Рыжий сидел уже у костра и жадно глотал кашу, сваренную из картофельной муки. Опять дёрнув кожей лица, противно подмигнул Петьке:
— Хороша кашка, да мала чашка. — А через минуту Бурмакову — На таких харчах много не помантулишь, коньки можно отбросить.
Инженер Бурмаков, не поворачиваясь, ответил:
— Мы в экспедиции никого не держим, можешь Челпанов искать себе другие харчи. Челпанов промолчал. Но Петька видел, что шея у него надулась от злобы, лицо стало красномедным. Но поругаться Челпанову не удалось. Додоев сел между ними и миролюбиво сказал:
— Ночью на солонец пойду, может, мяса добуду.
— Возьми меня, — попросился Колёсников.
— Не-не-не. Тебя не возьму. У тебя, Славка, на лбу фонарь, а зверь на огонь не пойдёт. Геологи засмеялись. Рыжий улыбнулся.
Колёсников сделал вид, что обиделся:
— А ведь зря зубоскалите, я и сам не пойду.
Жухов отставил пустую миску и с любопытством посмотрел на своего друга:
— Это отчего же, позвольте спросить?
— Не интересно мне. Я в детстве одних только изюбров настрелял целую тьму.
— Обожди, Славка, а сколько их в тьме?
— Знать надо историю за четвёртый класс, про Чингисхана.
— По-нят-но, — произнёс Васька, — значит, две штуки, если считать, ещё того, которого нам подарил Санька Бурмейстер.
— Хи-хи-хи, — тихо засмеялся Додоев.
Колёсников поднял палец вверх:
— Смеётся тот, кто вообще… — Он не закончил фразы, к костру подошёл Иван Иванович. Сел на бревно рядом с Жуховым, протянул руки к огню
— Радиограмма из города, требуют ускорить проходку траншеи на Шуяне. — Он посмотрел на Колесникова: — А они и половину ещё не сделали, разболтались. Я сегодня подсчитал, полученный аванс даже не отработали, и ты, Челпанов, тоже.
Рыжий по-волчьи, всем телом повернулся к костру:
— А вы не забывайте, что обещали. — Челпанов стал загибать в кулак пальцы: — Воздушный компрессор — раз, отбойные молотки — два, — его Красноватые, как у кролика глаза, злорадно смотрели на Бурмакова, Колесникова и парторга, и бульдозер сулились подтянуть,
— Гайки им надо подтянуть, — сказал Бурмаков и тебе в том числе.
Шрам на щеке у Челпанова задёргался:
— Думаете, если мы вербованные, то камни должны грызть зубами.
Жухов легонько похлопал по плечу Рыжего:
— Заткнись-ка, солнышко.
Челпанов сразу обмяк, отодвинулся от костра в темноту. Иван Иванович вынул из кармана листок твёрдой бумаги:
— Бригадиром тебя назначаем, Челпанов. Камни грызть не надо, не придумывай, почва там наносная. Будешь нести личную ответственность за проходку. Из-за вас простаивают проектировщики. Углы залегания коренных пластов им нужны, а мы тянем.
Боязливо посматривая на Жухова, Рыжий стал отговариваться:
— А доплата за бригадирство?
— Доплата пойдёт.
Челпанов ухмыльнулся:
— Доплата по закону идёт, когда в бригаде больше десяти человек. А на траншеях вместе со мной всего десять, а надобно одиннадцать. Сейчас вы обещаете, потому что нужно, а когда мы траншею пропашем, откажите — по закону, мол, не положено, и выйдет, что горбатились мы зазря.
— Сволочь ты, Челпанов.
— Какой есть, а своего не упущу, моё — мне, тебе — твоё, — сказал Рыжий и дрожащими красными веками прикрыл глаза: — Запишите мне в бригаду вот этого — И показал на Петьку: — Он у вас на ставке, пущай у вас и остаётся, а числиться будет у меня одиннадцатым. И я обещаю траншею пробить досрочно. Челпанов встал и, чтобы дать возможность геологам посоветоваться, ушёл под навес к печке, сел на землю, закурил.
