— К семи. Поля, не забудь, из подъезда ты выходишь в своем классическом виде. Переодеваешься по дороге. На скромность Балкова я рассчитываю. И не покидай своей крепости раньше, я на сегодня отзываю Воробьева.— Само собой, милый.— Прелесть девочка, взять бы отгул.— Мы еще свое наверстаем, Вик.— Ловлю на слове. Пока.Сколько нервов нужно, чтобы выпроводить мужчину из дома? То не загонишь, то не выгонишь, нестабильные существа. Я собиралась, словно за мной гнались. И тут пробудилась трубка связи с охранником.— Полина, — раздался измученный голос Крайнева, — мне необходимо с тобой поговорить.— Мне тоже, Валера. Не поднимайся, я уже бегу.От чего его избавляли-то? От инициативности и методов работы «а ля американский боевик»? Как мне подходил этот парень. Два сапога могли стать парой. Измайловская контора — поезд, движущийся по рельсам уголовного кодекса. А мы с Крайневым бывшие журналистка и милиционер. И нам больно оттого, что бывшие. «Не ставь на него, проиграешь», — предупреждал Вик. Нет, полковник, рулетка судьбы подсказок не приемлет, ставит играющий. У нас с Крайневым осталось одно дело на двоих. Годы миновали, но дела совести срока давности не имеют. Прости, Вик. Не люби я тебя, мне было бы проще признать, что деньги не без криминала делаются и что все, кто ими пользуется, вынуждены жить по их законам, изображая избранность. Да не избранность это, а экономическая необходимость. Какой любви пойдет на пользу, Вик, выгребание подноготной? Хуже бы ты ко мне относился, не зная, что я могу поступить так, как когда-то с Крайневым? И как ты будешь относиться к себе, расправившись с соперником под сурдинку борьбы с преступлением? А у нас с этим соперником сын. Вот будут у тебя свои дети, проникнешься, каково менять ребенка на порядочность. Впрочем, лучше не надо. Нечего разрыхляться, Полина. Решила — действуй. И я сиганула в машину Крайнева.— Поехали, Поля?— Да, на базар, на вокзал, все равно куда.— Мне вчера погано было. Накатило прошлое и чуть не утопило. Я телик дома расколошматил.— Как?— Молотком. Жена сериал смотрела. Я их ненавижу. То, что там творят подростки и люди постарше, выдавая за ошибки юности, нас в детском саду отучали делать. Меня от их шуточек воротит, а она балдеет.Э, нет, Крайнев, негоже на жен жаловаться. Слишком уж ты сейчас легкая добыча для любой разлучницы, согласившейся смотреть с тобой одну телевизионную программу.— Валер, люди перед ящиком о чем только не думают. От «вон что выделывают, а про них кино снимают без осуждения» до «я бы так никогда не поступил». Потом, если бы всех в детском саду научили уму-разуму, подлецов бы меньше развелось. Может, сериальщики правдивее нас? Этакие акыны — что видят вокруг, то и поют.— Может. Я не о них. Поля, встреться мы тогда с тобой в парке, изменилось бы что-нибудь?— Вероятно, догнивали бы в могилах. Ты почти наверняка. Краски потускнели, Валера? А ведь тебя тогда не в угол загоняли, с края спихивали. Это Самойлов, да?Кисти, лежащие на руле, крупно дрогнули.— Ты и про него в курсе?— Балков брякнул, что он тебе житья не давал. Хотя мой компьютер хранит еще кое-что. Например, материалы, раздаваемые пару лет назад вашим пресс-центром журналистам. Господин Самойлов так цветисто божился вычистить ряды своих сотрудников до блеска, что невольно закрадывались сомнения в его честности. Но ведь начал он, помнится, не с тебя?— С друга. Тот не сломался. Выбросили из электрички, потравив вдосталь.