Подчеркивая морской колорит гостиницы, золотым блеском сияла судовая рында. Должно быть, все старание хозяев при отсутствии гостей уходило на то, чтобы драить медяшку.
Ждать пришлось недолго. Колокольчик сделал свое дело. Со второго этажа по деревянной, поскрипывавшей под ногами лестнице спустилась хозяйка — сухонькая женщина лет пятидесяти с волосами, подобранными под косынку. Приветливо улыбнулась.
— Добр дан, госпожа.
— Гутен таг.
Произношение у Верочки было прекрасным. Его ставил настоящий берлинец.
Хозяйка сразу стала еще приветливей. Она могла объясняться по-немецки и обрадовалась гостье.
— Что угодно фрау?…
— Фрау Марта Шредер, — представилась Верочка, вспомнив фамилию одного из натовских генералов. — Я из Гамбурга. Туристическое агентство «Весь мир». Нам кажется, настало время снова открывать для отдыха Адриатику. Как вы считаете?
— О, я-я! Давно пора!
Хозяйка восприняла сообщение с энтузиазмом.
— Гостиница у вас очень уютная. — Верочка очертила рукой большой круг.
— Очень мило.
— Я, я, фрау Шредер. — Хозяйка связывала большие надежды с появлением гостьи. — Нас всегда любили туристы. Из Германии. Прекрасные люди. Выпьете вина?
Она суетливо дернулась, зашла за стойку, вынула бутылку, два чистых стаканчика. Вино было прекрасным. Верочка выпила с удовольствием. Спросила:
— Вы не против, если я остановлюсь у вас дня на два, на три?
— С радостью, фрау Шредер. У меня для вас найдется прекрасный номер. — Хозяйка тут же поспешила успокоить гостью в отношении цены: — Совсем недорого.
— Много у вас постояльцев?
— Немного. Эта война, фрау Шредер, украла всех гостей. Даст Бог, вернутся мирные времена.
— И все же, вы не сказали сколько…
— Всего трое. Семейная пара и еще один мужчина.
— Я вас попрошу не афишировать, что я остановилась у вас. Особенно для владельцев других гостиниц. Мне сперва надо разобраться во всем самой и очень спокойно.
Хозяйка расплылась в широкой улыбке. Желание гостьи не делать гласным свое появление было ей хорошо понятно.
— Так и будет, фрау Шредер. Так и будет. Можете на меня положиться. Еще вина?
Комната на втором этаже оказалась большой, светлой. В углу — эмалированная раковина. На стене большое зеркало в деревянной резной раме. Окно прикрывала выцветшая оранжевая штора. Перегораживая помещение пополам, стояла деревянная двуспальная кровать с пологом. Такие Верочка видела только в кинофильмах. У стены размещался деревянный двустворчатый шкаф.
Верочка подошла к окну. Открылся вид на внутренний дворик, выложенный торцами желтого кирпича. У стены высился штабель пустых пластмассовых ящиков с гнездами для бутылок. Пользуясь ими, можно было легко спуститься вниз и без труда подняться наверх.
В другом окне виднелась часть морского побережья.
Номер справа занимал Благое Селич. Судя по шагам, доносившимся через тонкую стену, он был у себя. Верочка поставила у двери стул и приготовилась ожидать, когда сосед выйдет из номера.
Сидеть пришлось долго. Наконец в коридоре хлопнула дверь, и стало слышно, как скребет ключ в замке — Благое закрывал номер.
Верочка встала и быстро вышла в коридор.
— Гутен таг!
Благое вздрогнул и обернулся так нервно, словно не закрывал дверь своего номера, а пытался открыть чужую. Увидел женщину и смущенно улыбнулся.
— Добрый день, фрау.
— Прошу прощения. — Голос Верочки сочился медом европейской вежливости.
— Вы не знаете, где в городе можно найти ювелира? — Верочка смущенно замялась. — У меня неисправен перстень. — Она выставила вперед палец, украшенный золотым кольцом. — Овай прстен у вредности от две стотине долару.