— Эй, «моё-мне», иди сюда, — позвал Жухов.
Челпанову приписали-таки к приказу пункт о премии.
— Вот это дело уже, фартом блещет, сегодня на рассвете подадимся туда. — Он взял свой котелок, чашку. От общей плитки чая нахально отломил половину и, подмигнув Петьке, запихал в карман пиджака.
На небе засверкали звезды. Додоев сказал
— Однако пора идти на промысел. — Он не спеша, переоделся в зимнюю одежду, ноги обул в подшитые войлоком валенки.
Петька с завистью наблюдал за приготовлениями. Но попроситься на охоту не хватило духу. Додоев из сумки вынул деревянного божка-идола, пробормотал ему что-то, прицепил на пояс. Из кухни принёс коробку патронов, отобрал четыре штуки, каждым патроном ткнул в идола и при этом смотрел в сторону реки. Снял жуховскую двустволку, крикнул Линду и, обойдя костёр стороной бесшумно, как привидение, исчез в кустах. Петька проводил его глазами и пошёл в штаб.
Иван Иванович и Таня увлечённо работали над картами. С потёртых планшетных листов они переносили на ватман профили гор. Таня работала плексигласовой линейкой. Соединяла карандашом намеченные точки. Посередине карандашных линий Иван Иванович ставил дробные числа, но перед тем, как поставить, каждый раз смотрел в книгу с таблицами.
— Двойные отметки подчеркни, Таня, красной линией. — Он покрутил головой. Закрыл лицо ладонями: — Глаза, ребятки, режет. Перегрузка сказывается на правый глаз. Левый-то почти не видит. Специальные очки теперь надо. — Отошёл к дверям: — Ох, и воздух здесь, ох и тишина.
Земляным комочком влетела в светлый квадрат двери летучая мышь, как бархатная чёрная бабочка, замелькала между висящими на проволоке фотоплёнками и, не наткнувшись ни на одну, спикировала на керосиновую лампу. Не долетела до неё всего несколько сантиметров, резко свернула к двери и скрылась в ночи.
Иван Иванович побледнел:
— Нечисть, чуть лампу не перевернула. А теперь, ребятки, пора спать, спасибо за службу.
Таня е Петькой взяли куртки и, попрощавшись, пошли к себе в палатку. У костра уже никого не было. Из ущелья доносило запахи грибов и чёрной смородины. Луна висела между высоких зубцов хребта и отливала красноватым цветом. «К непогоде», — отметил про себя Петька. Они подходили к палатке и услышали шорох брезента. Из палатки выскочил человек. Согнувшись, он бесшумно исчез в кустах. Лица они не заметили. Петька подобрал на тропе камень и осторожно вошёл в палатку. Вытянутой рукой проверил тёмные углы. Пусто. Документы Самоволина на месте. Но Танин меховой мешок почему-то свернут в рулон. Петька выглянул наружу, прошептал:
— Ты не свёртывала мешок?
— Нет.
— Его кто-то хотел украсть.
Ребята взяли свои вещи, крадучись возвратились к штабу. Парторг выслушал их.
— Ночуйте у меня, а завтра разберёмся. Кто-то постоянно пакостит. У Челпанова за один раз часы дорогие и куртку меховую украли. А мужик он жадный, через суд нас заставил выплатить. — Иван Иванович накинул полушубок. — В прошлом году нашим геологическим партиям передали просьбу — если кто встретит в тайге человека по фамилии Кондыш Тарас Осипович — задержать. При сопротивлении застрелить.
— Шпион? — спросила Таня.
— Дезертир-убийца. Пробрался в Сибирь и где-то прячется в тайге. Сейчас покажу фотографию. — Иван Иванович снял с гвоздя полевую сумку, из маленького отделения вынул пожелтевшую фотографию:— Посмотрите, может, он?
— Верзила! — сказала Таня. — Тот совсем другой был. Спина узкая, а руки длинные.
— Руки были нормальные, — поправил Петька, — он же согнувшись убегал.
