Он вгляделся в ее напряженное лицо.
— Кэти, как Джозеф обладал тобой? Она облизнула нижнюю губу.
— Ну, он… — Она отвела от него взгляд. — Он так и делал…
— Как? — осторожно спросил он. — Сзади? А ты стояла перед ним?
— Вроде того.
— Вроде чего?
Даже при свете луны он увидел, как лицо ее залилось краской.
— Ну, я стояла перед ним. Нагнувшись…
— И тебе нравился этот способ? — Зак крепче сжал ее руки.
— Нравился?
По ее тону Зак понял, что ее ощущения никого не интересовали. Он содрогнулся от страшного подозрения.
— Скажи мне: Джозеф… — Он запнулся, чувствуя неловкость. Ну каково мужчине задавать такие вопросы? — Он целовал тебя, ласкал при этом?
Она изумилась.
— Конечно нет!
— Конечно нет? — как эхо повторил он.
— Он всегда был благовоспитанным.
«Благовоспитанным? Как, черт побери, мужчина может заниматься любовью с женщиной и быть при этом благовоспитанным?» Зак видел, что его вопросы поражают Кэйт, но все же опять спросил:
— Милая, он никогда не пытался сделать это приятным для тебя?
Она, казалась, хотела как можно глубже зарыться в перину.
— Я никогда не позволю снять с себя халат! — заявила она дрожащим голосом.
Зак понял, что необходимо уступить. Он улыбнулся, желая ободрить ее.
— Хорошо, пусть будет так, как ты сказала. Халат мне не помешает.
Это не слишком удивило ее.
Он сел и расстегнул рубашку. Она настороженно наблюдала за ним.
— Успокойся, Кэти.
— Ч-что ты собираешься делать? — спросила она выжидательным тоном.
— Снимаю рубашку. — Повесив ее на спинку кровати, Зак нагнулся, чтобы развязать ботинки. Потом стянул носки. Когда он стал стаскивать брюки, потрясенная Кэти отодвинулась на край кровати.
— Ты раздеваешься! — укоризненно воскликнула она.
Он все понял. Его руки застыли, придерживая бриджи.
— Джозеф этого не делал?
Ему ответили ее глаза, изумленные и встревоженные. «Конечно, Джозеф не раздевался, — догадался Зак. — Да разве обнаженный человек способен сохранять благовоспитанность?» Решив, что полная экипировка более соответствует этому случаю, он подтянул брюки и, опираясь коленом о постель, пододвинулся к ней. Она отшатнулась.
— Кэти, не бойся!
— Кэйт, а не Кэти. И что это за глупости ты говоришь, будто я испугана?! Я взрослая женщина, у меня есть ребенок. Но если ты воображаешь, что я разденусь догола, значит, мы относимся к этому по-разному.
Зак уже и так понял, что они относятся к этому по-разному. Опираясь на руки, он придвинулся к ней и коснулся губами ее щеки.
— Я ведь сказал тебе, что ты можешь не снимать халат. Если хочешь, я могу не снимать брюки.
Говоря это, он накрыл своими губами ее губы. Ее дыхание несло в себе аромат медвяных цветов. Он погладил ее волосы.
— Ах, Кэти, — прошептал он, — моя чудесная девочка Кэти… Не будь такой нервной.
— Я совсем не нервничаю!
Когда его губы опустились к ее шее, он почувствовал, что она холодна, как лед. Не нервничает! Да такой реакции он и представить себе не мог! Положив одну руку ей под голову, другой он пытался снять напряжение ее тела. Гладя ее спину, он чувствовал, как постепенно расслабляются конвульсивно сжатые мышцы.
С легким, как дуновение, стоном она наконец откинула голову. Зак догадывался, что нынешняя ночь станет для нее куда более памятной, чем он предполагал прежде. «Благовоспитанность? О Господи!» Он целовал ее шею и суставы стиснутых пальцев, все еще держащих халат. Не желая насильно разжимать ее руки, он постарался слегка раскрыть вырез у нее на груди, и это ему удалось. Лишь после этого ее пальцы чуть-чуть разжались.
