Люди шарахались от переносимых краном панелей, держались подальше от под»езжающих и от»езжающих машин, старались не ездить в лифте поодиночке, курили на лестничных площадках только группами. Будто под Кимовск заложена ядерная бомба и взведенный взрыватель отсчитывает последние минуты перед взрывом.
Я старался ни на кого не обращать внимание, занимался своим пожарно-сторожевым делом. Круглосуточно. Ибо превратился в бомжа, грязного, неумытого… Слава Богу, осталось немного — завтра утром уеду. Ничего страшного, проверчусь на жестких стульях, подложив под голову журнал сдачи-приема дежурств, не набью мозоли на костях — они у меня крепкие, неподдающиеся.
Пришлось подать официальное заявление с просьбой уволить по собственному желанию из-за сложившихся «семейных» обстоятельств. Туманно и непонятно, но попробуйте подобрать иную причину. Не напишешь же, что переезда на другое место жительство связан с расследованием некоторых обстоятельств серии убийств на Росбетоне.
Пантелеймонов с видимым удовольствием подмахнул заявление. Бухгалтерия с таким же наслаждением произвела расчет. Касса выплатила деньги.
Вечером в вестибюль заглянул серый от усталости Ромин.
В таком маленьком городишке, как Кимовск, сотрудник уголовного розыска, капитан милиции — важная фигура. Не так важная, как приметная. Не замаскироваться под посетителя-бизнесмена либо водителя панелевоза, не укрыться под приклеенными усиками и «навесной» бородкой. Поэтому Славка не стал таиться и придуриваться. Обратился официально с едва прослушиваемой насмешкой.
— Сутин, есть несколько вопросов — нужно переговорить.
Я развел руками. Дескать, рад поговорить, помочь следствию, но вот где — не знаю: личного кабинета у пожаро-охранника нет, просить приюта у начальства не решаюсь, в конторке подслушает дежурный, на лестничной площадке — куряки. Положение безвыходное.
— Понятно… — протянул презрительно сыщик. — Тогда просто прогуляемся по территории, заодно — побеседуем.
Я повел Славку на склад стеновых панелей. Кассеты с ними щетинились на довольно большом участке, проходы между кассетами — удобные «улочки» для любовных встреч и таинственных переговоров. Разве только крановщица увидит — переживем, пусть полюбуется. Кажется, у неё наклевывается роман с тщедушным мастером смены, она не сводит с него жадных глаз, поэтому вряд ли уделит даже частицу внимания двум мужикам на складе.
Видимо, Ромин серьезно обижен моим отказом от помощи. Об этом говорит хмурое выражение лица, гордо вздернутая голова и несвойственное ему немногословие.
— Запомни адрес: Олимпийская улица, дом двадцать шесть, тридцать вторая квартира. Сдает её Сенцова Клавдия Петровна. Станешь платить двести баксов в месяц…
— Ого!
— Не «ого», а «игого», — плоско пошутил Славка. — Не обеднеешь. Вначале хотели презентовать тебе служебку, поразмыслили и отставили. Это все равно, что повесить на грудь плакатик: сексот. Или того хлеще: ментовская подстилка… В отношении помощи не передумал?
— Нет, по прежнему отказывааюсь от неё в любых формах. И не только отказываюсь — запрещаю!
— Ого! — повторил мое «высказывание» Ромин и смутился. — Впрочем, твои заботы. Хозяин — барин… Пожалеешь на том свете — дай знать.
— Не сомневайся — отпишу… Телеграммой.
Вот и вся «душещипательная» беседа между двумя сыщиками: действующим и проштрафившимся, отставным…
Позже вечером пришлось организовать отходную. Собрал сторожей, выставил пару бутылок водки, легкий закусон: соленые огурцы, селедка, яблоки. На каждого пришлось по полстакана — не густо, конечно, но служба есть служба. Ни одного чиновника не пригласил, не говоря уже о начальстве. Обойдутся без прощания, перезимуют, не пропадут. Пусть пируют вместе со Светкой, радуются избавлению от настырного экссыщика и сексуального маньяка.
Утром знакомый шофер добросил желтый чемодан и авоську на вокзал. Заодно прихватил и их хозяина. До боли стиснув зубы, сволок я багаж на вторую платформу, где уже припаркована электричка. После недолгих раздумий автобус получил отставку — тошно и противно ползти от остановки к остановке в обществе сварливых баб и осоловелых мужиков.
Не успел разместиться в вагоне — благо, оказался полупустым: работяги уехали в шесть утра, новые русские ещё не проснулись — рядом со вздохом человека, боящегося опоздать к отходу поезда и не опоздавшего, на лавку опустился худой парнишка в распахнутом дождевике.
— Сколько до отправления? — отдышавшись, спросил он.
— Считай, уже отправились, — бегло взглянул я на наручные часы.