— Валера, объясни мне, почему Самойлову поверили? Ведь тебя ребята уважали, начальство поощряло. И вдруг оказалось, что ты идиот, который не в состоянии убрать героин из-под подушки.— Ты не журналистка, ты хирург. Сразу оперируешь. Полина, тут ведь совпали две пакости. Я настоял на том, что крупная партия товара должна быть в определенном месте. А ее там не оказалось. Пока мы тосковали в засаде, ампулы — тысяча штук — уплыли в неведомом направлении. Так что и легальный повод был.— Что люди друг с другом делают. Кстати, о молодежных сериалах. Мы когда-то выбрали одно. Теперь подросли, помыкались по жизни. Кто нам мешает выбрать другое?— Будут мешать, Поля. Я справлялся о тебе у Игоря. Он сказал, что ты человек настоящий, только взбалмошная очень.— Мне не у кого наводить о тебе справки. Балков считает приличным парнем, и ладно. Но ты прав. Если мы подросли, то кидаться очертя голову позволить себе не можем. Предлагаю подумать недельку, прикинуть свои перспективы. Нам надо выяснить, почему с нами так поступили и кто. Это моя позиция. Ты со своей повремени.— Договорились. Ты меня будто под завалом разыскала, Поля.— Ты мужчина, Валера. Тебе тяжелее придется. У меня к тебе еще два вопроса, разнокалиберных. Первый: тебе эти рыла не попадались?— Фотороботы?— Меня умыкнули в воскресенье и поколотили. Муж настаивал, чтобы я не обращалась в милицию.— А ты к Сереге Балкову, да?Сам-то ты со мной не откровенничаешь, Крайнев.— Нет, но в редакции, где я рекламу как горе мыкаю, убили женщину. И нам раздали эти картинки. На них — мои похитители.— Так вот почему я тебя охраняю. Серьезно ты попалась, Полина. Этих сукиных детей я не встречал. Но запомнил. Буду посматривать по сторонам.— Спасибо. Второй вопрос…Я подробно описала ему состояние мужа в аэропорту, не называя имен.— Твой бывший, — мгновенно определил Крайнев. — Замечал за ним с ранья подобное. Наши треплются, мол, зажрался и чудит. Но я тебе по-другому оттрактую. Это какие-то опиаты, Поля. Нестандартного способа приема, согласен, но опиаты.— Не кокаин?— Нет. Кокаинисты агрессивны, а он, скорее, вяловат.— Значит, довели деньжищи до потребности расслабиться?— Похоже.— Но почему утром, Валера?— Наркотик, бывает, сам диктует человеку условия, Поля. А твой пока не наркоман, балуется. Но это опасно.— Конечно. Как мыслишь, спец, он потребитель, торговец или сочетающий?— Потребитель, ручаюсь. Не тебе в утешение. Он элементарно опоздал, Полина. Его на выстрел не подпустят к наркобизнесу. Там все уже схвачено. Чтобы протиснуться, нужна война.— Спасибо.— Отлегло?— Спасибо, Валера. Я его славным парнем помню.— Хочешь домой?— Хочу, не хочу, пора.Дорога бросалась под колеса, текли мимо окон городские кварталы, мы с Валерием Крайневым молчали. У меня внутри было тепло. Все могло оказаться не в счет, кроме его сочувственного «отлегло». И когда он вместо «до свидания» сказал: «Я тебе друг», я не стала медлить:— Взаимно.Слышал бы меня Измайлов.
Измайловскому плану я следовала с тщательностью нашкодившей феи. Балков, никогда не упускающий случая замолвить за меня словечко придирчивому полковнику, сделал это своеобразно:— Виктор Николаевич, Полина сегодня смирная, будто подменили.— Лучше поздно, чем никогда.Ну, Вик, мог бы похвалить, не развалился бы. Мы втроем прогулочным шагом двинулись к отдаленной скамейке. Я даже не решилась попроситься поближе к слиянию волн и света, к трехпалубной плавучей хоромине, к толпе разминающихся иностранцев. Там было празднично и праздно, а мы устроились в темноте и скованности.— Доставайте бутылку, мужики, — потребовала я соответствия стилю. — Самое то местечко, почти подворотня.