"Шпиён!" - кричат. Чего здесь болтаюсь, высматриваю, выспрашиваю? А потом спустили шомполами шкуру со спины и прогнали. Если бы попал к ним в лапы позже, когда партизаны появились, живьем бы не выпустили... Точно знаю!
Дед ненадолго умолк, зажмурил глаза. Может, задремал, сидя?
С реки тянуло сырым холодом. Небо начало сереть, а где-то несмело обозвался первый жаворонок...
Кряхтя и поминая всех святых, дед начал подыматься на ноги, растирать коленки.
- Вы залезайте в будку и поспите пару часиков... А я все равно уже не усну. В обед прикорну немного...
Дед, прихрамывая, идет к изгороди, осматривает жердяные ворота, некоторые столбики-колы пробует расшатать... Крепко все стоит, прочно!
Мы залезаем в шалаш, укладываемся, прижавшись друг к другу, на сухой, душистый аир. Накрываемся одеялами, умолкаем...
Благодать!..
А сон не идет. Перед глазами, как живой, Микола - сын деда Стахея... Стоит и улыбается - красивый, загорелый, белозубый... Николай Стахеевич Суровец... Дед - Стахей Суровец и сын - Николай Суровец. Стахей Суровец пастух колхоза "Вперед". Николай Суровец - летчик-истребитель... "Чайка" лучший советский истребитель перед войной.
Где я об этом читал?
У того летчика, что на химкомбинате нашли вместе с самолетом, тоже была "Чайка". Это мне в музее сказали... Кто сказал? Иосиф Владимирович сказал, заведующий отделом истории советского периода... Две "Чайки", две загадки...
Два летчика-сокола... Две чайки... Над Неманом чайки...
Глава четвертая
ПЕТЯ ГОРОХОВ ГНЕВАЕТСЯ
Еще издали увидели: около моей хаты сидит Петя Горохов. Сидит, видимо, давно - нагреб ногой кучу песка.
- Я - сюда! - Гриша показал на хату деда Стахея, вынул из кармана ключ и поднес к моему носу, а потом к Витиному. - Вот так, браточки... Больше надоедать вам не буду. А завтра пойду на работу в колхоз, ты скажи, Лаврушка, своему батьке - пусть подыщет чего-нибудь... Надо хоть немного заработать до сентября, чтоб не сидеть у деда на шее.
Повернули за ним во двор деда. Резко запахло смолой, хвоей. Все бревна были окоренные, желтели боками. Мы подобрали по несколько кусков толстой сосновой коры: вырезать лодки.
- Эй, вы куда опять? - бежал к нам Горохов.
Гриша прошел к сарайчику, выпустил кур...
Потом отпер сени. Вошли за ним внутрь... Прохудилась у деда крыша, на глиняном полу кое-где раскисшие лужи. И что за человек Стахей! Давно уже надо было ремонтировать хату, а он никому ни слова...
Пока мы оглядывались по сторонам, Гриша побывал в кладовой, вынес курам ковшик пшеницы.
Зашли в хату. Здесь пол из досок, но видно, что настланы они давным-давно и прямо на землю. Доски широкие, они прогнулись желобами, обгнили по краям. Личинки каких-то жуков выгрызли, выгравировали на них узоры.
Пахнет пылью. Где-то за трубой звенит, попав в паутину, муха.
- Н-да-а... - задумчиво тянет Гриша, оглядывая помещение. - Придется засучить рукава...
- Мы поможем тебе!
Я бросил под шесток свой ставший тощим мешок, поставил в кочережник удочку. Витя положил свое одеяло-скатку на лаву - широкую и толстую, вытесанную из целого бревна скамью. Поснимал с себя все - остался в майке и трусиках.
- А-а, так вы от меня прятаться?! - вырос на пороге Петя Горохов. - Я поставлю вопрос о вашем поведении на совете отряда! - гневно закричал он. Вы откололись от коллектива!
- Ты сначала о себе поставь... Удрал в пионерский лагерь, а нас обвиняешь. - Чаратун взял с лавы ведро и вышел из хаты.