— Закария?!
— М-м? — Найдя открытое место, он осторожно лизнул теплую кожу. Она быстро спохватилась и сжала края одежды. Он нашел другое местечко.
— Отпусти руки, Кэти, — хрипло просил он. — Не бойся! Это будет приятно, обещаю тебе.
— Приятно? — Она снова поплотнее запахнула халат. — Я не из тех женщин, которые…
Он нашел еще одно обнажившееся место, но она оттолкнула его с протестующим возгласом. Ее руки перебирали полы халата, мешая ему добраться до нее, но ворот остался распахнутым. Ее грудь, как магнит, притягивала его к себе, и, наконец он поймал губами сосок. Только тогда она немного расслабилась.
— Ч-что-о ты?
Она не смогла договорить. Он стиснул сосок, облизывая его, сжимая губы несильно, но достаточно для того, чтобы все посторонние мысли покинули ее голову. Он ласкал его языком.
— Закария!?
Ее спина выгнулась дугой, она отпустила халат и, поправив рассыпавшиеся волосы, вяло оттолкнула его и отрывисто всхлипнула. Ее пальцы разжались.
— Что ты делаешь? — продолжая отталкивать его, выговорила она наконец.
Он лишь глубже втянул в рот ее восхитительный сосок. Она вскрикнула и, изогнувшись, потянулась навстречу ему. Слабый крик замер у нее на устах, он рвался наружу всякий раз, как он касался ее языком. Все вдруг изменилось. Теперь она, изгибаясь, тянулась к нему, вместо того чтобы отстраняться.
Уверенный в том, что добился своего, он почти улыбался ее непроизвольным движениям. Добиваясь своего, Зак скользнул рукой по ее бедрам, его пальцы раздвигали муслин, пока не коснулись мягкой теплой кожи. Он опустил Кэйт на подушки и лег возле нее. Губы его касались ее груди. Мягкая, шелковистая кожа внутренней части бедра. Он осторожно провел рукой между бедер, ища то, что более всего манило его.
Но, едва лишь его рука нашла это место, она, задыхаясь, встрепенулась и потянула на себя одежду. Так внезапно произошла в ней эта перемена, так неожиданна была она для Зака, что он вновь попытался смягчить ее. Но тут же понял, что она опять, как прежде, борется с ним.
Страх ее был очевиден. Отодвинувшись, он с возрастающим изумлением прислушивался к ее отчаянным попыткам убедить его в том, что она неповинна ни в чем дурном.
— Я не хотела ничего плохого! Честное слово, не хотела! — Ей удалось наконец отстранить его руку, подвинув ее к коленям. — Ни одной развратной мысли не было у меня, клянусь! Такое же точно случалось несколько раз с Джозефом. Однажды я мыла посуду и ни о чем таком не думала… Я даже не знала, что он в комнате… —Нервный смешок прервал ее слова. — Ну разве это не странно? Ни причины, ни повода для… — Она всхлипнула, подавляя рыдание. — Пожалуйста, Закария, не будь злым, не сердись. Я, кажется, не могу ничего с этим сделать.
Рука ее, вцепившаяся в его запястье, окаменела, ногти глубоко вонзились в его кожу. И все это потому, что он почти коснулся ее? Мысли Зака метались в смятении. Его одолевала ярость. Холодная, слепая ярость, выбивавшая его из колеи. «О Боже милостивый, что этот сукин сын сделал с ней?»
— Кэти, — прошептал он. — Тс-с, милая! Все в порядке…
Придвинувшись ближе к ней, он прижался плечом к ее лицу, и кожу его обожгли горячие слезы. Его страсти как не бывало. Кэйт трепетала от страха. По ее виду он понял, как ей было страшно.
«Сукин сын! Этот ничтожный и бездушный мерзавец!» Зак напряженно думал, слегка обнимая ее. Заканчивать начатое было выше его сил. Никогда в жизни он не имел дела с испуганной женщиной. Зачем же ему теперь приобретать этот опыт? Но ведь нельзя решить проблему, делая вид, что ее не существует.