Благое в волнении облизал враз пересохшие губы. На какую-то долю секунды он оторопел, но среагировал автоматически: подслеповато сощурился, посмотрел на кольцо:
— Диамант?
— Не, смарагд.
— Здравствуйте, фрау…
— Шредер.
— Говорите по-русски?
— Вас не устраивает немецкий?
— Нет, фрау Шредер, вполне. Чем могу служить?
— Если честно, то сейчас послужить вам собиралась я.
— Даже так? — Благое скептически заулыбался. Верочка не обратила внимания на его реакцию.
— Скажите, у вас есть охрана?
Благое удивленно вскинул густые черные брови.
— Охрана? В таком-то деле? Нет, конечно. Я здесь один.
— Тогда имейте в виду: за вами ведется слежка.
Благое помрачнел.
— Вы серьезно?
— Да.
— И как все это выглядит, если не секрет?
Благое приехал в Сплит с миссией, о которой знали максимум три человека в главном штабе сербской боснийской армии. По пути он соблюдал все меры предосторожности, попал в Далмацию через Черногорию, сделав изрядный крюк, и потому притащить «хвост» за собой не мог. Сообщение немки не столько испугало его, сколько заставило думать. Кто мог его выследить?
— Вас водят двое. Мужчина и женщина.
— Вы знаете, кто они?
— Есть предположение. Мужчина — капитан Илич из главного штаба. Но это требует проверки. Женщина нам неизвестна.
— Илич — офицер разведки. — Благое стал размышлять вслух. — Вполне возможно, у него здесь собственное задание…
Верочка иронически сощурилась.
— Возможно. Тогда почему он упорно висит у вас на «хвосте»?
— Ошибки быть не может?
— Исключено.
— Странно.
— Особенно, если учесть факт, что Илич и его дама тоже поселились в «Златной котве». Их номер рядом с вашим.
— Я их не встречал, а хозяйка о них ничего не говорила.
— Вы интересуетесь соседями?
— Регулярно.
— Обо мне вас поставили в известность?
— Да, сообщили, что рядом занимает номер фрау из Гамбурга. Старая клиентка.
— Верно, так это и есть. Выходит, повод для размышлений имеется. Но я могу предположить одну причину.
— Какую?
— Вам известна фамилия Зорана Вуковича?
— Вукович? Да, он был в группе спецназа, которой командовал Илич. Потом погиб во время рейда в тыл мусульман.
— Нет, он погиб всего несколько дней назад. На Голетане, неподалеку от горы Дебела Глава. Погиб как командир карательного мусульманского отряда. Собственные бойцы называли его делибашем.
— Я в это мало верю, фрау Шредер. И потом, при чем Вукович, если за мной следит Илич?
— При том, что Илич был агентом Вуковича в главном штабе. Вот взгляните.
Верочка вынула из сумочки и протянула Благое затянутую пластиком карточку удостоверения.
— Фотография вам знакома?
Благое бросил взгляд и кивнул.
— Да, это Вукович.
— Теперь прочитайте фамилию.
— Турчинич Халед… Странно… — И тут же, взглянув прямо в глаза Верочке, спросил жестко: — Что вы еще от меня хотите?
— Только одно — предупредить об опасности.
— Тот, кто сообщил вам пароль, больше от меня ничего не хотел?
Верочка улыбнулась понимающе.
— Вы имеете в виду недостающие цифры? Нет, мне узнавать их у вас не поручено. Тот человек придет к вам сам, в день, который оговорен заранее.
— Спасибо, фрау Шредер. Теперь я вам верю.
Они расстались. Благое спустился в холл и стал о чем-то беседовать с хозяйкой гостиницы. Верочка вернулась к себе. Когда она закрывала дверь, ее спину заметил Илич, выглянувший из номера в коридор. Потом он сбежал по лестнице и, не скрывая озабоченности, спросил хозяйку:
— У вас новая гостья? Кто она?
