Он быстро повернулся и уехал. Вот и все...
Зазвонил мобильный Раевского. Снова звонил Марчук.
- Владимир Алексеевич! - кричал он в трубку. - Я здесь, в Ботаническом саду, в домике. У меня в руках письмо. Она писала, Варя.
- Кому?
- Климову.
- Читай, Митя.
- "Дорогой Георгий Антонович! Спасибо вам за все, за то, что вы меня спасли, за то, что берегли от опасностей. Только я больше не могу здесь оставаться. Меня ждут дома. Меня ждут папа, мама и Сережа. Я уезжаю. Наверное, поеду на поезде, если будут билеты. Я взяла из тумбочки деньги на дорогу. Приезжайте к нам в Москву, все будут вам очень рады. Не обижайтесь на меня. Целую вас. Марина".
- Спасибо, Митя. Спасибо. И как ты полагаешь, когда и каким поездом она могла уехать? У нее ведь нет никаких документов.
- По ряду примет мы с Дроновым единодушно пришли к выводу, что она уехала отсюда позавчера. Документов у нее нет, значит, на самолет она не сядет. Мы уверены, что она села на ночной поезд в Симферополе, тем более что и она сама об этом пишет. Мы звонили на вокзал и узнали, что места на позавчерашний московский поезд были. Значит, через несколько часов она должна быть в Москве. Надо немедленно ехать на Курский вокзал и встретить ее.
- Во сколько поезд прибывает в Москву?
- Поезд прибывает в семь часов утра.
- Так... Сейчас уже десять минут шестого. Мы можем не успеть.
- Позвоните в Москву, пусть ее кто-нибудь встретит.
- Кто? Катя?! Только она может узнать ее. Хорошо, я позвоню, пусть она едет на вокзал с Генрихом. Он остался в Москве.
Владимир передал содержание разговора Сергею.
- Так-то вот, Серега, - засмеялся он. - А ты не верил. Через два часа мы увидим ее, нашу Варю-Марину.
- Не верю, - прошептал с горящими глазами Сергей. - Не верю, пока не дотронусь до нее рукой и она не растворится в утреннем тумане.
- Все, пошли отсюда. Смотри, если наврала, - весело и задорно подмигнул Владимир оторопевшей от всего происходящего в ее квартире Ангелине Ан-типовне. - А то, что ты издевалась над нашей дочкой в своем поганом детдоме, пусть бог тебе простит.
Выйдя из квартиры Грибулиной, Владимир позвонил домой.
- Катюша, - произнес он, услышав в трубке голос жены. - Ты только не волнуйся. Понимаешь, какое дело. Варенька едет в Москву. Поезд из Симферополя прибывает на Курский вокзал в семь утра. Мы при всем желании никак не успеем. Придется ехать тебе вместе с Генрихом и встретить ее. Никто, кроме тебя, ее не узнает.
- Я чувствовала, - прошептала Катя. - Я сердцем чувствовала. Я еду, немедленно еду.
- Мы не знаем номера вагона, мы ничего не знаем. Митя нашел дом, где она находилась, и прочитал записку, которую она оставила Климову. Сам Климов был в Землянске и поехал в Москву, чтобы расправиться там с Кузьмичевым. Вот, понимаешь, какая получилась заваруха. Но для нас главное другое. Главное, не потерять ее в очередной раз. Наступает твой час действовать, Катюша.
- Да, наступает мой час, - повторила Катя. - Я потеряла ее двадцать семь лет назад, я ее и должна встретить.
- Только держи себя в руках. Я так беспокоюсь за тебя.
- Все будет нормально, Володя. Я в хорошей форме, все будет нормально.
- Удачи тебе, дорогая. Надеюсь, что увижу тебя вместе с Варенькой.
Закончив разговор, он поглядел на Сергея и Леонтьева.
- Все, - произнес он. - По коням, ребята!
Она не могла больше ждать. Она сама не понимала, как могла так долго находиться в этом маленьком домике, затерянном в глуши Никитского ботанического сада. Впрочем, тому были и объективные причины.
Георгий Антонович Климов, спасший ее из лап Кузьмичева и Кандыбы, был тяжело болен. Вскоре после ее чудесного спасения он получил какую-то весточку, которая сильно взволновала его.
- Марина, - произнес он. - Мне плохо. Мне очень плохо с сердцем. Я даже не знаю, что делать.
- Что делать? Да это же так просто, - улыбнулась она. - Вам надо лечь в больницу, а мне ехать домой в Москву. Я побыла с вами, как вы просили, но теперь пора. Меня ждут.
- Не так уж все просто, девочка моя, - ласково улыбнулся Усатый. - Ты подвергаешься большой опасности. Я попросил тебя побыть некоторое время со мной не только из чисто эгоистических соображений. Есть еще одна, гораздо более важная причина. Этот человек, Кузьмичев, Шмыгло, как его еще там, Валерий Иванович, вне всяких сомнений, собирается отомстить тебе. Я уверен, что он искал тебя и у меня дома в Ялте, поэтому и привез тебя сюда, в место, о котором никто ничего не знает. Даже хозяйка этого дома ничего не знает. У меня есть ключ от дома, и я им воспользовался.
