— Кто — не знаю, оставил в сторожке бутылку. Запечатанную по древнему — сургучем… Ну, я и… Приятная, зараза, крепкая… После уснул. Как провалился в черноту…
— Где бутылка? — встрепенулся следователь, будто речь шла вовсе не о примитивном стеклянном вместилище алкоголя, а о некой драгоценности. — Выбросил или кто-нибудь попросил?
Дай Бог, найти водочную тару, сделай так, господи, прояви свою власть — ничего больше просить не стану, истово молился неверующий Бабурин, пронизывая горящим взглядом потеющего свидетеля. Обычная бутылка превратилась сейчас для него в шнурок, один конец которого «привязан» к убийце, второй — в руке… вернее, в голове следователя.
— Кто ее знает, — помотал Деев окончательно одуревшей башкой. — Вроде, поставил в сторожке под стол… Там должна стоять, подлая…
Сыщики переворошили не только дежурку, но и всю территорию стройки. Как и предполагал Бабурин, бутылку не нашли. Кто-то подобрал ее… Кто? Точно так же исчез пистолет, который, по показаниям водителя, банкир взял с собой из машины.
А вдруг бутылка придумана Деевым, как пистолет — водителем. Запутать следователя, увести его подальше от других, более весомых фактов — обычная «дипломатия» преступников.
И все же, к прежним трем вопросам прибавился четвертый. В виде водочной бутылки с остатками сургуча на горлышке.
После ухода облегченно вздыхающего охранника Бабурин вспомнил о терпеливо ожидающем свояке и негромко постучал в стену. Лысый инженер торопливо вошел в прорабку и остановился на пороге.
— Что скажешь?
Машкин недоуменно развел руками. Извинительно улыбнулся. Он вообще ничего не понимал. Недавние пронизывающие его сознание предположения и догадки будто растворились в признании водителя. Остался привычный страх.
— Значит, рассказ Федорова не вызвал в тебе никаких воспоминаний? — недовольно спросил Бабурин и сам же себе ответил. — Похоже, никаких. Жаль, очень жаль… Тогда перейдем к твоему… допросу… Да не трясись ты, как выстиранное белье, вывешенное на просушку! — зло прикрикнул он. — Говори все, начиная с твоего устройства на работу!
Машкин заговорил. Сначала — неуверенно, запинаясь на каждом слове, потом — более четко и многословно. Снова его подхватила волна «детективного» азарта, вспомнились читанные и неоднократно перечитанные остросюжетные романы.
Все выложил! Красочно нарисовал портрет любвеобильной банкирши. Мазками изобразил страстного и настойчивого ее любовника, частного детектива. Упомянул о друзьях-приятелях Басова — сухощавом в золотых очках и толстом весельчаке. Рассказал о непонятных отношениях между банкиром и связистом. Вскользь — о ненависти охранника Баева. В конце передал непонятный визит на стройку какого-то Ханжи, по внешности — самого настоящего бандита, об его угрозах в адрес Басова.
— Значит, клубок змей, поливающих друг друга ядом?
— Вот именно… Знаешь, Сергей, иногда мне страшно становится. Вдруг Альфред Терентьевич — не единственный убитый, вдруг за ним последуют другие…
— Может быть, — задумчиво согласился следователь, отрываясь от блокнота, куда он записывал «показания» свояка. — Такое уж наше времячко — непредсказуемое, что ли?… Скажи, Федя, ты хорошо запомнил этого Ханжу? Я имею в виду не внешность — тут ты — на уровне, манеры разговаривать, ходить, жестикулировать…
Машкин наморщил лоб, ладонью помассировал загоревшую лысину. Ему ужас как хотелось показать себя наблюдательным человеком, способным быть необходимым уголовному розыску и прокуратуре. Но, как на грех, в голову ничего не приходило — маячили толстые, мокрые губы, поджарая волчья фигура, острый взгляд. Все это — осыпанное падающими под ноги баксами…

Глава 9
Бабурин нервно расхаживал по крохотному кабинету, расположенному на втором этаже здания прокуратуры. Небольшого роста, с едва выпирающим животиком, треугольными усиками, которые он то и дело поправлял указательным пальцем, Сергей Петрович был необычно взволнован. Причину волнения искать не приходилось — она лежала на поверхности. Начатое расследование убийства банкира Басова.
Надо же так глупо попасться, размышлял следователь, не прекращая бесцельную беготню от окна к двери и снова — от двери к окну. Вместо того, чтобы озадачить районного прокурора, нацелить, взять следствие под контроль, сам возглавил расследование убийства, сунул в петлю глупую башку.