— О, трепыхаться начала, — хмыкнул Вик.— Разряжается, — заступился за меня Сергей.— Так-с, начнем пялиться на дам, — посоветовал нам вид досуга полковник.— Проститутки сплошные, — определил Сергей.— Я предложил пялиться, это бесплатно.— А мне чем заняться? — потребовала к себе внимания я.— Пялься на мужчин, — мученически вздохнул Вик. — За тем и привезли. Оторвись в кои-то веки— Который час?— Полина, ты неисправима. Без четверти девять Не боись, тебе же только подойти к нему. Ты не продешевила? Почему вымогала десять тысяч долларов, а не сто?— Объясняю с кротостью, которая тает по-апрельски. Я вымогала то, что дороже баксов.— Товарищ полковник, почему он нам дважды соврал?— Представления не имею, Сергей. Скорее всего, он даже предположить не в силах, кто его потревожил. А вдруг да намерен прокатить крошку к себе, как Полину? В двадцать два прискачет, порыщет с нами и назад, пытать шантажистку каленым железом.— Чушь, — содрогнувшись, принялась сопротивляться выдумкам Вика я. — Она даже теоретически не сунется к нему без группы поддержки.— Полина, но ты-то изобразила дуру, которая сунется. Группа поддержки… Ты, детка, сама того не подозревая, схватила его по-женски за правильное место. С точки зрения мужчины, использующего тебя как приманку, ты несла дичь. Но с точки зрения дилетантки, размечтавшейся поживиться, возможно, надеющейся на свою неотразимость, выдала то, что нужно. Такая способна лишь велеть подружке позвонить в милицию, если не вернется, например, в половине одиннадцатого. И то ради пущего накала страстей, а не безопасности. Милиция же с десяти в обществе законопослушного Валентина Петровича ищет шантажистку. И почему подружке было сказано, что свидание в девять, никто не знает. Девицу так легко якобы изнасиловать и убить в окрестностях порта. Не добраться ей сюда.— Ты все-таки склонен подозревать его в худшем?— Я моделирую худшее. Он ввязался в игру, он лгал. Ему же невдомек, что это ты развлекаешься.— Вик, мне не пора еще навестить причал?— Пятнадцать минут десятого. Балков, работайте тут с Воробьевым, как обговаривали. Позвонишь, когда освободишься. Полина, детка, вставай. Поехали домой. По дороге купим вина, ты заслужила.— Товарищ полковник, — ошалело прошептал Сергей.— Измайлов, ты что? — эхом вторила я.— Послал Бог помощничков. Чем вы следите за обстановкой? Парень с кинокамерой уже стал запечатлевать причалы.— Может, с телестудии? Может, иностранец с теплохода?— И в кустах хоронится? Ах, Валентин Петрович, ах, бестия. Обставил он тебя, Поля. Решил поискать знакомых или дрыгающихся в ожидании незнакомых на пленке. Молодец. Девица, если надо, еще позвонит, еще позовет.— Вик, — осенило меня, — проскачу-ка я вполоборота, прикрывшись космами. Так хочется быть снятой.— Чего тебе захотелось, милая? Какой быть?— Ну, полковник…Измайлов задумался. Закурил. Сухо бросил:— Нет.Потом повернулся к Балкову:— И рта не открывай. Идея отменная, сулит кое-что интересное, но Полиной я рисковать не буду.— Я сама собой рискну.Хватка у полковника, как у медведя. И вскрикнуть нельзя, чтобы не привлекать оператора. Я закусила губу, будто удила.— Мне, детка, неприятно делать тебе больно, — склонился к моему лицу нежнейший альтруист Измайлов. — Но ты оформлена под женщину из редакции. Последствия непредсказуемы, пока мы не выясним о ней хоть что-нибудь. Одно дело, мы бы тебя подстраховали, словно специально за час до встречи начали обследовать порт и проверять документы. Другое — бесконтрольный просмотр кассеты.