- Георгий Антонович, - улыбнулась Марина. - Неужели вы полагаете, что мой отец Раевский не сможет защитить меня от какого-то там Кузьмичева? Сообщим ему, что я здесь, и они немедленно прилетят за мной с такой охраной, что Кузьмичева и Якова Михайловича и близко не подпустят.
- Скорпион жалит незаметно. Он сумеет найти возможность расправиться с тобой. А я отвечаю за твою жизнь перед твоими родителями, у которых мы тебя отняли много лет назад, перед покойной Надеждой и перед самим господом богом. Сначала Кузьмичев должен быть уничтожен, а потом уже ты вернешься к родителям. Поверь мне, я не преувеличиваю опасности, которой ты подвергаешься. Они упустили такой куш, что теперь у них одна цель - мстить. И Кузьмичев это уже доказал.
- Он снова убил кого-то? - насторожилась Марина.
- Убил, - кивнул Усатый. - Не хотел тебе говорить, но скажу, раз ты не оцениваешь опасности. Он только что объявился в Землянске, хотел убить того самого Виктора, воспитанника вашего детдома, его жену, вернее, жену самого Кузьмичева, с которой живет этот Виктор, ну я тебе рассказывал, и их маленькую дочку. Только по счастливой случайности они остались живы. Подслеповатый Кузьмичев зарезал случайного прохожего, которого принял за Виктора. Так-то вот. У него агония, он начал мстить. А главные его враги - это ты и я. Я-то ладно, я почту за честь умереть от пули или ножа, а не сгнить на больничной койке. Но ты... Это будет ужасно, если после всего того, что тебе довелось пережить, ты погибнешь от руки этого бешеного пса. Так что надо потерпеть.
- Но вы? Вам же плохо.
- Тут в доме есть некоторый запас лекарств. Галина Петровна держит их на всякий случай. Я отлежусь, а ты будешь за мной ухаживать. А там видно будет.
Марина согласилась с ним. Две недели она ухаживала за ним, поила его лекарствами, кормила кашами и бульонами. Его здоровье пошло на поправку.
Они вместе встретили Новый, тысяча девятьсот девяносто девятый год. Помянули Надежду, выпили за Марининых родителей и за Сергея.
- Ты знаешь, - произнес Усатый, поднимая бокал с шампанским. - Мне кажется, что ты будешь очень счастлива.
- Почему? - спросила Марина.
- Потому что весь запас несчастий, предназначенных для одного человека, ты уже исчерпала. У тебя было все - сиротство, скитания, преступления, тюрьма, побег, у тебя была почти что смерть.
- Но ведь было и другое, - возразила Марина. - Были и годы, проведенные с любимым человеком, были годы, проведенные с Ираклием.
- Годы с Ираклием - это просто сон, блаженный сон, заменяющий действительность. А годы, проведенные с Сергеем, это было счастьем наперекор всему, каким-то пиром во время чумы. А теперь ты будешь по-настоящему счастлива и спокойна. Я верю в это и за это пью.
- Не пьете, а только касаетесь губами, - засмеялась Марина. - Нельзя вам еще пить, вы очень слабы.
- Пусть так, - улыбнулся и Усатый. - А я наслаждаюсь каждым днем, проведенным под одной крышей с тобой, мне до сих пор не верится, что это ты. И я знаю, что Надька видит сейчас нас и радуется. Не держи на нее зла, она была очень несчастна.
- Да не держу я на нее зла. Она не виновата, виновата судьба.
- Виновата, виновата, - проворчал Усатый, - судьба тут ни при чем, судьбу создают сами люди. Но она искупила свою вину. А мой час еще наступит...
Через несколько дней он стал собираться в дорогу.
- Маринка, я должен ехать. Я уверен, что Кузьмичев еще там, в Землянске. Я просто убежден в этом. Если я не вернусь через несколько дней, собирайся и поезжай в Москву сама. Но я обязательно вернусь, это я так говорю, на всякий случай. Дождись меня.
После его отъезда она стала страшно тосковать. Слова Климова о нависшей над ней опасности теперь казались ей неубедительными. И уже через два дня после его отъезда она, оставив ему записку, решила поехать в Москву.
Она вышла на трассу, поймала машину и попросила отвезти ее на Симферопольский вокзал. Дорога обошлась без приключений, и вскоре она уже сидела в купейном вагоне поезда, который мчал ее в Москву, где она не была уже несколько лет.
Она пила чай, весело болтала с доброжелательными соседями по купе, и ей самой не верилось, что еще совсем недавно она была участницей опаснейших и кровавых событий. Все представлялось ей тяжелым сном, ночным кошмаром, от которого она теперь проснулась.
Она предвкушала встречу с родителями, втайне боялась, как воспримет своих родителей, которых не знала, и как они воспримут ее. Она надеялась, что ее богатый и всемогущий отец поможет ей найти Сергея, о судьбе которого она ничего не знала.
