«План реконструкции Катушевска». Петькин палец побежал по улицам, остановился: улица Порт — Артуровская. Петька внимательно стал рассматривать береговую линию города.
Потрескивали в печи затухающие угли, царапнуло за стенкой. Может, мышь, а может, бродячая кошка. Собака навострила уши, привстала, понюхала воздух и, посмотрев на замазанную дверь, снова легла.
Петька захлопнул журнал:
— Он едет в Катушевск. Чтобы кому-то передать документы экспедиции.
— Зачем он фотографию мерил?
— Наверно он там ни разу не был и подсчитывал по масштабу, как лучше подойти.
— А куда?
— Туда, куда нужно. Где-то же он должен положить документы.
Назавтра во дворе «дома специалистов» опять раздавался Шуркин голос:
— Мо-ло-ко све-жее. С доставкой на до-ом. Сыр свежий. Голландский. По триста граммов развешенный.
Гарновский с каждым Шуркиным приходом становился более доверчивым. Результаты наблюдений Шурка Подметкин сообщал своим друзьям вечером, когда они приходили с подготовительных курсов. Их разговор регулярно прослушивался с той стороны стены человеком, попадавшим в заброшенную половину дома из глубокого подвала. В подвал он проникал подземным коридором, идущим со двора исторического музея.
Радиограмма из Токио:
Американское судно «Марука сан», приписанное к японскому порту, готовится к рейсу в Катушевск за очередной партией графита. В команду зачислен под видом торгового эксперта Арг Стрюндей, начальник отдела американской разведки по южно — азиатскому сектору. Он имел непосредственное отношение к похищению фашистских документов Фликовского отдела зарубежных связей.
Авдеев
В субботу прямо от Гарновского Шурка Подметкин побежал к ребятам на курсы. Случилось непредвиденное, и поэтому Шурка на свой страх и риск решил нарушить Петькин приказ: «Ни под каким предлогом в техникуме не появляться. На встречу выходить только в купеческом доме». Но сейчас Шурка забыл о всех инструкциях. Гарновский его обхитрил, и нужно действовать, чтоб не упустить шпиона.
Шурка пробежал мимо дверей с табличками: «сопромат»,»геодезический», «гидрология суши», «флотация», «обогащение руд», «цианирование»… Наконец, добрался до чёрной стеклянной вывески «подготовительные курсы». Вдохнув, Шурка постучал в дверь. Выглянула женщина, посмотрела добрыми серыми глазами:.
— Заходите, опоздавший.
— Я не опоздавший. Петю Жмыхина вызывает директор.
— Ну что ж, пусть сходит. Жмыхин, вас зовут к директору.
Когда Петька вышел, Шурка подскочил и зашептал ему в самое ухо:
— Гарновский завтра в семь часов утра уезжает в Катушевск. Я видел билет. А к директору тебя не вызывают, это я для отвода глаз.
— Тебя берет с собой?
— Нет. Просил только проводить до вокзала. Ты, говорит, поможешь мне чемодан отнести.
— Какой чемодан?
— С документами пропавшей экспедиции. При мне он его загружал.
Петька задумался:
— А где он покупал чемодан?
— В магазине на Арсенальской, а в каком, не знаю. Петька посмотрел на стенные часы — урок кончится через двадцать минут.
— Иди, Шурка, по Арсенальской и заглядывай во все промтоварные магазины.
— Понятно, не в хлебные.
— Не перебивай. Как увидишь такие же чемоданы, посмотри цену, выходи на улицу и стой недалеко. А мы через полчаса к тебе навстречу придём.
Чёрные чемоданы с никелированными уголками на медных заклёпках Шурка обнаружил только в самом конце улицы. Он запомнил цену, спросил продавца, когда закрывается магазин и вышел в скверик. Оттуда увидел бегущих Тимку и Петьку.
— А где Таня?
— Дома. Старые книги в пачки связывает.
— Зачем книги?
