Подгоняемый резкими порывами ветра, по машине бьют колючие снежинки, смешанные с дождевыми струйками. Погода — не для прогулок и встреч. В том числе, деловых. Дай Бог, чтобы трусливый парень решил прогулять свою собаку!
Выходить из теплого салона машины, подставляться под снег с дождем не хотелось. Вертелов расстегнул куртку, поправил наплечную кобуру, попробовал — легко ли выходит из нее «макаров», и задумался. Не о болезни жены и не о подозрительных уличных развлечений малолетнего сына — сознание работало, перебирая бусинки добытых и осмысленных фактов.
Итак, что есть в наличии?
Первая бусинка, отделанная и отполированная, — показания начальника аэродромного контрольно-пропускного пункта — КПП. Старший прапорщик оказался самым настоящим кладом — сразу понял, что от него требует сотрудник Федеральной Службы безопасности.
Да, он получил приказание начальника штаба части пропустить на территорию аэродрома черную «волгу» с тремя пассажирами. Машина не подъехала к самолету, подготовленному к вылету — остановилась метрах в ста от него. После взлета «волга» притормозила неподалеку от КПП, к ней подошел подполковник, его встретил вышедший из машины тощий мужик в очках. О чем они беседовали старший прапорщик не слышал.
Вторая «бусинка» — допрос задержанного начальника штаба. Тот признался в получении взятки, сразу задрал над головой шкодливые лапки. Неохотно назвал фамилии банкиров.
Третяя «бусинка» — признание полумертвого бортмеханика сбитого кавказскими боевиками транспортника. Самолет перевозил один грузовик с детским питанием и подарками, предназначенными для десантников.
Отработанные «бусинки», вроде, все. Теперь — выводы и версии.
Первая зацепка — почему банкиры провожали безобидный груз? Вторая — зачем потребовалось солдатам и офицерам детское питание? С поларками — все ясно, не придерешься. Ответ единственный: среди ящиков с консервированной кашкой и молочком было спрятано нечто важное и опасное. Скорей всего, оружие или деньги. Подумав, Вертелов мысленно вычеркнул «оружие» — если и можно спрятать его под ящиками с консервами, то — мизерное количество. Доказательство — изучение обломков грузовика и ящиков, проведенное опытными контрразведчиками.
Занчит, деньги, валюта. Эта версия стыкуется с провожающими самолет банкирами.
Теперь предстоит узнать: чьи это деньги? Тем самым выйти на следующий виток расследования. Сомнительно, чтобы финансовые воротила переправляли сепаратистам принадлежащие им доллары, более вероятно, что они — обычная пересылочная инстанция. Тогда, кто — заказчик небезопасной акции, кому выгодно подбрасывать горючку в пожар на Кавказе?
Ничем пока не подтвержденный ответ: выгодно зарубежным спецслужбам. Удачно развалив не дающий им спокойно спать Советский Союз, они не успокоились на достигнутом и тепрь активно готовят развал России.
Похоже, примитивное убийство Басова обрастает подробностями, позволяющими делать далеко идущие выводы.
Окончательный ответ даст сегодняшнее свидание.
Вертелов не был наивным простаком, понимал — Ежик может предать. Но сотруднику ФСБ не хотелось тянуть с расследованием, он надеялся на то, что перепуганный лохматик побоится мести обманутого «мента», постарается выдавить из всезнающих Олега Леонидовича и Марии Федоровны ответы на внешнее вопросы.
Если же Ежик через десять минут не появится — пути «отхода» Вертеловым намечены. Конечно, не через микрорайон — в десяти метрах зияет пролом в заборе, по другую сторону территории стройки — такой же. Строительная площадка изрыта ямами, замороженная глубокая коллея тоже таит свои опасности. Но «жигуль» выдержит, обязан выдержать! А вот преследователи, если они появятся, не изучив предварительно дорогу, неминуемо застрянут…
Из— за ближайшего дома появился свет автомобильных фар. На пустырь выехали две легковушки. Кажется, «мерседесы». Остановились. Вертелов осторожно достал пистолет, насторожился. Не по его ли душу? Скорей всего, да. Видимо, банковский клерк посчитал более выгодным и, главное, безопасным для себя настучать о странном «вербовщике» и о назначенной встрече.
А вдруг лохматик не при чем, зря Александр грешит на него? Не исключено, что готовится обычная разборка противостоящих преступных группировок, не имеющая никакого отношения к назначенной встрече.
Скорей всего, разборка…
Госбезопасник решил не включать пока двигатель, выждать дальнейшее развитие событий. Тень от полуразрушенного строительного забора надежно укрывает «жигуль», авось, незаметят.
Заметили! По вертеловской легковушке хлестнули автоматные очереди…
Бабурин отложил допрос Деева на день, чтобы как следует подготовиться, еще раз взвесить все заготовленные впрок вопросы, отмести лишние, ничего не дающие, укрепить остальные неопровержимыми доказательствами. Главное из которых украденное преступником оружие.