- А я разве виноват? - крикнул вслед ему Горохов. - Отец купил путевку! Деньги уплатил! А я, может, и не хотел...
- Говори, зачем пришел, некогда с тобой тары-бары разводить, - тон у Хмурца тоже был непримиримый.
- Если хотите знать, я даже срока не добыл. Раньше приехал! - не слушая его, твердил свое Горохов.
- Скажи на милость! Совесть замучила... Геройский поступок совершил! Хмурец поставил посреди комнаты тазик, отыскал тряпки, старую метлу.
- Что тебе надо? - я тоже начал раздеваться.
И тогда Горохов сказал. Надо идти, оказывается, полоть пришкольный участок. Девятиклассники создали производственную бригаду и работают в колхозе, проходят практику. А шестиклассникам - пришкольный участок.
- Приходите! А то Вадим Никанорович пригрозил всем двойки поставить! Запустили огород...
Ушел Горохов.
Не пользуется авторитетом и уважением наш вожак. Видимо, одних пятерок для этого недостаточно. Когда голосовали за Горохова, пионервожатая немного "нажала" на класс, и руки подняли даже самые упрямые. Уж очень ей хотелось, чтобы во главе нашего отряда стоял круглый отличник, "живой пример в учебе". А сама даже не погрелась в школе, вышла замуж и уехала из деревни.
Гриша принес ведро воды, вылил в тазик и снова пошел. Мы с Витей обмели паутину по углам и начали протирать стекла, драить с песком стол, лавы. Намочили и доски пола - пусть отмокают...
...Дома моих никого не было. Из печки ничего доставать не хотелось, я съел хлеба с молоком и хотел уже идти к Хмурцу, но появился Гриша.
- У вас есть хлеб? А то нажарил целую сковороду яиц, а есть не с чем.
Я дал ему полбуханки.
- О, спасибо... Идите помогать, я и на вашу долю жарил.
Позвали Витю. Пошли, съели...
- А теперь на участок, - объявил Гриша. - Будем экономить время. А завтра вы уж без меня, пожалуйста...
Закрыли дверь на замок. Только вышли, а по улице отец Чаратуна идет, с топором. Стрельнул взглядом, как из двустволки, молча прошел мимо.
Это он так поздно на работу собрался? А может, уже обедать приходил?
На лице Гриши - красные пятна. Не легко дается ему самостоятельность!
Чтобы попасть на пришкольный участок, надо пройти немного по улице, от которой начинается дорога на химкомбинат, в город. В конце этой улицы, слева - школа.
На участке школьников совсем мало - всего несколько девочек. Петя Горохов расхаживает около них с мотыгой, указывает на что-то пальцем. Может, плохо пропололи?
Чтобы нас пронять до самых печенок, Петя вбил напротив грядок, выделенных нам, колочки, написал химическим карандашом наши фамилии.
- Сказал ботаник, чтоб и между грядок, в борозде, пололи. "Заповедников" оставлять не нужно, - подошел к нам Горохов.
"Заповедников..." Повторяет, как попка, чужие слова. А в этих бороздах в три раза больше сорняков, чем на грядках.
- Ых-хы-хы!.. - громко вздыхает Хмурец, смотрит на свои ладони. Они черные, в смоле. Мозоли, конечно, тоже не зажили.
- Если хочешь - выбирай зелье, а мы с Гришей будем на смену подсекать? - предложил я.
- Не надо мне облегчения. У вас у самих руки не лучше...
- Рукавицы надо было захватить... - вздохнул и Гриша.
Петя Горохов хихикнул, ничего не сказал, пошел к своей грядке. Замахал мотыгой...
Плохо - река далеко. А так бы нырнул, поплавал, смыл пот - и опять за работу.
А солнце жжет, радуется, что разошлись облака. Губы слипаются, пот ест глаза...
Надо было захватить не только рукавицы, но и воду. Если бы хоть глоток воды - не пить даже, во рту сполоснуть, губы смочить...