— Сейчас купим чемодан, набьём книгами, а утром на вокзале подсунем Гарновскому, а его чемодан с документами унесём.
Они зашли в магазин, выбрали чемодан, дважды проверили замки,
— И что в этих чемоданах, — сказала пожилая кассирша. — Целый год лежали, никто их и не смотрел, а сегодня третий чемодан покупают. Мода, что ли, на чёрное пошла. — Она пересчитала деньги, разложила по ящичкам. — Утром интеллигентный мужчина купил. В обед невысокий такой, со шрамом на щеке. — Она подала чек. — А теперь вот вы.
С чемоданом пошли домой по окраинам улицы,
— Кто он, человек со шрамом?
— Я думаю, Тимка, совпадение.
ГЛАВА 16
В двенадцать часов ночи последним трамваем Петька с Тимкой прибыли на железнодорожный вокзал. Дежурный милиционер сразу обратил на ребят внимание.
— Куда едем, молодые люди?
— В Читу, — не моргнув глазом, ответил Петька, — на поезде Большереченск — Катушевск.
Милиционер уставился на чемодан.
— Чехол-то из одеяльца сами шили?
Рядом проходила женщина. Одной рукой она тащила по снегу узел, другой держала за руку ребёнка, закутанного в матросский бушлат. Малыш запинался и падал в снег. Милиционер бросился помогать женщине.
Пользуясь моментом, Петька с Тимкой обогнули здание вокзала, проскочили через щель в заборе и вышли на железнодорожное полотно. Поезд Большереченск — Катушевск стоял на запасном пути. Двери вагонов были закрыты. Паровоза не было. На ближнем вагоне висела красная дощечка: «Состав к рейсу подготовлен».
Из-под вагонов вынырнул охранник в чёрной шинели.
— А ну назад. Запретная зона!
— Мы на берег! — ответил Петька и побежал через рельсы к дощатому забору. Заскочил за сарай и стал высматривать калиточку, через которую ещё весной команда «Таёжницы» носила груз на баржу.
Кажется, она! Петька с чемоданом в руках перелетел через кучу щебня, пнул ногой в покосившуюся перекладину. Калитка открылась. Послышался шум поезда. Петька оглянулся. Между ним и отставшим Тимкой из темноты возник товарняк. Замелькали цистерны, платформы, вагоны. Временами притормаживая, состав тянулся бесконечно. Петька спрятался за штабель новых шпал и стал наблюдать за перроном.
Рельсы опустели. Петька увидел Тимку. Его вёл под руку в свою будку охранник. Тимка не сопротивлялся. Он шёл охотно, словно сам хотел погреться в тепле. Свободной рукой он что-то сигналил. Но что, не понятно. За ними закрылась дверь сторожевой будки. Петька видел через огромное окно, что охранник повернул в замке, ключ и положил его в карман шинели.
«Надо действовать теперь одному», — подумал Петька. Он решил спуститься через калитку под старую пристань, развести костёр и ждать утра, а как только начнётся посадка, проскочить в вагон. Вспомнил Шуркино сообщение: «Вагон четыре, купе три, место первое». Петька отсчитал от начала поезда четвёртый вагон. Запомнил, как раз под семафором.
За калиткой Петька оторопел и чуть не выпустил из рук чемодан — рядом с пристанью, вмёрзшая в ледяной припай, стояла «Таёжница». Окна в трюме светились. Из тонкой жестяной трубы шёл дым. Со столба в каюту баржи спускался тонкий телефонный провод. Петька подхватил чемодан и пошёл по льду к «Таёжнице». Через окошко увидел Федора Ивановича, он рисовал цветными карандашами.
На корме залаяла собачонка. Прыгать на лёд она побоялась, бегала вдоль борта и звонко лаяла. Показалась голова Федора Ивановича.
— Эй, кто там?
— Я, Петька Жмыхин, пустите переночевать, Федор Иванович, больше мне негде.
