Зак спокойно вытер тряпкой стол, хотя и сделал ей замечание строгим голосом. Когда Миранда вмешивалась в разговоры, он не шлепал ее по губам, как это делал Джозеф, но терпеливо выслушивал ее. Если девочке случалось расшалиться в доме, Зак присоединялся к ней, разделяя с ребенком веселье. Как-то ночью, придя к ним в комнату, Миранда намочила постель. Зак, сразу же поняв, как она смущена и напугана, стал уверять, что в постель натекло из-за прохудившейся крыши, хотя ночью не выпало ни капли дождя. Все это произошло далеко за полночь, но, несмотря на это, он помог Кэйт сменить белье, громко сетуя на ветхую крышу.
Счастливые слезы. Теперь Кэйт проливала их чаще, чем прежде. Зак делал вид, что не замечает их. Благодаря этому, другие слезы высыхали сами собой. В отличие от Джозефа, он никогда не говорил ей, что нет причин для слез. Зак всегда старался угодить ей.
В отличие от Джозефа… Это сравнение вспыхивало в ее уме десятки раз за день и всегда немного приближало ее к Заку. Скоро она почувствовала: уж одно то, что он живет рядом с ней, радует ее. Вечера стали для них праздником. Все трое сходились вместе, чтобы почитать вслух, повеселиться, поиграть или просто поговорить.
Даже не соглашаясь с ней, он всегда внимательно выслушивал ее и порой после этого менял свое мнение. Это тоже поражало ее. Но самым удивительным казалось ей то, что он слушал ее с удовольствием и интересом.
Однажды, когда Миранда опять пришла ночью и помешала им, ей показалось, что его терпение иссякло. Зак вскочил и ушел, не скрывая огорчения. Едва Миранда заснула, Кэйт пошла к Заку, чтобы утешить его. Она нашла его на ступеньках крылвца, но не знала, что ее ждет. Вспышка гнева, пожалуй. Возможно, даже скандал. И снова Зак удивил ее.
— Хочешь глоточек? — предложил он, когда она присела рядом с ним. Обхватив колени, Кэйт нагнулась поглядеть, что он держит в руке.
— Что это у тебя?
— Лучший кентуккский виски, — мягко ответил он. — Вот решил напиться.
— Напиться?! — Сердце Кэйт затрепетало. Джозеф всегда проклинал алкоголь, превращающий людей в скотов.
— А ты не боишься, — спросила она, бросая испуганный взгляд на бутылку, — что это помрачит твой разум?
Закинув назад темную голову, он сделал большой глоток и вытер губы рукой. Кэйт посмотрела на расстегнутый ворот его синей рубашки, на голую грудь. При каждом его движении явственно обозначалась его мускулатура, свидетельствующая о большой физической силе. Джозеф всегда ложился в постель в нижнем белье. Так что Кэйт не приходилось прежде видеть так близко мужское тело.
— Уже помрачило! Ты хотела спросить, не превращусь ли я в пьяного дурака?
Кэйт не могла понять, в каком он настроении. До нее дошел запах виски, и она удивилась тому, как он приятен. Ей всегда казалось, что эти напитки ужасно пахнут, но это было не так.
— Мужчины совершают неразумные поступки, когда они пьяны, — неуверенно сказала она.
— Думаю, что некоторые— да! — Он посмотрел на нее и криво усмехнулся. — А что до меня, так я отправлюсь в постель, и надеюсь, что не один…
Как видела Кэйт, он уже слишком много выпил.
— Едва ли я отправлюсь туда с тобой!
— Если бы я приглашал тебя для этого, то пошел бы с тобой в сарай на доброе мягкое сено… — сказал он серьезно и наклонился вперед, опершись локтями на колени и сжав бутылку в руках. — Мэнди заснула?
— Да.
— Надо как следует поработать с девочкой, чтобы искоренить некоторые привычки. Я не так уж часто целовал тебя на этой неделе. Она не дает мне этого делать.
Она одернула подол ночной сорочки, радуясь ласковому вечернему ветерку.
— Я и пришла сюда объяснить тебе, как это меня огорчает! У нее раньше не было таких кошмаров!
Он задумчиво посмотрел в ночную тьму.
— Это все пройдет. Думаю, она просто еще чувствует себя неспокойно. Ведь не каждый день ее мама выходит замуж.
— Но она сама хотела этого! Больше, чем кто-либо другой!