В результате, местная власть, как говорится, умыла руки, мало того, ехидно поглядывает со стороны на бесплодные усилия столичного следователя. Восторженно аплодирует или укоризненно морщится. Областной прокурор — непосредственное начальство Бабурина — тоже втихомолку радуется. В случае осложнений, а они неизбежны, все оказываются в стороне, один Бабурин — под прицелом прессы и телевидения, под занесенной тяжкой десницей верхов.
Если вдуматься, что произошло экстраординарного? Убийство? Да, конечно, приятного в этом мало, но подобные преступления стали обыденными, мало кто ужасается и негодует. Привыкли и власти, и общество в целом. Даже падкая до жаренных фактов пресса предпочитает уделять подобного рода преступлениям максимум несколько строк. Гораздо выгодней красочно рисовать выпады в адрес оппозиции, смаковать скандалы в Госдуме.
Двумя выстрелами — в спину и в голову — убит президент известной фирмы. Попал в явно подготовленную криминальными структурами автокатастрофу заместитель начальника одного из управления при правительстве. В упор расстрелян из автоматов президент финансовой компании. Взорвана машина видного адвоката…
И это — за одну неделю!
В России идет самая настоящая война. Отстреливают политиков, банкиров, президентов компаний, даже деятелей культуры, осмелившихся сунуться в горнило бизнеса. На фоне этого загадочное убийство банкира средней руки — почти рядовое событие. Почему же вдруг ему придается столь большое значение? Почему та же Генеральная прокуратура, уныло «прожевавшая» убийства Меня, Листьева и многих других, будто встрепенулась от спячки и принялась давить на областного прокурора, требуя «принятия незамедлительных мер»?
Расследование взял под контроль заместитель Генерального. Крутой мужик, от такого не спрячешься за шаблонными выражениями, типа: проводятся оперативно-розыскные мероприятия… активизирован уголовный розыск…имеются первые обнадеживающие результаты…
Если бы давила одна Генеральная прокуратура — можно пережить. Там сидят свои ребята — понимают ситуацию, сами варятся в том же «котле». Жмут из правительства, донимают из Администрации Президента. Осторожные вопросы по телефону — десятками в день. И не только — осторожные — угрожающие.
Убит не просто банкир — депутат Думы. В кулуарах властных структур кружатся пчелиным роем догадки, граничащие с прямым вымыслом. Обычное по нынешним меркам убийство некоторые деятели усердно подгоняют под политический терроризм, организованный оппозиционными силами. Или, что намного чаще — под бытовое преступление.
И все это — невнятно, с намеками и подтекстом.
Подозрительно молчание средств массовой информации. Пробормотали сквозь зубы: убит очередной банкир, проводится следствие. И — молчок. Ни разоблачительных статей, ни гневных лозунгов, ни открытых интерьвью. Один только «Московский комсомолец» упомянул о возможных политических причинах расправы.
Подозрительно все это, ох, и подозрительно!
Похоже, Басов был связан крепкими нитями не только с теневым бизнесом. В разоблачении убийц мало кто заинтересован, многим хочется спустить расследование на тормозах и утопить его в «болоте» многолетней болтовни.
Возможно, через Басова отмывались грязные, испачканные кровью и мучениями несчастных наркоманов, деньги. Или производились таинственные операции с перечислениями крупных сумм в горячие точки России либо на таинственные счета зарубежных банков.
Кто знает заинтересованных крупных и мелких деятелей, запутанных в эти дела? Лично Бабурину они неизвестны. Или, если выразиться более точно, — почти неизвестны. Ибо при желании он мог назвать их поименно… Но не пойманный за руку ворюга — еще не преступник. Тем более, что излишняя откровенность сотрудника правоохранительных органов вполне может преобразоваться в похоронную панихиду.
Лучше не касаться этого, закрыть глаза, вычеркнуть из памяти. Значительно проще и, главное, безопасней раскрутить «бытовые» причины убийства. Прямо следователю никто так не говорит — туманно намекают, доброжелательно нацеливают. Либо шашни оппозиции, либо «бытовуха». Вот заданный следствию «коридор» — ни шагу в стороны!
Ну, что ж, Бабурин сделает так, как от него потребуют. Он — далеко не герой, не матросов и не гастелло, подставлять многострадальную, не раз намыленную шею не намерен. Проявишь излишнюю активность — прошьют автоматной очередью, взорвут вместе с машиной. И концов не найти. Как не нашли их в деле об убийстве того же Листьева. Проявишь разумную медлительность — тоже обвинят во всех смертных грехах, отправят для дальнейшего прохождения службы в тьму-таракань. Неприятно, конечно, покидать столицу, что говорить, но, во всяком случае, «грешник» останется живым.
Для вида от него требуют результатов, на самом деле — явно побаиваются их появления. Знакомая картинка.