Она подолгу стояла у окна, смотрела на пробегающие мимо нее заснеженные поля, леса с голыми деревьями и могучими елями, на маленькие деревенские домики, на большие города, на стоящих на перронах людей, и ей было весело и тревожно. Поезд мчал ее в будущее. Она верила словам Климова, что там ее ждет счастье, которое она выстрадала всей своей полной тревог и страданий двадцатисемилетней жизнью.
Она не знала адреса своих родителей, не знала номера их телефона. Она намеревалась подойти на перроне к любому милиционеру и попросить его связаться с предпринимателем Раевским.
Ночью она лежала на верхней полке купе. Ей не спалось. Душа была переполнена предвкушением какого-то небывалого счастья. Ей отчего-то было так хорошо, как не было еще никогда. Она заснула совсем ненадолго, но во сне успела увидеть всех - и родителей, и Сергея, и даже свою маленькую оранжевую резиновую собачку с поблекшими глазками-бусинками, которую забыла в горном селении в Абхазии и по которой так сокрушалась. Собачка ожила, она прыгала около ее ног и весело лаяла. А она пыталась поймать и взять ее на руки, но та никак не давалась, продолжала подпрыгивать и лаять. Марина протянула руку, чтобы схватить ее, но чуть было не свалилась с верхней полки. Проснулась и засмеялась своему смешному сну.
А поезд тем временем уже подъезжал к Курскому вокзалу в Москве.
Она чувствовала, как бешено колотится ее сердце. Сердце буквально было готово выпрыгнуть из груди, до того она волновалась. Ей почему-то показалось, что родители уже знают о ее приезде и встречают ее на перроне. Она улыбнулась своим глупым мыслям и спрыгнула с полки, чтобы привести себя в порядок.
- Граждане пассажиры! - раздался голос в репродукторе. - Скорый поезд "Симферополь - Москва" прибывает в город-герой Москву. Желаем вам всего хорошего.
Она ступила ногой на московский перрон. В Москве было довольно тепло, всего около трех градусов мороза. Она огляделась по сторонам.
Она ничего не знала в этот момент. Не знала, что Георгий Климов тоже направляется в Москву, не знала, что уже минут сорок назад к Курскому вокзалу подъехал кортеж лимузинов один краше другого, и в первом лимузине встречать ее приехала родная мать Екатерина Марковна Раевская, не знала, что вся милиция Курского вокзала уже оповещена об ее прибытии, не знала и кое-чего другого... Она стояла на перроне в темно-синем демисезонном пальто, купленном ей Климовым, в вязаной синей шапочке и не знала, что ей делать.
А к ней с разных сторон уже направлялись с совершенно разными целями совершенно разные люди. И кто из них окажется первым?
Человеческая жизнь ужасно хрупка, хотя порой человек способен выживать в любых, даже самых сложных ситуациях. Но тот же человек может умереть от случайного удара, от случайного падения, от упавшей на голову сосульки и уж тем более от чьего-то злого умысла. И порой зло оказывается куда проворнее и оперативнее, чем постоянно запаздывающее добро.
Так произошло и на этот раз. Злые глаза, направляемые самим дьяволом, увидели ее первыми.
В свое время, будучи депутатом Думы, Павел Дорофеевич Кузьмичев обогатил себя самыми разнообразными сведениями, которые могли пригодиться ему в дальнейшем. Узнал он и адрес, и телефон Владимира Алексеевича Раевского. По этому телефону Раевским звонил Крутой в тот день, когда попал в ловушку. Но об этом Кузьмичеву не суждено было узнать, как и о его смерти на проселочной дороге в пяти километрах от особняка Раевского.
Взяв в Москве напрокат "Жигули", он занял удобную позицию около дома Раевского. Он знал, что ждать ему придется долго, но он был готов ждать, сколько потребуется. Он знал, что эта девка, из-за которой он потерял целое состояние, обязательно появится здесь. Не может же она все время прятаться у Усатого. Он привезет ее сюда, обязательно привезет. И тогда он разделается с ними обоими.
Фиаско в Землянске не обескуражило его. Напротив, оно ожесточило и обозлило его, придало ему новых сил. Черт с ними, с этими Галиной и Виктором, будь они прокляты, эти два ничтожества. Не вышло с ними, так уж выйдет здесь. Обязательно выйдет. Сам дьявол должен помочь ему.
И он помог... Когда ранним утром открылись ворота особняка Раевского и оттуда в шикарной норковой шубе вышла дама в сопровождении сонма охранников, он понял, что настал его час. Дама и охранники уселись в лимузины и куда-то поехали. Он направился за ними. Он был уверен в своей догадке. Они должны были ехать на вокзал. Ехать на вокзал встречать ее. И там наступит его час...
На жалком "жигуленке" мчаться по шоссе за мощными иномарками было крайне сложно. Он выжимал из машины все, что можно, и молил своего покровителя, чтобы машина не отказала. И она не отказала.
Он отстал, безнадежно отстал уже через несколько километров, но случай снова помог ему. Одна из машин встала на обочине почти рядом с кольцевой. Порой ломаются и крутые иномарки. Кузьмичев притормозил поодаль и стал ждать. Наконец, водитель исправил поломку и рванул с места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39