Но как это осуществить? Кто совершит обряд?
Решить эту проблему было несложно. Эдди приставил ко мне двух служанок, и я послала одну из них за братом Абрахамом из церкви Святого Венета и примыкающей к ней церкви Святого Панкраца. Мы немного покумекали, и все сладилось. Брат Абрахам соединил нас узами брака по христианскому и по более древнему обряду в самом чтимом, самом святом месте города. Затем мы вернулись в Бэйнард Касл, и тогда я извлекла тампон из губки, пропитанной маслом и уксусом.
— Так эти мальчики, близнецы, которые играют в дальней комнате дома, пока мы тут беседуем, они…
— Да, Ма-Ло. Они родились в Египте, когда мы возвращались домой. Али еще расскажет об этом.
— Значит, когда король Эдуард умрет, один из них станет королем Ингерлонда?
— Такой судьбы я бы никому не пожелала. Быть может, спустя века, если эти варвары, обитающие на краю света, несколько цивилизуются, кто-нибудь из моих потомков и согласится на это. Но мне надо поскорее закончить свой рассказ, детям уже пора домой.
Я поехала на север вместе с армией Эдди. Мы ждали битвы со дня на день, Эдди боялся за меня, и только это выдавало, что он не вполне уверен в исходе сражения. Он оставил меня в замке Понтефракт, и там я нашла себе союзника в лице мальчика лет восьми или девяти. О нем я хотела вам рассказать: он и Элизабет Вудвил вот орудия моей мести. Благодаря этим двоим я обеспечу воцарение Тюдоров в Ингерлонде.
У Эдди двое младших братьев. Он боялся надолго расставаться с ними, поскольку многие вельможи во время войны переходили с одной стороны на другую, и казалось вполне вероятным, что, если оставить мальчиков в Лондоне, при известии о победе королевы, даже при ложном слухе о поражении Эдди кто-нибудь мог расправиться с ними, чтобы заслужить ее благодаря
ность. В итоге мальчики пребывали вместе со мной в Понтефракте. Старшему, Джорджу, исполнилось двенадцать лет, это был легкомысленный, веселый парнишка, его ничего не стоило сбить с толку. Нет надобности о нем говорить. Я использовала другого, и он когда-нибудь отомстит за смерть Оуэна.
Этот мальчик — калека, он изувечен не только телесно, но и душевно. Одна нога у него длиннее другой, на спине растет горб. Мне кажется, что он почти все время страдает от боли. Подобные испытания уродуют душу. Правда, он довольно силен для своего возраста.
Накануне битвы я повстречалась с обоими мальчиками в саду. Мы провели там вместе короткие солнечные часы.
Джордж был занят своим делом, он подбрасывал мячик и ловил его в специальную чашу, игра полностью поглощала его. Младший брат сидел на скамье, и я устроилась рядом с ним. У него на поясе висел какой-то мешок, этот мешок двигался, извивался, словно внутри было что-то живое, отчаянно пытающееся выбраться.
— Что это у тебя там? — поинтересовалась я.
— Крольчонок, — ответил он. — Мой пес поймал его нынче утром. Они такие глупые, пока маленькие, — он решил, что собака хочет с ним поиграть, и даже не пытался убежать.
Должно быть, оцепенел от страха, подумала я, но вслух свои мысли высказывать не стала.
— Что ты собираешься делать с ним?
— Оторву ему ноги. А может, начну с ушей.
— Прямо живому?
— Почему бы и нет?
Я пожала плечами. Он принял это за вызов и тут же исполнил свою угрозу: зажал в каждом кулаке по уху и рванул их в разные стороны. Кролик истошно завизжал. Этот мальчик и впрямь чрезвычайно силен. Одно ухо наконец поддалось. Крольчонок чуть было не вырвался, но мальчик ухватил его за задние лапы и оторвал их. Кажется, его несколько заинтересовали половые органы зверька. Наконец он разделал кролика на несколько частей. Куски окровавленного мяса еще подрагивали, словно их не вполне покинула жизнь.
— Вот что палач делает с приговоренными за государственную измену, — промолвил он.
— Ты. отводишь глаза, Ма-Ло? Мой рассказ огорчил тебя? Не забывай, я служу не только Парвати, но и Кали.
И под моим растерянным взглядом красавица пальцами оттянула вниз уголки глаз, раздвинула губы в омерзительной гримасе, высунула язык, постаравшись, чтобы он выглядел совершенно плоским, и яростно задвигала им из стороны в сторону. Я содрогнулся, а она расхохоталась и вновь стала прежней Умой.
— Итак, — заговорила я вновь, когда мальчик отшвырнул в сторону кровавые ошметки, —
твой брат теперь король. А ты хочешь стать королем?
Он во все глаза уставился на меня, вертя на тонком пальце кольцо:
— Конечно. Я стану королем, когда Эдди умрет.