Будто подтолкнутая этими словами, электричка тронулась с места и, набирая скорость, двинулась к Москве. За окном побежали окраинные домишки Кимовска, здания Росбетона, запущенный парк, мостик через речушку… Закололо в сердце, появилось предчувствие — никогда больше не видеть мне родного города, знакомого завода и… Светки.
— Здорово у вас получается, — позавидовал парень. — Сказали «вперед» и поезд пошел… Фокусник, что ли?
— Почти, — признался я рассеянно. — Скорее — заместитель фокусника по общим вопросам…
— Вот это знакомство! Повезло мне, не придется скучать, — протянул узкую ладонь и представился. — Иван Сергеев… Отчество не называю — не заслужил.
Я обалдел.
— Ты??? Но ведь Ромин пообещал…
— Константин Сергеевич, мне неизвестно, что обещал вам Ромин. Я возвращаюсь домой. Вот и все. Наша встреча — чистая случайность…
Врет! Никакой случайности — Славка наплевал на мою просьбу и свое согласие, приставил ко мне своего агента. Что же делать? Из электрички парня не выбросишь, отстать не заставишь.
Иван сохранял на лице дружелюбную улыбку. Ни малейшего раздражения, ни капли обиды. Человек едет домой, кто может ему запретить? Да и вообще с какой стати «длинная верста» диктует, как поступать попутчику?
— Черт с тобой, Ваня, езжай. Только не вздумай пасти меня — беду накличешь. Славка тебе сказал, кто я?
— Сказал, — сощурился Сергеев. — Бывший сыщик, попавший в переделку… Пасти вас не собираюсь, но всегда буду рядом…
— Как это «рядом»? — не понял я. — Зачем?
— Так мне хочется, Константин Сергеевич. И давайте не будем спорить.
Вот и все. Мне не дано право приказывать и инструктировать — придется терпеть. Тем более, что я понял — переспорить Ивана все равно не удастся. Он из породы редких упрямцев — вон, как насупился, пригнул к груди пацаний подбородок.
На одной из промежуточных станций в вагон вошла группа крутых парней. Заняли купе рядом с нашим, поставили на колени чемодан и принялись хлестать по нему засаленными картами. Сопровождая игру такими же хлесткими выражениями. Мат клубился над ними, засорял чистый воздух, проникающий в вагон через приоткрытые фрамуги, застревал в ушах. Но на родном, черт бы его побрал со всеми потрохами, Росбетоне я не такого наслушался, поэтому не удивлялся и не морщился. Старался пропускать мимо ушей.
Точно так же вел себя и Сергеев.
Среди изрядно выпивших картежников я узнал двух мордоворотов, которые затеяли драку в Кимовске, когда я торопился в булочную. Кажется, они тоже опознали человека, с»умевшего не только отбиться, но и положить рядком нападающих.
Видимо, алкоголь отбил у них естественное стремление не рисковать, не подвергаться опасности. Пошептались с незнакомыми мне дружками, то и дело бросая на меня косые взгляды. Кажется, пришли к полному согласию. Хмель туманил сознание, толкал на «подвиги».
— Гляди, какая встреча! — провозгласил один из мордоворотов, поднимаясь и показывая на меня собутыльникам. — Кажись, за этим мужиком должок остался — пусть расплатится.
— Точно, — охотно подтвердил второй. — С процентами.
Выпивох — пятеро. Молодые, накачанные. А я — один. Нельзя же считать помощником худосочного агента Кимовского угрозыска? Расклад не в мою пользу, быть мне битым. Хорошо еще, если не выбросят на ходу из электички. Тогда — кранты.
Пятеро, демонстративно засучив рукава, столпились в проходе. Я тоже поднялся с места. Сдаваться либо звать на помощь родную милицию не собирался, если даже мне предстоит быть жестоко искалеченным. сделаю все, что могу. Постараюсь тоже — с процентами.
И вдруг между мною и парнями встал Иван. Худой, низкорослый — самый настоящий пацан из седьмого класса школы. Стоит с прежней доброжелательной улыбочкой, не напрягаясь, не подняв к груди сжатые кулаки. И бесстрашно смотрит на пьяных парней.
— Отойди! — рявкнул мордоворот, пытаясь отстранить непрошенного защитника. — Раздавлю!
Растопыренная ладонь прошла мимо мальчишеского плеча. Рассвирепевший мордоворот ударил тычком — кулак пролетел мимо, не задев Ивана. Окончательно потерявший самообладание парень размахнулся…
Сергеев сделал неприметный жест правой рукой, одновременно выбросил левую ногу. Кряжистый, широкоплечий мужик жалобно охнул и очутился на полу. Стоящий рядом с ним размахнулся и… улегся на своего дружка. Дальше произошло необ»яснимое: могучие, крепкие парни не смогли справиться с «пацаном», один за другим отпрыгивали назад — кто с переломленной рукой, кто захлебываясь «коктейлем» из собственной слюны и сукровицы.