- Вон девчонки пьют... Попросим, а?
Хмурец с трудом сплевывает.
- Не будем кланяться... Это не их вода, а Горохова. Притащил целый бидончик, прикладывается каждую минуту...
- А почему бы и не попить? Эй, председатель, неси сюда! - крикнул Гриша и добавил вкрадчивым голоском: - Не надо, товарищ Хмурец, отрываться от коллектива.
Я прыснул: голос ну точь-в-точь, как у Горохова!
Петя принес бидончик. Казалось, он изнемогал под его тяжестью, весь исходил потом. Рыхлый, ничуть не загоревший толстячок, майка чуть не лопается на нем.
- Может, половину до вечера прополете? - спросил он и подал бидончик Чаратуну.
Гриша только во рту прополоскал, зато горсть воды плеснул себе в лицо. Витя пил последним, отдал бидончик не Горохову, а опять мне. Я вернул Пете бидончик, поблагодарил и сказал:
- Постараемся, товарищ командир!
Гриша и Витя взяли под козырек. Горохов покраснел и отошел от нас. Он, наверное, думал, что, если принес воду, мы полезем к нему целоваться...
Земля после вчерашнего еще мягкая, не успела подсохнуть. Хорошо, что прошел дождь! Бедные были бы наши руки...
Солнце утюжит голые спины, как горячим утюгом. Но мы не боимся обгореть, нам не впервой. А вот Горохов сначала дул себе то на одно плечо, то на другое, смачивал водою, а потом завязал рукавами за шею рубаху, прикрыл спину.
Не так устаешь от работы, как от ее однообразия. Чтобы быстрее шло время, Чаратун пересказывает "Человека-невидимку" Уэлса. Девочки все чаще останавливаются, разинув рты, прислушиваются, а Петя на них покрикивает...
К вечеру заглянул на участок Вадим Никанорович.
- Ого! Да вы молодцы!.. - похвалил он. - С вас надо брать пример.
И уже тише добавил, чтоб не подрывать авторитета председателя перед девочками, что работают они второй день, а дело продвигается туго.
Когда учитель сел на велосипед и укатил в деревню, мы поработали еще с часик, догнав до половины грядок, и пошли домой.
По улице уже лениво и важно брели коровы, заглядывали в чужие дворы и мычали: сюда или не сюда? У них, наверное, было темно в глазах, как и у нас, - целый день держали головы у земли...
Около хаты деда Стахея желтел начатый сруб - три венца. Плотники уже собирались расходиться по домам - закуривали напоследок, медлительно и важно перекидывались словами. Пошли, а один из восьмерых остался, начал подбирать в мешок щепки... Люди проходили мимо и укоризненно качали головами: нехорошо... Где это видано, чтобы без спроса идти к чужому дому собирать дрова?
Возле сруба уже кричали, как галчата, играли в прятки ребятишки. Подошли поглазеть и мы: за полдня, считай, столько сделано! Молодцы, строители...
И только мы остановились у сруба, как человек с мешком распрямился. Отец Чаратуна!
- Ну, может ваша милость соизволит домой пожаловать? - зло глянул он на сына.
Гриша даже и ухом не повел в его сторону. И тут дядька Иван неожиданно схватил его за руку, потянул к себе. Хлопец ойкнул, вырвался и побежал во двор Стахея.
Грохнула дверь сеней, звякнул засов.
- Ну, погоди, щенок!.. Я с тобой еще не так поговорю! - процедил Чаратун-старший сквозь зубы, взвалил мешок на спину, вырвал из бревна топор и пошел домой.
Нашел, наверное, отец Чаратуна по себе работу - в строительной бригаде. Неужели у плотников... как это... самая калымная специальность?
Вечером, как только пришел отец, я не дал ему даже умыться, сесть за свои бумажки, подсчеты:
- Грише работу на завтра закажи... Просил очень...
Отец молча посмотрел на мать. А та вздохнула, покачала головой: до чего дошло, а?