Хозяйка сразу уловила нотку неудовольствия в его голосе. Ей не хотелось терять постояльца, и она уверенно ответила:
— Наша старая клиентка из Гамбурга. Немка. Приезжает не первый год.
Илич успокоился: немка его планам помешать не могла. Он попросил хозяйку принести в номер бутылку вина, две порции жареной рыбы и овощной салат. Затем вернулся к себе наверх.
Благое Илич перехватил в коридоре в момент, когда тот вернулся из города и открывал дверь номера. Илич появился за его спиной.
Ударил профессионально — сильно и без замаха. Резиновая дубинка тупо тюкнула по затылку Благое. Тот не ожидал удара и не смог его парировать или хотя бы ослабить. Он запомнил только глухой взрыв где-то внутри под черепом, и мир уплыл в приятную беззвучную темноту. Илич подхватил падавшего Благое под мышки, протащил в комнату. Милена, подозрительно оглядевшись, вошла за ними. Щелкнул, закрываясь, замок.
Илич опустил пленника на пол. Быстро раскрыл чемодан, достал оттуда наручники, блестевшие никелем. Милена остановила его жестом.
— Не надо наруквицы. Свяжи шнуром.
Илич бросил браслеты в чемодан, вынул оттуда крученый нейлоновый шнур зеленого цвета. Нагнулся, ловким быстрым движением стянул руки Благое крепким узлом. Подвинул стул и сел на него.
— Теперь подождем, пока он придет в себя.
— Идиот! — Милена в который уже раз психанула. — Чего ждать?!
Она сходила к раковине, наполнила водой белый пластмассовый стаканчик. Вернулась. Остановилась в изголовье Благое и тонкой струйкой стала лить воду на его лицо. Благое очнулся, открыл глаза. Поначалу ничего не понял, кроме того что лежит на полу.
Попробовал встать, но обнаружил, что сделать этого не в состоянии. Его руки заведены за спину и туго скручены. Затылок жгла острая боль.
— Ожил?
Благое увидел склонившееся к нему лицо Илича. На ум сразу пришло все, что ему рассказала немка, но свои знания он постарался не выдать.
— Звездан?! — В голосе Благое прозвучали усталость и удивление. — Где мы?
От боли в затылке тошнота волнами подступала к горлу. Благое обреченно закрыл глаза. Илич ткнул его в бок ботинком.
— Я мыслил — ты крепак, атыкрепалин а. — Я думал, ты крепкий, а ты — дохлятина.
Благое застонал. Илич снова пристукнул его ногой.
— Запомни, твоя судьба в твоих руках.
— Что случилось? Чего тебе от меня надо?
— Искренности. Отвечай на мои вопросы. Только честно. Что ты делаешь в Сплите?
— Отдыхаю.
— За ложь буду наказывать. Больно. Офицер сербской армии просто так в Хорватию отдыхать не поедет.
Благое промолчал.
— Тебе подсказать?
— Что ты с ним миндальничаешь?
Голос прозвучал со стороны. Благое скосил глаза и увидел женщину, полулежавшую на кровати. Она заложила ногу за ногу и курила. Благое узнал в ней Милену — машинистку штаба. Ту, которая не раз прибегала к нему вечерами, чтобы улечься рядом. Значит, это о ней говорила фрау Шредер!
— Успокойся! — Обращаясь к Милене, Илич повысил голос: — Торопиться некуда. Верно, Селич?
— Лично мне — нет.
Илич зло засмеялся.
— Мне тоже. Так тебе подсказать, зачем ты здесь?
— Если можно. Мне кто-то треснул по башке, и память отшибло.
— Хорошо. — Илич почти мурлыкал, словно кот, игравший с мышкой. — Сколько денег ты привез русским?
— Чужих денег я не считаю.
Благое мог сказать «не знаю» и не соврал бы: ему о сумме гонорара диверсантов не говорили. Но признаваться в этом не очень хотелось.