Иван Иванович положил фотографию в сумку.
— Давайте спать.
Петьку разбудило подёргивание двери. Как ошпаренный, он вылетел из мешка.
— Открой, — тихо прошептал Иван Иванович. — Медвежонок ваш пришёл.
Петька пихнул ручку от себя, и сразу же мокрый чёрный ком чуть не сбил его с ног. Из открытой двери опьяняюще дохнуло таёжной сыростью.
— Дождь начался, — Иван Иванович привстал на нарах, посмотрел на светящийся циферблат барометра: — Охо-хо, как давление упало, зарядит теперь дней на десять. И в заморозки может перейти. То-то сердце у меня сегодня забарахлило.
Петька закрыл дверь на крючок, поёживаясь, сел на порог:
— До, заморозков, Иван Иванович, ещё, наверное, далеко.
— Хо-хо, Петенька, ты забываешь, что мы на севере. Мерзлота-то под нами вечная.
— А что с медвежонком делать?
— Пусть под нарами спит.
— А если пойдёт гулять и Тане лицо поцарапает?
— А я с головой застегнусь, — раздалось из-за печки.
Иван Иванович закряхтел и встал. Зажёг керосиновую лампу. Вытащил из-под стола тяжёлый ящик, обитый по углам тонкими жестяными полосками. В нём лежали камни, похожие на куски льда. Он осторожно их вынул на стол. Острые грани минералов играли едва уловимым сиреневым светом.
— А ну, подай сюда зверюгу.
Петька нырнул под нары и выволок ночного пришельца. Медвежонок не сопротивлялся, только бессмысленные глазки округлились от страха. Петька запихал медвежонка в ящик. Крышку прикрутил металлическими полосками, а чтоб маленький топтыгин мог дышать — оставил узкую щёлку. Медвежонок через неё понюхал Петькины руки, зевнул. Уютно лёг и закрыл глаза. Лампу потушили. Вскоре он услышал тихое посапывание уснувших людей. Встал на задние лапы, передними упёрся в крышку и напружинился. Жестяные полоски раскрутились. Бесшумно выпрыгнув на пол, медвежонок ушёл за печку, лизнув в нос Таню, забрался в откинутый меховой башлык и сразу заснул. Только подрагивало ухо, ловя шум приближающегося большого ненастья.
ГЛАВА 8
Перед рассветом моросящий дождь перешёл в ливень. Мотались кроны вековых деревьев. Трещали ветки, летела листва. Кусты гнулись, как трава, и хлестались о мокрую землю. Слышался грохот. В нагромождениях хребта рушились подмытые старые скалы. Робкие ручейки мгновенно превратились в клокочущие пеной потоки. Вода ворочала камни, несла смытые с крутых склонов деревья.
Временами просыпаясь, Петька слышал, что где-то наверху, кажется совсем рядом, кричала неизвестная птица. Порой тревожный крик надолго сливался с шумом деревьев и ливня, и Петька снова засыпал. Гибнет, наверное, мелькала у него мысль.
Пробудились Таня с Петькой поздно. Дождя не было. Только ветер мягкими волнами гладил тайгу, словно успокаивал. Оделись, побежали к палатке. Здесь было наводнение. Берёзовые заросли и кусты уже скрылись под водой. Пенный поток, грохоча камнями, нёсся в пяти шагах от палаток. Геологи под командованием Васьки Жухова работали за складом. Звенели кайлы, мелькали лопаты. Сооружался земляной вал вокруг склада.
— Ой, однако, погода, — сказал Додоев Тане, — вместо охоты в зимовье прятался немножко, а утром сюда шёл.
— А где Линда?
— Линда шибко хитрая, вчера ещё удрала к старухе на пристань. — Он раскурил трубку. Хнешно, такой погоды и волк испугается. Сколько живу, а два раза только вижу такой дождь. Теперь реки совсем сдурели.