— Это верно, — переметнулся на сторону старшего по званию Балков, видимо, чтобы тот не успел меня раздавить.— Пусти, иначе я задохнусь.— Обещаешь не дурить?— Обещаю.Измайлов обнял меня за плечи и повлек прочь. Из репродукторов грянула музыка, теплоход отчаливал, я глотала слезы.Когда-то, у меня еще Севы не было, приятель мужа из бизнесменов устроил презентацию своей фирмы на теплоходе. Тоже погибал распятый между августом и октябрем сентябрь, тоже теплый и какой-то робкий. Таких навороченных, ухоженных, благовоспитанных дам мне ни до, ни после того раута не доводилось наблюдать.— Твои друзья в Гарварде себе жен подбирают? — теребила я мужа.Он отшучивался:— Подбирают там, где валяются.В конце концов меня его юмор утомил. Мы до рассвета тянули шампанское, танцевали, танцевали, тянули шампанское… Я стала валиться с ног. Муж отвел меня в каюту, но не успели мы раздеться, с палубы донесся отчаянный визг. Он пытался меня удержать, я вырвалась и остолбенела. Перепившиеся господа швыряли неперсидских княжон за борт прямо в вечерних нарядах и туфлях. Девчонки, барахтаясь, удерживались на воде, а потом неуклюже пускались за теплоходом вплавь. Команда в хохоте не уступала гостям. Муж, конечно, послабее Измайлова, но тоже изрядно намял мне бока, когда волок обратно.— Эт-то что такое? — заорала я.— Часть программы, — спокойно ответил он, будто люди мороженое ели.— И как тебе удалось преодолеть искушение и не искупать меня в холодной воде?— Поленька, ты бредишь? Кто же женам такие ванны устраивает? Они, законные, уже выполнили свой супружеский долг и почивают.Только тут я прозрела.— Эти… Которыми кидаются…— Проститутки, детка. Трудятся.— Но они же утонут.— Нет. Во-первых, баксы — стимул к выживанию. Во-вторых, скоро спустят лодку, соберут, отпоят коньяком и приступят к заключительному акту. Поля, ты наивная до предела. До беспредела. Хотя… Для тебя шлюхи тоже женщины и люди. Начиталась про Соню Мармеладову.— А не страдай я бессонницей, выполни свой супружеский долг и отрубись, ты бы принял участие в мероприятии?— Нет, милая, — сказал он с сожалением. — Ты ведь, разбуди тебя шум, еще не умеешь поворачиваться к стенке, закрываться подушкой… Ты бы, наверное, к капитану побежала с воплем: «Погром на корабле»!— Других уже натаскали в этой науке?— Кроме тебя, женщины выскакивали на палубу?— Да, университеты мне предстоят многотрудные. Боюсь, не потяну.— Ладно, я обхожусь без проституток. Устроит?Устроит, устроит, устроит… Что я тогда ему ответила? Кажется, да. А поутру мы завтракали в прежней компании, и девочки даже носами не шмыгали. И сыпали поговорками на английском.— Смотри-ка, Поль, твоего охранника дорожники все еще мурыжат. Есть, есть между нами взаимодействие, — по-мальчишески хихикнул Вик.— Вот-вот. А потом я должна верить в непорочного автоинспектора. А потом ты меня посылаешь сдавать экзамены на права вместе с группой.— Для пользы же общего дела, — возмутился Измайлов моей черствостью.— Что, экзамены в коллективе?— И они тоже. Поля, женщина за рулем есть обезьяна с гранатой, это аксиома. Ты за рулем…— Молчать, Измайлов.Он ненадолго замолчал и привязался по мелочи:— Ты почему мне не дала консервы выбрать? Я есть хочу.— Проглот. Я тебе утку пожарила.— Не смеши. Ты лежала пластом и упрашивала себя не волноваться перед налетом на порт.— Я отрекламировала потолочное перекрытие, постирала твои рубашки и пожарила утку, — уперлась я в свои добродетели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30