Он сжал рукой ее колено.
— Кэти, твое тело готово принять меня? Может, ты боишься рассердить меня?
— Н-нет.
Он настойчиво тронул ее стиснутые бедра и попытался кончиками пальцев коснуться того, что скрыто между ними.
— Позволь мне…
— Нет! Не могу…
Он все же преодолел сопротивление. Кончики пальцев проникли в мягкую теплоту и влажность, и мышцы его живота сжались, он едва сдерживал нетерпение.
— Кэти… — он искал подходящее слово, которое облегчило бы ей душу и открыло бы путь к нему, — знаешь ли ты, как прекрасна, мила и как желанна мне?
— Человек не может изменить свою внешность. Зак пропустил это мимо ушей. Он сказал ей это не для того, чтобы сделать ей комплимент.
— Но я не хотела соблазнять тебя! — расплакалась она. Ее огромные глаза искали его взгляд, в них застыл страх.
Его изумление все возрастало. Зак притянул ее ближе к себе и погрузил лицо в ее волосы.
— Детка, ты способна соблазнить мужчину даже во сне.
— Но Джозеф…
Она отдернулась, порывисто вздохнув, когда он шевельнул рукой. Зак не знал, что сказать. Его тело настойчиво требовало облегчения. Проглотив слюну и чуть успокоившись, он подыскал наконец слова.
— Думаю, нам надо хорошенько поговорить. Сегодня утром, когда я спросил тебя, часто ли Джозеф выходил из себя в этой спальне, ты не была со мной вполне откровенна, не так ли?
Еще охваченная дрожью, она лежала в его объятиях, стараясь отодвинуться подальше. Наступило молчание, казавшееся бесконечным.
Зак видел, что она не собирается отвечать ему. Гладя ее волосы, он задумчиво глядел на стену за ее спиной.
— Кэти! Как мне помочь тебе избавиться от страха, если я не знаю, что он с тобой проделывал?
Едва слышно она ответила:
— Я не могу об этом говорить! Пожалуйста, не спрашивай меня!
Он прикрыл глаза.
— Как бы ни было тебе трудно, ты должна попытаться.
Ее охватила дрожь.
Он прижал ее к себе чуточку крепче, презирая себя за такое объятие. Но у него не было выбора.
— Джозеф обвинял тебя в том, что ты его соблазняешь?
— Я не виновата! Он это говорил, но я не делала ничего, ни малейшей попытки.
Она отвечала ему, пытаясь оправдаться. Он размышлял, уставясь во тьму, пытаясь соединить воедино все, о чем она простодушно поведала ему сегодня, и отыскать в этом смысл. Он вспомнил ее спокойствие у комода, испуганную холодность в ответ на его ласки. Чуть позже, когда он принялся раздевать ее, она выказала неподдельную тревогу.
Мало-помалу эти непонятные детали стали складываться в картину, побудившую Зака найти решение этой задачи. Красивая женщина со строгой прической, в поношенных платьях, таких темных, какие надевают лишь убитые горем вдовы. «Ничего подобного, — сказал он себе. — Джозеф умер только шесть месяцев назад, а все ее платья уже изношены, рукава и воротники потерты…»
«Кэти… Милая, чудесная Кэти изо всех сил старалась выглядеть унылой и бесцветной, потому что покойный муж корил ее за красоту».
— Сердце мое… — Он склонился над нею, стараясь разглядеть ее лицо. — Ты можещь взглянуть на меня?
— Я не хочу говорить про Джозефа, — сердито шепнула она.
Зак отодвинулся и, несмотря на серьезность момента, улыбнулся.
— Это я буду говорить. А тебе придется послушать. Она повернулась к нему, но Зак еще не видел ее лица.
— Быть красивой—не грешно, — прошептал он. — Не знаю, что наговорил тебе Джозеф, но верь мне. Ты не можешь изменить свой внешний облик, как не можешь регулировать удары сердца.