Я не успел вступить в схватку. Прошло всего несколько минут, а победа, полная и бескровная, осталась за «пацаном». Прихрамывая, придерживая поврежденные руки, согнувшись в поясе, выпивохи спешно перебазировались в соседний вагон зализывать раны и ушибы.
— Силен, бродяга! — с уважением похвалил я спокойно занявшего свое место паренька. — Где набрался приемчиков?
— В школе милиции… Да разве это противники — шелуха от семячек. Однажды пришлось схватиться со стоящими ребятками, знающими карате. Вот тогда было действительно трудно… Ромин рассказывал — ты тоже классный специалист по боевым приемам… Покажешь?
— Обязательно, — обещающе улыбнулся я. — Научу. И ты меня — тоже научишь? — Не откажусь… Весело болтая, доехали до Москвы.
19
Хозяйка квартиры на Олимпийской улице, добрая старушка, похожая на сказочную волшебницу, получила от меня первый взнос и исчезла, пообещав наведаться в конце месяца. Конечно, не для проверки моего самочувствия и сохранности такой же, как и она, древней мебели — получить аванс за второй период моего проживания.
Первое, что я сделал, поставив в прихожей тяжеленный чемодан — обследовал квартиру. Третий этаж — отлично, при опасности можно спуститься по водосточной трубе… Крохотная кухня? А что мне пиры закатывать? Никого не собираюсь приглашать в гости. Разве только Светка приедет повиниться. Зряшная надежда, типа миража, такие женщины, как моя невенчаная, ни за что не признают совершенных ошибок. Да и кто совершил ошибку: я, изменивший подруге, или она, изгнавшая из своей жизни предателя?
Окна выходят во двор, заставленный в несколько рядов автомашинами всех систем, начиная от нищенского «запорожца» и кончая разными «ауди», «мерседесами», «вольвами». Тоже неплохо — открывать двери любой марки машин без ключа я научился ещё до отсидки на зоне, так же мастерски умел включать голыми руками зажигание, вырубать самую хитрую сигнализацию. Спасибо Костяку за науку, заставил зек молодого кореша постигать азы современной житухи.
В комнате — скрипучая тахта, колченогий стол, древний шкаф и пара таких же прадедовских стульев. Все удобства, необходимые для проживания симпатичного холостяка среднего возраста без вредных привычек.
Обследовав жилье, я старательно изучил телефонный аппарат.Отверткой перочинного ножа вывернул винты, осторожно приподнял крышку. Все в порядке, жучки ещё не завелись, можно во сне орать сколько угодно — никто не подслушает и не запишет. С такой же дотошностью я обследовал настольную лампу, внутренности шкафа и тахты, портьерный карниз. Даже капризная газовая плита не избегнула этой участи — просмотрел духовку.
Часа два возился, но не успокоился до тех пор, пока не стало ясным — подслушивающих приборчиков ещё не установили. Но обязательно установят в ближайшем будущем. Кто это сделает — квартирная хозяйка либо незванный «гость» проникший в квартиру во время отсутствия хозяина — не так уж важно. Главное — Волин не успокоится до тех пор, пока не обретет полную уверенность в том, что нанятый за немалые деньги бывший сыщик — не предатель.
Придется заниматься «шмоном» ежедневно.
Чертова тахта, наверно, будет мне сниться до самой могилы. Уверен, что её доставили на квартиру «доброй волшебницы» прямиком из пытошной камеры испанской инквизиции. Пружины прямо-таки ломали ребра, какие-то гвозди сладострастно терзали мою плоть, малейшее движение приводило в действие целый симфонический оркестр, лишенный дирижерской палочки и поэтому играющий сумасшедшую смесь из произведений доброго десятка спятивших композиторов.
Представляю, какую бы истерику закатило садистское спальное место, если бы мы со Светкой порезвились на нем в четверть силы!
Утром, невыспавшийся и поэтому злой до бешенства, я небрежно побрился, сделал несколько разминающих мышцы движений, выпил стакан чая с куском батона и отправился в музыкальную мастерскую. Интересно, как встретит меня «любимый» Димыч? Дружескими об»ятиями или напоминающим потиранием пострадавшей от моего кулака челюсти? Впрочем, общение с мордатым приемщиком — не главная моя забота, основное — реакция на мой визит Волина.
Как об»яснить излишне подозительной главе «крыши» неожиданное мое переселение в Москву? Ведь Волин и для меня тоже — «крыша», причем бесплатная, лишаться её, ох, как не хочется.
В приемной комнате все осталось без изменений. Поврежденная во время моей схватки с волинскими шестерками мебель либо восстановлена, либо заменена; челюсть у гробоподобного приемщика — на месте, из двери, ведущей в недра здания выглядывает знакомый парняга с вылеченной рукой.
Димыч принимает в ремонт древнюю скрипку у… Сергеева.
Вот это фокус! Впору ущипнуть себя за мягкое место и произнести магическое заклинание. Как же Иван умудрился узнать, куда я заявлюсь в первый свой московский «рабочий» день?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38