Старый капитан бухнулся через борт, схватил Петьку в охапку и вместе с чемоданом занёс по трапу на палубу.
— А где Таня? Живая?
— Живая, здесь в городе. Мы на курсах учимся.
Спустились в каюту. Все так же, как раньше. Чистота. Большой пузатый фонарь на потолке. Старое ружьё в углу. На столе школьная контурная карта. Тепло.
От волнения Федор Иванович не знал, что и говорить.
— Карту вот закрашиваю. Любке завтра сдавать её. Болела Любка. Я здесь сторожем на зиму устроился. А где вы живёте?
— В городе. Понимаешь, Петька, кто-то спалил наш дом на Байкале, Там у меня хранились старинные карты-лоции всех сибирских рек, так вот выкрали карты, а дом сожгли. В нашей экспедиции, я скажу по секрету…
Послышался собачий лай. Петька вскочил:
— Наверное, друг меня ищет, Тимка Булахов, его охранник задержал за то, что мы по путям бежали.
— Какой охранник? Булахова я знаю. На радиста учился.
Гулко загудела от тяжёлых шагов промороженная палуба. Открылась дверца, и на лестнице показался… охранник. Загудел басом прямо с лестницы:
— Федор, я здесь парня поймал. Разговорился с ним, он, оказывается, тебя знает. Назвался Булаховым. Толковый парень, селектор мне чинит.
Федор Иванович пропустил бороду через кулак:
— Отпусти его, Ганя. Пусть идёт сюда. Наши они, из экспедиции.
Охранник виновато посмотрел на своего друга:
— Ты, Федор, извини, что задержал, но нашу смену предупредили: сегодня быть особо бдительными.
— А пока ты здесь, Ганя, нарушители там шастают по перрону.
Охранник занервничал, торопливо поднялся на палубу.
— Петька, а почему ты с чемоданом, — спросил Федор Иванович.
— Хочу вместе с Тимкой съездить к его родственникам в Тунку.
Обмана старый капитан не заподозрил.
— Билеты-то у вас есть? Первый пассажирский утром идёт, в одиннадцать сорок.
— А на Большереченск — Катушевск разве нельзя?
— Не посадят Петька — «экспресс». — Он посмотрел в тёмное окно. — В общем, я сейчас с Ганей договорюсь.
Тут ехать недалеко, у проводника в закуточке посидите,
Пища с собой есть?
— Спасибо, Федор Иванович, есть.
В маленькой каютке резко зазвенел телефон. От неожиданности Петька вскочил с табуретки. Федор Иванович не спеша прошёл за переборку, поднял трубку.
— Вахта номер два слушает. Обстановка нормальная, не спим. — Федор Иванович положил трубку. — Начальник нашей ведомственной охраны проверяет.
— По этому телефону можно в город звонить?
— Звони, если надо, а я пойду объект обойду.
Петька набрал номер и сразу услышал Танин тревожный голос:
— Слушаю, это ты, Петька?
— Почему не спишь?
— Кто-то ко мне ломился через замурованную дверь, И звал тебя! Я выпустила собаку и сразу двери на все крючки. А тот, кто ломился, назвал собаку по имени «Отель, Отель, нельзя», и она перестала нападать. Я, Петька, выстрелила в потолок из нового ружья. За стенкой закричали: «Петька, ты с ума сошёл, Таню с Тимкой разбудишь!» И побежал тот человек. Я его видела.
— Не Гарновский?
— По-моему, не он, больше на Жухова походит.
— А сейчас что — нибудь подозрительное слышишь?
— Второй час уже ничего не слышу. Собака только под дверями сопит.
— При первом же подозрительном шорохе стреляй и звони в милицию,
— Знаю! Как у вас дела?
— Пока хорошо.
Таня положила трубку.
Заскрипел снег. В клубах морозного воздуха появились Федор Иванович, Тимка и старик охранник.