— И все же? Не жмись, друг, я заставлю тебя сказать.
— Ах, деньги! Они в моей комнате. В сумке под кроватью. Возьми и сосчитай.
Илич подсунул резиновую палку под подбородок Благое и надавил на горло. Дыхание перехватило. Благое захрипел. Лицо покраснело, глаза выпучились.
— По-твоему, — сказал Илич, — я будала — глупак? Я проверял твою сумку. Хотя и знал, что этих долларов ты не привез. Ты должен только назвать русским номера счета. В каком банке?
Давление на горло ослабело. Благое несколько раз глубоко вздохнул, стараясь отдышаться.
— Мне поручено передать им только цифры. Их так много, что ни мне, ни тебе они ничего не скажут. Сколько их в номере счета, я не знаю. В каком порядке стоят, мне тоже никто не сообщал.
— На чье имя и где открыт счет? — Илич походил на лису, которая заговаривает зубы вороне, в надежде, что та уронит сыр.
— Не знаю.
Благое опять не врал. Он и в самом деле не знал ни цифр счета, ни то, как их можно вычислить. Ему передали небольшой карманный календарик авиакомпании КЛМ на 1992 год.
Ни пометок, ни тайных знаков на нем не имелось. В этом Благое мог поклясться — он все проверил сам. Как извлечь из календаря нужные цифры, знал только русский. Но это не делало в глазах Илича положение Благое более простым. В подобных случаях незнание воспринимается как уловка и только отягощает последствия, заставляя прибегать к пыткам и давлению.
— Хорошо. Кто этот русский? Где он тебя ждет? Когда состоится встреча?
— Не знаю. Русский должен найти меня сам.
— Ах, Благое, какой ты несчастный! Идешь сам не знаешь куда. Несешь цифры, не знаешь кому. — Илич говорил вкрадчиво и вдруг взорвался громким криком: — Рогата марва! Скотина рогатая! Хочешь, чтобы я в это поверил?!
Перемена настроения была столь внезапной, что Милена, полулежавшая на кровати, вздрогнула. Таким возбужденным и злым Илича она еще никогда не видела. А тот психанул еще и потому, что неожиданно осознал — Благое мог говорить правду. Тогда все задуманное рушилось и летело в бездну, из которой уже не выбраться: назад, в Сербию, возврата нет, мусульманам он вряд ли будет нужен, особенно если не примет ислам и не подрежет себе плоть настолько, насколько того требуют каноны религии. Куда деваться? Куда идти? Все чертова баба! Ну Милена, проклятая сука! Но не на ней же вымещать злость и неудачу!
— Учти, — Илич понизил голос так же неожиданно, как и стал орать. Теперь он говорил с иезуитской вкрадчивостью, временами даже пришептывал: — Я заткну тебе. Благое, пасть и буду отрезать от тебя небольшие кусочки. Сперва пальцы ног, потом двинемся дальше. И ты скажешь все, что знаешь.
Благое молчал. Он прекрасно понимал безысходность своего положения. Немка предупреждала его, но он не принял ее слова всерьез.
Илич вынул из чемодана рулон широкой самоклеющейся ленты — скотча. С хрустом разорвал упаковку. Оскалил зубы в хищной улыбке.
— Ты не веришь, что я говорю серьезно?
В дверь комнаты постучали. Быстрым движением Илич отмотал кусок липучки, оторвал его и запечатал пленнику рот. Повернулся к Милене.
— Кого это к нам несет? Выясни. Только никого не пускай.
Милена подошла к двери.
— Кто там?
— Это фрау Шредер. Вас можно на минутку?
Илич слегка успокоился: немка опасности не представляла. Обычная бабенка. Скорее всего ищет приключений. Фик-фик. У немцев это нормально.
— Выйди к ней. И пошли ее подальше.
Милена щелкнула замком, выглянула в коридор.
Фрау Шредер в красных трикотажных брючках и в серой водолазке сияла улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45