Все свои хитрости на берег выбросят, как хозяйка, у которой в чуме непорядок. Такое на Аное было. Вода сошла, я сундук нашёл с тряпками, гнилое все, а старуха моя кандалы нашла. Ржавчина на них толстая была, как твёрдый мох. Обколотили её, а там медная картинка — птица царская: орёл с двумя головами.
Петька заметил, что Жухов, орудуя лопатой, внимательно слушает старого эвенка. Додоев продолжал рассказывать:— Я шесть ножей из каждого сделал. Хорошая сталь. В зимовье у меня два лежало, последних.
— Подари мне, — попросил Жухов.
— Тебе не подарю, взрослый, сам сделаешь, а подарю Тане и Петьке. Так решил ещё давно.
— А мне и не надо, — ответил Васька. — Мне Сидоров из Москвы обещал привезти наваху, как у пиратов.
Додоев снял мокрую котомку и вытащил из неё настоящие эвенкийские ножи, узкие, с лёгкими ручками из бересты. Длинный, в меховой ножне, подал Петьке, а короткий, с костяными ножнами, протянул Тане. Геологи побросали работу, стали рассматривать ножи. Предлагали меняться. Петька с Таней категорически отказались. Челпанов попробовал Танин нож на остроту с левой руки у себя сбил целый ворох рыжей шерсти. — Парикмахерск здесь устраивать не надо, — сказал Додоев, отнял нож, подал Тане и подошёл к Жухову:
— Никудышный ты хозяин, Васька, купил себе такую дорогую лодку, а заботы о ней совсем-совсем нет.
Жухов разогнулся, опёрся на лопату:
— А что, вода её унесла?
— Скажи, Васька, спасибо, что не унесла. Вечером я её отвёл в протоку за белый камень и длинную цепь привязал. Охо-хо, беда с тобой. — Додоев окинул взглядом половодье, посмотрел на хребет: — Вода, однако, прибывать не будет.
Додоев предсказал правильно — уровень воды в потоке не поднимался, а расстояние между палатками и берегом даже чуть-чуть увеличилось.
— Все на разнарядку, — позвал Бурмаков.
На столе под навесом стояли рядами консервные банки, высились горки ржаных сухарей и лежала карта Главного хребта, та, по которой когда-то Васька Жухов тайно сверял свои первые «ныряния».
Инженер Бурмаков увидел Рыжего:
— Челпанов, получи продукты и отправляйся в бригаду.
— Лафа припёрла, — Рыжий хмыкнул, — по грязи чавкать. Пусть солнышко обсушит, а завтра…
Левая щека у Бурмакова дёрнулась, Рыжий тут же засуетился. Банки с тушёнкой и сухари бросил в рюкзак. Схватил плитку чая. А когда собирал свои пожитки, угрожающе смотрел на Петьку и делал неприятные гримасы.
— Положи на место, ты вчера полплитки взял.
Рыжий сощурил глаза, но чай не отдал.
Геологические группы, получая задание, сверяли свои планшеты по большой карте и уходили, в тайгу.
— Друг любезный, — обратился Бурмаков к Ваське Жухову, — сегодня ночью я выходил в эфир. Город подбросил срочную работу. Просят уточнить геосъемку разреза гравийных обнажений вдоль Кодиловского болота. Нужно посмотреть, можно ли проложить автомобильную дорогу к реке. Строители хотят возить оттуда гравий для железнодорожных насыпей. — Бурмаков повернулся к Тане и Петьке: — Вы не возражаете поработать с Жуховым?
— А кто же будет возражать? — удивилась Таня.
— В таком случае забирайте продукты, и чтоб через секунду я вас всех троих здесь не видел. — Он улыбнулся: — На воде будьте осторожны.
Таня с Петькой побежали в штаб готовиться к отплытию. Вещмешок с документами Самоволина Петька спрятал под нары, в тёмный угол.
— Таня, река может выбросить бочку с документами, поэтому надо смотреть внимательно. Ты заметила, как у Жухова заблестели глаза, когда Додоев про наводнение говорил?
Они надели куртки и пошли по тропе к Кочерге Дьявола.
По взбесившейся реке Жухов вёл лодку, как опытный лоцман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26