— Реальность и мечты— разные вещи. — Он потер щеки костяшками пальцев. Кэйт давно уже заметила у него эту привычку. И добавил:
— Когда она присматривалась ко мне как к будущему папе, она, вероятно, считала, что мы будем спать втроем. Мне кажется, она ревнует тебя. Со временем она поймет, что я ничем ей не угрожаю.
В этих словах промелькнула горечь. Кэйт зажала, руки между коленями.
— Возможно, мне все же надо поговорить с ней. Если это будет продолжаться, ты можешь сорваться и потерять терпение.
— Бог не позволит! — сказал он с усмешкой. Кэйт облизнула губы.
— Не шути так!
— По поводу чего? Миранды или моего характера?
Кэйт предпочла не отвечать на этот вопрос.
— Она послушная девочка. Если я попрошу ее не приходить в нашу комнату, она не будет. Не надо ждать, когда твое терпение лопнет.
Он опять приложился к бутылке. От большого глотка его передернуло. Он скривил губы, вытирая их.
— Солнышко! Мое терпение уже лопнуло. Около тридцати минут назад. — Он показал ей бутылку. — Вот почему я и решил напиться до чертиков. В отличие от Джозефа, я падаю в пропасть сам, когда веревка начинает рваться, а не бросаю туда ребенка.
Она вздрогнула и отвернулась.
— Почему ты пришла сюда? Боялась того, что случится, если я сорвусь?
Ей было нечего возразить, и она молча кивнула.
Он вздохнул и откинулся назад, опираясь локтями о ступеньку за своей спиной. Бутылка стукнулась о дерево.
— Позволь мне кое-что объяснить, — сказал он. — Если я потеряю самообладание, выйду из себя и утрачу все, чем гордился до сей поры, я завизжу, как все дьяволы ада, подниму дым столбом, переверну дом вверх дном. Но вы с Мирандой останетесь невредимы. С вас не упадет ни один волосок! Никогда моя рука не причинит вам зло. Торжественно клянусь в этом.
Кэйт подняла плечи.
— Хотелось бы мне верить в это…
Она пожалела, что эти слова сорвались у нее с языка. Она почувствовала на себе его тяжелый взгляд, и его молчание томило ее. Не в силах выносить это, она обернулась и посмотрела на него. Лунный свет падал на его лицо. К своему удивлению, она увидела нежность в его глазах.
Подняв руку, он погладил ее щеку. От этой ласки у нее перехватило дыхание.
— Я тоже хочу, чтобы ты смогла, Кэти, — шепотом сказал он. — Если бы мне предложили загадать только одно желание, я пожелал бы убрать все тени из твоих глаз.
— Тени?
Он погладил ее подбородок, провел по лицу.
— Да. Тени! Твои глаза должны сиять как солнце! Его любовь и восхищение смутили ее. Ей вдруг захотелось спустить его на землю.
— Тени! Солнечное сияние! Боже, как поэтично! Мне кажется, что вы несколько опьянели, мистер Мак-Говерн.
— А тебя это беспокоит? Да? — Он поставил бутылку на ступеньку рядом с собой. — Пойло для грешников, гак? Наверняка оно пробуждает в человеке то, что в нем есть. Я часто недоумевал, что в Писании высказана не такая мысль. Но на этот раз, Кэти, ты можешь не напрягаться. Ночь зовет к отдыху. А выпивка не мешает мне рассуждать здраво.
— Никогда?
— До сих пор я не терял здравого смысла! — Он улыбнулся ей. — И обещаю, что не потеряю и впредь. Так почему бы тебе не отправиться в постель и не предоставить мне закончить то, что я начал?
— Насчет Миранды…
— Оставим Миранду там, где она сейчас, — сказал он. — Ей страшно, когда она просыпается ночью. Жестоко запрещать ей приходить к нам. А уж если она повадится приходить, что ж, всегда можно найти бутылочку там же, где я нашел эту…
— А где ты ее нашел?
— В сарае. — Он весело сверкнул глазами. — Предполагая, что мне когда-то придется сделать глоток-другой, я спрятал их там. Это лучше, чем играть всю ночь в «пятипалый гвоздь».
Кэйт нахмурилась.
— Что еще за пятипалый гвоздь? Он лукаво взглянул на нее.
— Это игра в одну руку. Пасьянс. Ты когда-нибудь раскладывала пасьянс, Кэти?
— Джозеф был против всех карточных игр. Его зубы блеснули.