Утром Сергей Петрович утвердился на знакомом стуле за изученным до мелкой царапины столом. Положил перед собой два листа с хитрыми чертенятами и принялся продумывать завтрашнее свое поведение.
В комнату заглянул прокурор.
— Готовишься? — понимающе кивнул он на разложенные бумаги и открытую папку уголовного дела. — Думаю, ничего с Деевым у тебя не получится. Тут ты ошибаешься, по крупному ошибаешься. На твоем месте я копнул бы поглубже в банкирше и ее любовнике. Именно они — организаторы и исполнители расследуемого убийства… Не удастся расколоть дамочку и хахаля — возьмись за своего родственника, прощупай его гнилую душонку…
— А я так не думаю, — не выдержав, ощетинился следователь. — У любовников — непрошибаемое алиби, да и психологически для ликвидации Басова нет оснований. Банкир и так был приговорен к смерти. Врачами. Что до свояка — придет время, пощупаю… Но и тут — явная слабинка…
Спохватился — глупо раскрываться на заключительном этапе, но назад уже нет дороги. Придется изворачиваться. А стоит ли? Все равно ни прокурор, ни другие покровители преступников что-либо сделать не успеют. Палец — на курке, патрон с пулей загнан в ствол — выстрела никому не предотвратить!
— А наследство? Разве не психологическая зацепка?
— По утверждению врача, лечащего банкира, жить тому оставалось от силы год. Так стоит ли любовникам так рисковать? Не лучше ли дождаться естественной кончины банкира и получить наследство на законных, не замаранных кровью, основаниях?
— Предположим, ты прав. Почему тогда отказываешься от версии, связанной с местью связиста?
Ничего не скажешь, крепко подготовился начальник, наизусть вызубрил дело, запомнил даже отвергнутые версии.
До чего же противно и страшно бороться сразу на два фронта: с убийцами и собственным руководством. Насколько было бы легче опереться на того же прокурора…
— Я не отказываюсь, но вначале хочу поработать с Деевым.
— Не слишком ли много подозреваемых? С одним собираешься работать, другой сидит в следственном изоляторе, третий пока гуляет на свободе. Не запутаешься?
— Постараюсь… Что же касается моего родственника — скоро отпущу. Похоже, к расследуемому преступлению он непричастен… Вот поговорю с Деевым и доложу вам свое окончательное решение.
— Говоришь, Машкин не виновен? А зачем тогда сажал в кутузку? На всякий случай? Только-что сам сказал: прощупаю… Жидковатое оправдание, жидковатое…
— Ничего, затвердеет, — с туманным намеком пообещал Сергей Петрович.
— Ну, ну, — пробормотал прокурор, глядя мимо следователя. — Кстати, ты знал Вертелова из контрразведки?
Обычный вопрос для Бабурина — сигнал тревоги. Почему прокурор спрашивает именно о Вертелове? Уж не проговорился ли где-нибудь в курилке излишне хвастливый чеченец? Или дознались дотошные «топтуны»?
На всякий случай, Сергей Петрович постарался изобразить полнейшее равнодушие. Даже зевнул, культурно прикрыв рот ладонью.
— Недосуг интересоваться контрразведкой — по уши хватает уголовного розыска… А что произошло с этим самым Вертеловым? Проворовался или схватили за руку при получении взятки?
— Убит. Почитай, что пишет «Московский комсомолец».
Прокурор положил на стол газету. Осторожно, будто надвинул могильную плиту.
Погибший чекист удостоился нескольких газетных строк. Найден в машине, стоящей на пустыре… Застрелен тремя пулями — в грудь и в голову. Документы и деньги — в карманах. Предположительно, убит конкурентами — занимался бизнесом. Следствие продолжается…
Вранье, подумал Бабурин, очередное гнусное вранье! Никаким бизнесом Сашка не занимался, его просто убрали. Вслед за «беспогонным камуфляжником». Слишком глубоко залез профессионал контрразведки в святая-святых отечественного преступного мира. Вот и поплатился.
Кто на очереди?
И снова, в который уже раз, в следователе зашевелился червяк сомнений.
Жизнь дается человеку только один раз. Изъеденная проблемами и горем, обгрызанная неприятностями и скандалами, помятая болезнями и опасностями, но — только одна. Вторая природой не отпущена. Так стоит ли сокращать ее, подставлять под выстрелы и взрывы? Не проще ли пойти по безопасной дорожке, указанной ему вышестоящим начальством?
Не зря же прокурор настойчиво намекает на «любовный треугольник» и мстительного связиста. А в завершении — подсунул известие о гибели Вертелова. Дескать, гляди и думай. Одного убрали, как бы и тебе не загреметь по тому же адресу.
Отказаться от допроса Деева, возбудить уголовное дело против вдовы убитого банкира и ее любовника? Легко и просто…
Но едва следователь углубился в работу, сомнения заглохли.