— Вот твой друг. Золотые у него руки. Федор мне рассказывал, что вам надо в Тунку к тётушке. Я вам помогу, потому что исправить селектор мне никто не мог. А без него хуже, чем без телефона на моей-то службе.
Охранник пришёл за час до отправки поезда. Прямо сверху загудел:
— Быстро, пока контролёры не собрались да посадку не объявили.
Вышли на улицу. Мороз сразу обжёг щеки. Луны не было. Но и рассвет не наступал. В темноте вышли к калитке. На столбах слабо поблёскивали фонари, засыпанные игольчатым куржаком. Подъездные пути были битком забиты грузовыми поездами. Чуть ближе к берегу маленький паровоз расформировывал состав. Цистерны отталкивал к складу, а платформы с коксом тащил в тупик. Светились большие окна экспресса Большереченск — Катушевск. Паровоз был уже подогнан и попыхивал паром.
Старик Ганя провёл ребят вдоль товарняка:
— Проскакивайте под цистернами и ждите возле моей будки.
По громкоговорителю предупредили, что через десять минут начнётся посадка в поезд экспресс.
— Смотри, Тимка, Гарновский.
Через решётчатый забор они видели, как из такси вышел Шурка Подметкин и вытащил чёрный с никелированными уголками чемодан. Гарновский стоял под уличным фонарём. Он был в чёрной шляпе, тёмном клетчатом пальто и в очках. В левой руке трость, поблёскивающая бронзовой инкрустацией. Правая рука в кармане.
— У него там пистолет, — прошептал Петька.
Гарновский увидел Шурку, незаметно, будто поправляя шляпу, указал ему на перрон, сам подошёл к газетному киоску и вступил в разговор с шофёром, разгружающим пачки газет. Но за Шуркой следил, пока тот не зашёл в здание вокзала.
— Быстро за мной — раздался голос старика Гани.
— В четвёртом вагоне будете ехать у кондуктора в каптёрке. Ваш чемодан уже там.
Под прикрытием товарного состава они проскочили к вагону. Старик Ганя вытащил из кармана специальный железнодорожный ключ, согнутый, как пистолет. Одним движением открыл дверь:
— Живо! — Как по воздуху залетели в тамбур Петька и Тимка. В коридорчике возле стоп-крана старик открыл вторую дверку, запихал ребят в крохотную кладовочку: — Сидите здесь и не смейте пикнуть до Тунки. Там он останавливается на минуту. Выскакивайте сразу, да чемодан не забудьте, — старик кивнул в угол. — Я проводнику сказал, что вы мои внучата. Звать меня Гавриил Ильич Колосов. Ну, бывайте здоровы.
Дверца закрылась, а потом бухнула боковая дверь. Петька через штабель мягких матрацев и подушек пробрался к окошечку, осторожно поднял уголок белой шторки. Через главную дверь вокзала входили на перрон пассажиры и провожающие. Первым шагал Шурка с черным чемоданом в руках, Гарновский скрывался в середине толпы!
— Оболочку сними! — сказал Петька.
Тимка вытащил из-под подушек чемодан, сдёрнул с него клетчатый чехол и стал у дверцы.
Но обменять чемодан сразу в коридорчике не удалось. Шурку в вагон не пустили, и он отдал чемодан Гарновскому. Тот первым поднялся в вагон. Трость простучала мимо дверцы.
Шурка отошёл от толпы и стоял, поглядывая на окна. По-видимому, Гарновский попросил его ждать. В вагоне началась обычная сутолока. Спрашивали номера купе. Прощались. Говорили напутствия.
— Как только он уйдёт к Шурке, бросимся в купе и обменяем чемоданы.
И опять ничего не получилось. Гарновский вышел к Шурке и повёл его к ларьку, возле которого продавали горячие пончики.
— Давай, — сказал Петька и поднял чемодан. Но тут чёрная рукоятка в дверце стала поворачиваться. Петька кинул чемодан за подушки. Дверца открылась и заглянула проводница.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26