Какие там результаты! Сейчас Бабурин может сам себе признаться — все его старания походят на ковыряние нищего пенсионера в мусорном контейнере. И все же придется изображать «бурную деятельность». Тем более, что Бабурин машинально, не желая этого, увлекся разгадыванием загадки убийства Басова. Соответственно, доложил начальству и получил добро.
Живет как бы двойной жизнью: сдерживает сам себя и наращивает усилия. Все равно, что одновременно давить на газ и тормозить. Вот и дергается «машина следствия», двигаясь по принципу: шаг вперед, два шага назад, два шага вперед, шаг назад. В итоге — топтание на месте…
Бабурин устал от беготни по кабинету. Все равно, ничего путного не придумаешь, придется следовать избранной тактике. Он сел за письменный стол, придвинул тощую папку открытого уголовного дела. Рядом с ней лежит та самая бумажка, разрисованная рогатыми и хвостатыми чертенятами с узнаваемыми мордами. Между ними вписаны вопросы, выпрыгнувшие из первых допросов по горячим следам.
Куда девался пистолет, взятый, по показаниям водителя Федорова, банкиром, когда тот выходил из машины? Все переворошили, перекопали, но оружия так и не нашли.
Кто звонил Басову в машину, когда он ехал домой, после непонятного посещения стройки? О чем был разговор, почему после него банкир приказал возвращаться обратно?
Почему во время возвращения Басов, опять-таки по показаниям водителя, был на грани самой настоящей истерики? Не связано ли это состояние с телефонным разговором?
Кто подбросил охраннику явно отравленную водку и кто исхитрился забрать опорожненную бутылку? Все потуги оперативников отыскать ее окончились безрезультатно. Значит, кто-то забрал… Кто?
Почему водитель иномарки едва хозяин покинул машину так крепко уснул, что ничего не слышал и не видел?
Ниже, уже без порядковых номеров, Бабурин записал мелким почерком дополнительные вопросы, требующие «расшифровки». Сделал он это после откровенного разговора со свояком.
Кто такой «частный детектив», какими судьбами его занесло в семью Басовых? Вообще-то, ответ ясен: любовник жены банкира, вознамерившийся сделаться ее законным мужем, соответственно — полновластным владельцем Сервизбанка. Но имеется маленький штрих: частного детектива нанял муж любовницы — откуда он узнал о его существовании?
Бабурин бегло прочитал соответствующую справочку: Михаилу Степанову лицензия на производство частного сыска не выдавалась… Очередная загадка!
Где истоки ненависти, которую испытывает по отношению к хозяину охранник Деев?
Какой «грех» мучает Басова, что он сделал связисту банка Василию Старцеву, за что кается? Почему хотел обязательно, любыми путями, исправить содеянное зло?
Что связывало, или — разъединяло, убитого банкира и сухопарого его конкурента, господина Хвостова? И вообще — кто такой Хвостов? В какой отрасли возникло соперничество, чем оно подкармливалось?
Бабурин откинулся на спинку стула, поправил пальцем усики, потер усталые глаза.
Последний вопрос, пожалуй, относится к числу опасных. Поколебался, поводил жалом шариковой ручки по записи, но вычеркивать не стал — пусть остается. Для счета. Убрать недолго. Авось, никто не поинтересуется записями в блокноте следователя, не обнаружит его «криминальный» интерес к сухопарому очкарику.
Вопросы, кажется, исчерпаны. Теперь — версии, которые на них опираются… вернее, должны опираться. Ибо каждый из вопросов, пусть даже пока безответный, рождает определенную версию.
И вдруг в голову следователя пришла забавная мыслишка. Такая забавная, что он вдруг лукаво усмехнулся. Нет, выстраивать логические «цепочки» в одиночестве не станет, как говорится, совместит приятное и полезное.
Приятное? В муже сестры уживаются чрезмерная наивность, вечная боязнь и доброта. Именно за доброту и ценил свояка Бабурин.
Что касается полезности — главная версия тесно связана с лысым прорабом. Главным «подозреваемым». Или — подозреваемым без кавычек? Ибо в ту ночь на стройке кроме одурманенного охранника и Машкина никого не было.
Бабурин неторопливо снял трубку.
На следующий день после убийства Басова бригада каменщиков в полномсоставе потребовала расчет. Работать на стройке, где обнаружен труп человека, погибшего насильственной смертью, работяги наотрез отказались.
— Ты уж извиняй, Иваныч, — отводя глаза в сторону, пробурчал бригадир. — Оно, конечно, деньги платишь справно, грех жаловаться… Только убитый все мерещится. Положищь кирпичину, а он с-под нее выглядывает… Короче, придется нам жопка о жопку — кто дальше отлетит…
Ничего не поделаешь, пришлось Машкину раскошелиться. Открыл небольшой сейф, стоящий не в прорабке, а в изголовьи койки в спаленке, и выдал трусливым строителям причитающиеся им деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32