— А если Джордж еще будет жив?
— Очень сомневаюсь.
— Ты станешь королем даже в том случае, если у Эдди родятся сыновья от какой-нибудь леди, на которой он женится?
Он только плечами пожал.
— Я буду королем, — повторил он.
Туча закрыла солнце, и стало прохладно. Я поднялась со скамьи.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— Ричард, — ответил он.
Я почувствовала в нем властную силу, а ведь он еще совсем мальчик. Я посмотрела еще раз на останки кролика.
— Это знамение, — произнесла я, ласково ероша волосы Ричарда и думая о том, что, когда это чудовище опротивеет англичанам, они посадят на трон внука Оуэна.
— Прекрати! — приказал он мне и повторил в третий раз: — Да, я буду королем.
Глава пятидесятая
«Дорогой брат,
в силу не зависящих от нас обстоятельств мы были вынуждены вновь отправиться на север Ингерлонда, в небольшое местечко Тоутон, где мы стали свидетелями…»
— Погоди минутку, почему он так пишет? Какие еще «не зависящие от нас обстоятельства»? Что это значит?
— Он просто не хотел признаваться, что гоняется по всему Ингерлонду за своими драгоценными арбалетами.
— Почему?
— Почему? Мы уже прежде говорили об этом. Император советуется по всем духовным вопросам с буддийским монахом и потому не одобряет увлечения Харихары оружием и охотой. Он полагает, что родичи во всем должны следовать его примеру…
«…где мы стали свидетелями всех ужасов битвы между двумя большими армиями. Я намерен как можно подробнее описать это страшное событие, чтобы мы могли извлечь из него нужные нам сведения. В армии королевы насчитывалось примерно пятьдесят тысяч человек, их возглавлял герцог Суффолк, кроме того, многие вельможи и лорды вели собственные отряды. Солдат набирали повсюду, с северной оконечности Ингерлонда до южной. Войско короля Эдуарда было несколько меньше, около сорока тысяч человек. Оба войска вместе представляли собой примерно пятидесятую часть населения страны. У обеих сторон имелась кавалерия, в том числе тяжеловооруженная, и лучники. У короля Эдуарда был также небольшой отряд арбалетчиков, причем некоторые воины располагали поистине замечательными образцами этого вида оружия. Были у обеих сторон тяжелые пушки и ручные маленькие пушки, называемые „озорницами“.
Армия королевы стояла в Йорке, крупнейшем городе на севере страны. Там пребывала королева Маргарита со своим отвратительным сынком и супругом. Король Эдуард приближался к Йорку по Лондонской дороге. Примерно в двадцати четырех милях от Йорка Лондонская дорога пересекает небольшую, но имеющую стратегическое значение реку Эйр возле селения Феррибридж. Мост был разрушен большим отрядом во главе с лордом Клифордом, отец Эдуарда убил отца этого лорда, а сам Клифорд убил брата Эдуарда после битвы при Вейкфилде.
Йоркисты попытались построить понтонный мост, но подверглись нападению со стороны королевы. В жестокой битве Эдуард проявил несомненные таланты полководца. Не следует забывать, что ему всего восемнадцать лет, в этом возрасте и Александр одержал свою первую победу. Эдуард послал подкрепления в бой за мост — менее решительный военачальник не отважился бы упорствовать — и одно крыло войска направил к западу, к местечку Каслфорд, где можно было пересечь реку. Клифорд, устрашившись этой угрозы, отступил в болота. Там завязалась жестокая битва. Изнемогая от усталости, Клифорд отстегнул нижнюю часть шлема, чтобы немного передохнуть, и тут же был поражен стрелой. Он умер в тяжких муках, чему король Эдуард весьма радовался.
Все это произошло в двадцать восьмой день марта, в сильный мороз и ужасную вьюгу.
Авангард королевы повернул обратно и соединился с основными силами, достигшими к тому времени Тэдкастера, примерно в десяти милях к юго-западу от Йорка. Возле деревни Тэдкастер дорога, соединяющая Тэдкастер и Феррибридж, начинает петлять среди холмов, местность начинает опускаться, переходя в подковообразную долину шириной в несколько сотен шагов, а западную часть долины замыкает извилистая речушка Кок Бек («бек» означает «узкая речка»). Берега этой реки поросли лесом, местами довольно густым. Южная часть леса приходится на излучину реки и именуется Касл-Хилл-Вуд, а северная часть, там, где долина сужается и края ее становятся почти отвесными, известна как Реншо-Вуд.
Эти леса сыграли немалую роль в картине сражения. Сомерсет спрятал несколько тысяч человек в Касл-Хилл-Вуде, и они, выйдя из засады, в критический момент атаковали левый фланг йоркистов, ударили им в тыл, едва не решив исход битвы в пользу королевы. При этом лес Реншо и ущелье, где он растет, прикрывали левый фланг и тыл Сомерсета, но затем они превратились в смертельную ловушку для многих тысяч человек.