— Но Джозеф говорил…
— Плевать на то, что говорил Джозеф! Он был идиотом!
Зак приподнялся на локте так, чтобы лицо его было над ней. Она выглядела такой юной, огромные глаза отражали сияние луны. Ему захотелось оборвать этот разговор, но он не мог. Если сразу не обсудить все, эта тема будет возникать снова и снова. Конца этому не будет.
Он попытался улыбнуться, но, казалось, это не принесло ей облегчения. Глядя на Кэйт сверху вниз, он коснулся пальцами ее щеки.
— Сначала я полюбил твое прекрасное лицо. Твою кожу, похожую на свежие сливки, твои черты, твой профиль, точеный, как у камеи. Тебе и не пришлось поощрять меня.
Смутившись, она опустила ресницы. Зак прикусил губу, затем продолжал, понимая, что даже неумелая попытка облегчить ее душу полезнее, чем оставить ее наедине с тем, что вдалбливал ей этот тупоголовый бык Джозеф.
— Кэти, мужчину может возбудить один лишь твой вид, когда ты проходишь по комнате, — прошептал он.
Ее глаза расширились от неподдельного ужаса.
— Ты хочешь сказать, что я возбуждаю тебя, просто проходя перед тобой?
Нелепость сказанного поразила его. Будь на ее месте другая женщина, он подумал бы, что над ним смеются. Но это была Кэйт. И он отчетливо сознавал, что она всеми силами души хочет отделаться от живущего в ней соблазна. Она, конечно же, и понятия не имела о тех силах, которые управляют желаниями противоположного пола.
— Я не должна ходить перед тобой?
— Ну что ты, я совсем не это имею в виду, — терпеливо продолжал объяснять Зак. — Я просто хочу, чтобы ты поняла… — Он на секунду замолчал, внезапно ощутив, как жадно воспринимает ее душа каждое его слово. — Я хочу, чтобы ты поняла и запомнила: женщина не виновата в том, что возбуждает мужчину. Просто это случается, вот и все.
— А она ни при чем?
— Возьмем, например, походку. Это может быть от одного вида юбки, облегающей бедра… Или от того, как она движется. Женщина даже не помышляет пробудить в нем интерес. Но он пробуждается, желание возникает и растет.
По ее изумлению Зак понял: ей необходимо услышать это, несмотря на ощущение, которое несомненно владело ею.
— Ты просто улыбнешься Мэнди, а меня охватывает боль от желания обладать тобой.
— Он сообщил ей это как нечто повседневное, самым будничным тоном, на какой сейчас был способен.
— Но мне и в голову не…
Он прижал палец к ее губам.
— Я не порицаю тебя, пойми это, Кэти, девочка! Ты совершенно не повинна в том, что такие мысли приходят мне в голову.
Ее недоверчивый взгляд заставил его улыбнуться.
— У тебя семнадцать пуговиц на черном платье и четырнадцать на коричневом, в воображении я расстегивал их тысячи раз.
Ее это шокировало.
— Ты считал их?
— Считал. — Его улыбка стала шире. — В ту ночь, когда мы поссорились в комнате, где я лежал, помнишь? Когда ты приказала мне убираться вон из дома? Скажи, если я не прав, но я не думаю, что ты хотела тогда завлечь меня. Но в ту минуту я страстно желал тебя.
Она отпрянула от него.
— Даже тогда? Когда я была вне себя от злости?
— Ты прекрасна даже в злости, — ответил он. — Ты прекрасна, когда спокойна. И того, кто порицал тебя за это, следовало бы отхлестать кнутом! Временами, когда ты ходишь, не думая о том, как ты это делаешь, и лиф платья туго обтягивает твою грудь, я так хочу тебя, что, кажется, заболеваю. Или когда ты наклоняешься.
Он увидел, как она покраснела. Отодвинувшись, Зак гладил ее волосы, щеки, залитые слезами.
— Не в нашей власти изменить то, какими создал нас Бог, — шептал он ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41