- Работы в колхозе хватит... Поедет конными граблями сено сгребать. А ты чем сегодня занимался?
Я рассказал.
- Надо съездить в лес за мхом. Взялись бы за это дело с Хмурцом... Деду на дом мох...
- Ой, папа, мы послезавтра съездим, нам надо грядки дополоть...
...Назавтра темп у нас был бешеный. За полдня так выложились - стоять не могли. Но с работой покончили!
Петя Горохов не поверил, обнюхал почти каждый сантиметр - придраться было не к чему.
- Вы бы девочкам помогли... - заныл он. - Это не по-пионерски - бросать товарищей.
- Не надо было, товарищ землемер, делить на участки. - Тон у Хмурца спокойный, сдержанный. - Ты каждому поровну выделил?
- Ну - поровну.
- Тогда будь здоров и не кашляй!
- А вообще могли бы и одни девчонки прополоть, без нас. Разве это мужская работа? - неумолим был и я.
- Пионер любит всякий труд... Пионер везде показывает пример, заладил, как заведенный, Петя, с жалостливой миной разглядывая свои ладони.
- Так мы же и показали пример! - разозлился Витя. - Не только свой, но и участок Чаратуна допололи. Пошли, Леня, не трать время...
С какой завистью смотрели нам вслед девчонки и председатель совета отряда! Я уже было заколебался, придержал Хмурца за локоть: "Слушай..." Но Витя решительно дернул плечом.
- Трещат целый день, как сороки, а мы за них вкалывай?
И все. И поставили на этом точку.
У нас были на вторую половину дня свои планы.
В темпе пообедали, в темпе припустили на Мелянку.
В лицо нам дохнуло душистым ароматом свежего сена. В прошлые годы у реки ставили не более двух-трех стогов. А теперь уже стояли четыре готовых да пять начатых. Что значит залужение!
Один стог уже вершится, около него много народа, лошади, трактор, стоит и "газик" председателя - бока у тента машины запали, как у старой, седластой коровы. Фома Изотович о чем-то рассказывает, рубит воздух рукой. Колхозники - кто стоит, опершись на грабли или вилы, кто сидит или лежит, подмяв под себя побольше сена. На стогу мой отец - в майке, руки скрещены на груди. Рядом с ним кто-то сидит, видна только макушка.
Находим в сене и Чаратуна, он внимательно слушает и жует вареное яйцо. Зашипел на нас, как гусак: "Тиш-шш-ш..."
- ...Ну и паши себе, пускай технику хоть вдоль, хоть поперек, и никакие тебе канавы не мешают. Один-два магистральных канала - и все. Ого дренаж! Много воды - отсасывает в каналы. Засуха - заставил шлюзы на канале, и вода назад по дренам идет. Подземное орошение...
- А почему у нас дренаж не кладут? Одни только канавы вырыли... бросил кто-то реплику.
- Все сразу - силенок у мелиораторов не хватит. По плану у нас через два года начнут.
- А может, надо было обождать? Попортили луг канавами...
Я уже вижу, кто это такой нетерпеливый, - тракторист со стогометателя. Он недавно демобилизовался из армии...
На парня сразу набросились женщины:
- Что ты мелешь? Сена вон сколько набрали! За один укос!
А Фома Изотович говорит:
- Канавы - не страшно. Теперь легко и копать и заравнивать. Прошел трактор с мелиоративным плугом - готова канава. Прошел скрепер - все чисто, гладко, засыпано. Вот мы с кустами не можем управиться... А нам показывали на совещании-семинаре такой плуг, что не только кусты, но и деревья сантиметров двадцать толщиной может запахивать. Трактор подминает их под себя, как танк, а сзади плуг режет на части, запахивает на полметра, а то и глубже... На том совещании нам и дренаж разный показывали. Мне два вида понравились. "Кротовый дренаж" делается просто. Тащит трактор за собой что-то вроде ножа, а к тому ножу на метр или больше глубиной прицеплен снаряд-болванка. Сверху почти никакого следа не остается, а под землей ход, вода по нему и сбегает в канал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19