Не думай, дорогой брат, что ландшафту, который я пытаюсь описать, свойственна хоть малая толика величия. Горы здесь низкие, они возвышаются не более чем на сотню футов над долиной, и вплоть до Реншо-Вуд довольно пологие. Склоны их покрыты дерном, и там пасутся овцы, нигде не обнажена скальная порода. Деревья тоже приземистые, самые старые не достигают и сорока футов в высоту, а обычно их высота не превышает пятнадцати футов, зато по краям леса окружены зарослями колючек.
Эдуард мог вступить в битву в тот же день, ближе к вечеру, но пять тысяч человек из его войска под командованием заболевшего герцога Норфолка отстали на дневной переход, и он решил дождаться утра.
На следующий день был праздник, христиане именуют его Вербным воскресеньем в память того дня, когда Иисус торжественно въехал в Иерусалим за пять дней до своей казни. В нынешнем году этот праздник пришелся на двадцать девятое марта. Мне говорили, что обычно в это время года, через неделю после равноденствия, можно уже надеяться на относительно теплую погоду, в полях появляются маленькие желтые цветочки, деревья начинают покрываться зеленью, но я не видел никаких примет весны, и хотя трава в долине была зеленой и сочной, царил жестокий мороз и большую часть дня с юго-востока дул свирепый ветер, принесший нам снежную бурю.
Армии стояли на расстоянии выстрела из лука, то есть примерно в двухстах пятидесяти шагах друг от друга. Едва пробился дневной свет, лорд Фальконбридж, командовавший левым флангом короля, несмотря на снег и плохую видимость приказал своим лучникам выступить вперед и выпустить по стреле. Я уже рассказывал вам о мощи этого грозного оружия. На большом расстоянии шлемы с крепким забралом и нагрудные панцири могут отразить эти стрелы, однако ни кольчуга, ни шлем без забрала не защитят от них, а на близком расстоянии они пробивают стальную броню. В данном случае один лишь выстрел пяти тысяч лучников причинил заметный ущерб лучникам королевы, и те принялись стрелять в ответ вразброд и без команды, пока их колчаны почти не опустели.
Однако снег мешал им разглядеть, что их стрелы примерно на сорок ярдов не долетают до цели. Затем лорд Фальконбридж приказал своим лучникам переместиться вперед, и с еще более близкого расстояния они обстреляли армию королевы, причем пополнили запасы стрел за счет тех стрел, что были выпущены противником и остались лежать на траве. Лорд Нортумберленд, командовавший этим флангом в войске королевы, послал тяжеловооруженных бойцов в атаку, не желая, чтобы они продолжали бессмысленно погибать под градом стрел. Лучники Фальконбриджа укрылись за рядами своих тяжеловооруженных воинов, и завязалась рукопашная битва.
Хотя первоначально успех был на стороне Фальконбриджа, постепенно войска королевы благодаря преимуществу в численности стали брать верх. Долгое время исход битвы был не определен, сражение отличалось исключительной жестокостью. Обе стороны клялись истребить всех вельмож и дворян, которые попадутся им в руки, — таков здесь обычай, но Эдуард приказал не щадить и простолюдинов, сдавшихся в плен или изнемогших от ран. Он объявил, что гражданские войны слишком затянулись и нужно положить им конец одним ударом.
Люди сражались, пока не падали замертво или изнуренные ранами. Бой распался на множество поединков, воины бились один против одного, или двое против одного, или двое против двоих, при этом они все время перемещались и вступали в новую схватку, отчего возникало впечатление, будто в передних рядах большая масса воинов сражается против такой же массы противника, однако на самом деле это все были отдельные поединки. Тем самым преимущество оказывалось на стороне той армии, которая могла выставить на поле боя больше крепких и хорошо вооруженных мужчин, обладающих воинскими навыками и притом уверенных не только в победе, но и в поживе. Гражданские войны продолжались в этой стране уже несколько лет, им предшествовало сто лет походов против французов, так что в обеих армиях имелось значительное ядро профессиональных, хорошо обученных воинов, подобравших себе в результате множества победоносных стычек оружие по руке и надежную броню.
Эти воины были закованы в доспехи с ног до головы, от круглых шлемов с забралом до обуви, покрытой металлическими пластинами. Они, как правило, обходились без щитов, поскольку щит неудобен в обращении, оставляет открытой одну сторону тела и занимает левую руку, а эту руку можно использовать, чтобы обеими руками управляться с мечом длиной в пять футов и шириной в фут, или с двойным топором, или с шипастой булавой, или со странным оружием, состоящим из цепи и ядра, или с пикой, имеющей лезвие, острие и крюк.
Часть воинов восседали на боевых конях, но лошади быстро уставали, передвигаясь по неровной местности под тяжким весом брони, к тому же по ним били стрелами лучники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53