— Его потеря— мой доход. Я как-нибудь научу тебя играть в покер и очищу до последнего пенни твои копилки.
— Это недолго.
— Точно! — весело сказал он.
Она вспомнила, как играла в детстве. Она была так мала и неумела, что подруги постоянно смеялись над ней.
— Чему ты смеешься? Скажи, и мы посмеемся вместе.
Его улыбка расплылась.
— Но я уже поделился. Кэйт откинулась назад.
— Тогда объясни мне, в чем дело. Я, должно быть, потеряла чувство юмора.
— Я тебя обидел? Я не хотел…
— Мне не нравится, когда надо мной смеются.
— Я не смеюсь, Кэти, девочка моя! Я улыбаюсь. Мой папа часто говорил: «За что я люблю твою ма, так это за ее невинность». Поскольку я был четвертым из семерых сыновей, я все не мог понять, что он имеет в виду. Теперь до меня дошло.
Кэйт возразила:
— Ты все время сравниваешь меня с юной девушкой, Зак. Уверяю тебя, это не так. Я очень далека от невинности!
— Это как посмотреть! Ты немножко не от мира сего, Кэти. Но это не значит, что я хотел бы изменить хоть один волосок на твоей голове.
Она снова вернулась к его словам. Если в них и заключалась какая-то шутка, смысл ее от нее ускользнул. Махнув на это рукой, она сказала:
— Ну, пожалуй, мне лучше уйти и предоставить тебе заканчивать свое дело.
— Выпив виски, я не войду в дом, так что можешь не беспокоиться. Миранда не увидит меня пьяным.
— Если ты пьешь, то чем раньше начнет она привыкать к этому, тем лучше будет для нас. Не стоит прятать виски, Зак. Храни бутылки дома. Если тебе захочется выпить, для тебя это будет гораздо удобнее.
— Я пью лишь в редких случаях. Но, даже если бы так оно и было, я не стал бы пить дома, чтобы не тревожить тебя. А моя цель, — он повел своим широким плечом, — моя цель совсем иная: дать тебе покой и счастье, если только я смогу…
Кейт вернулась в дом и несколько дней вспоминала эти слова. Счастье? С тех пор, как она вышла замуж за Джозефа, она и не помышляла об этом. Видеть улыбку Миранды? Да! А кроме этого? Она даже не думала о том, ради чего она, собственно, живет. Счастье ее ребенка было ее счастьем. И если она уверена в этом, большего ей не нужно.
Зак, похоже, понимал это. Когда он ухаживал за ней, она принимала это как должное, но то, как он относился к Миранде, изумляло Кэйт.
Стоя в сторонке, всегда настороже, Кэйт видела, как ее дочка превращается в радостную, веселую девочку с сияющими как звезды глазами. Давняя поговорка оказалась правдой: путь к сердцу матери лежит через ее ребенка.
Кэйт казалось, что Зак непредсказуем: то ли он наделен актерским даром, то ли в душе его живет неистребимая потребность в юморе. Много работая, вечно занятый, Зак всегда выкраивал минутку, чтобы поиграть и повеселиться. Однажды утром, придя в кухню, Кэйт увидела, как он состязается с Мирандой, кто выше подкинет блинчик и поймает на сковородку. Дощатый пол перед плитой был перепачкан маслом: они слишком часто промахивались. Довольный Ноузи, облизываясь, крутил хвостом. Впервые за долгое время он удовлетворил свой аппетит.
Незамеченная ими, Кэйт стояла в дверях. Слезы наполняли ее глаза всякий раз, когда она слышала радостный смех Миранды.
Однажды за ужином Закария вдруг стукнул ложкой по миске с зеленым горошком, стоявшей посередине стола. Не успела Кэйт опомниться, как ее втянули в состязание, и горошек разлетелся по всей кухне. Тогда Зак встал на четвереньки и начал подбирать горошины, приговаривая, что никому не позволит устранять последствия учиненного им беспорядка.
Джозефу и в голову не приходило помогать ей в домашней работе.
В другой раз, принеся вечером каталог Монтгомери Уорд, Зак сам занялся стряпней, предложив Кэйт полистать каталог и выбрать одежду для себя и Миранды. Она не могла понять, почему его так беспокоит ее выбор. Он отверг все, что ей понравилось, и посоветовал ей такие фасоны и расцветки, от которых Джозеф перевернулся бы в гробу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41