Сашка Деев явился на допрос навеселе. Видимо, хлебнул для смелости стакан водки. Ну, что ж, отлично. Алкоголь расслабляет, развязывает скованный язык, авось, выболтает подозреваемый все, что скрыто в лобастом черепе.
Торопиться некуда — допрос продлится до появления Адуева, если даже придется мучить себя и Деева сутки. Поэтому Бабурин вел беседу неторопливо, позволяя бывшему охраннику разглагольствовать по любому поводу и без повода.
После официальных вопросов-ответов: фамилия, имя, отчество, год и место рождения, семейное положение, следователь минут десять молчал, фиксируя ответы в протоколе. Пришлось самому заняться нелюбимым занятием, не хотелось впутывать помощников, а единственный человек, которому следователь может довериться, Адуев, занят более серьезным делом.
Положил ручку и цепко уставился на толстую физиономию Сашки.
— Надеюсь, ты понимаешь — обвинения, выдвинутые в твой адрес, не беспочвенны. Они основываются на простом факте: в ту ночь, кроме тебя и Машкина, на стройке никого не было…
— Точно. Я и лысый прораб, — охотно подтвердил улыбающийся охранник. — Слыхал, его уже посадили — во всем признался, убивец проклятый. Не пойму, зачем вы мучаете меня? Ведь отравили, подсунули бутылку — спал, как убитый…
— Анализ бутылки показал — снотворного там не было.
Пришла пора открывать карты. Изощряться нет необходимости — виновность Деева, можно считать, доказаной. Дело за малым — за его признанием и появлением Адуева с пистолетом банкира.
На стол легло заключение экспертизы. Сашка непонимающе пробежал поданную ему бумагу, углубился в мучительные раздумья.
— Я — малограмотный, в разных экспертизах не разбираюсь… Спал беспробудно, ничего не видел и не слышал, утром голова раскалывалась. Значит, отравили…
— Что касается твоей малограмотности — лучше помолчи. Общее образование — десять классов, плюс специальное — полиграфический техникум. Вполне достаточно, чтобы оценить заключение экспертизы.
— Полиграфия — не прокурорские фокусы, — нагло смотрал следователя Сашка. — Мало ли что ваши эксперты напридумали, чтобы угодить начальству. Одно знаю — выпил бутылку и будто провалился в темную ямину. Ежели подозреваете меня — выпустите Машкина, считаете, что убил он — не вызывайте меня…
Логика — смертельная, но это логика преступника.
Допрос ковыляет по ухабам и рытвинам вот уже четыре часа. Деев стоит на своем: ничего не видел и не слышал, поскольку отравили злодеи. Зря следователь теряет время — ничего больше ему не узнать.
— Откуда ты знаешь бизнесмена Хвостова?
Глаза допрашиваемого округлились, в них — непритворное удивление. Наверно, Хвостов представился «исполнителю» другим именем. Придется нарисовать приметы «заказчика». Высокий рост, сухопарый, носит золотые очки, на подбородке — глубокая ямочка… Спасибо свояку — нарисовал детальный портрет со всеми приметами и особенностями. Да и Димка Оборин добавил — презентовал отличную фотокарточку.
— Не знаю…
Врешь, парняга, отлично знаешь! Глаза сощурены, в них — явный страх. Господи, поторопи Адуева, помоги ему найти оружие! Пред"яви сейчас Дееву похищенный им пистолет — девяносто процентов успеха обеспеченно. Остальное доделает страх перед грядущим возмездием.
Бог услышал страстную мольбу следователя — в дверь протиснулся радостно улыбающийся Адуев. Протянул завернутый в газету предмет. Гордо кивнул — все сделано, как вы велели, оружие обнаружено и изьято с составлением соответствующего протокола.
Бабурин молча положил на стол пистолет, рядом — акт изьятия.
Деев поник. Теперь не только во взгляде — в позе, в опущенной голове — признание.
— Убил ты! Пора сдаваться, хватит тянуть волынку. Признаешься?
— Да…
Наконец-то, успех! Теперь — не упустить подавленного состояния Деева, забросать его вопросами, не дать опомниться.
— Кто звонил в машину банкира?
— Мне приказали… Не позвонил бы — кранты…
— Что ты сказал Басову?
— Что велено… Любка трахается с прорабом. Пусть поспешит проверить…
— Как Басов прошел в калитку?
— У него был ключ… Не тяни душу, начальник, — рванул Деев душивший его ворот тельняшки. — Признался ведь… Отпусти в камеру…
— Почему водитель ничего не слышал? — не унимался Бабурин.
Деев криво усмехнулся.
— А я оглушил упыря. Перенес его в подвал — тяжелый, боров, и… рубанул ребром ладони по горлу… Потом прикончил перышком…
Казалось бы, все ясно и понятно, можно отправлять убийцу в камеру и готовить дело для передачи в суд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32