Нет Хрестного — есть труп с искрошенной пулями башкой, к которой приклеилась пропитавшаяся кровью шлем-маска. А это не просто отсутствие человека — это отсутствие лидера, которому подчинялась мощная контора. И гибель Хрестного — Шмыглу это было хорошо понятно — могла означать конец всей этой конторы.Шмыгло сказал сидевшим с ним в «газике» «ментам»:— Отдохнули? Пора поработать, карасики! Вылезаем!Вылезли. То, что не послали на хрен, — уже неплохо. Из других машин тоже помаленьку выбирались на воздух.— Сюда подошли! — позвал Шмыгло. — Разговор есть. Начали подходить, не спеша, но все. И это хорошо. Значит, еще не забыли, кто тут начальник.— Так, — стараясь держаться как можно уверенней, произнес Гриша. — Первая задача — разгрузить фургон. Быстро и чисто. Ментовские шкуры снять, завернуть в них усопших, нести на руках до лагеря. Кто бывал, тот знает, другим дорогу покажет. И вот еще что, братаны. Насчет того, что Хрестный накрылся, — ни языком, ни задницей — молчать!— Не понял… — протянул кто-то удивленно.— Зря не понял. Здесь, в лагере, публика странная. Запросто может поинтересоваться, кто им теперь бабки будет платить за здешние работы. У меня или у тебя, например. А мы не знаем! Кипеж может получиться, а их, этих минеров гребаных, за полсотни наберется и стволов у них — немерено.— Шмыгло прав, братва. С этими мужиками лучше не заводиться не по делу.Они без тормозов, полно Афгана, Карабаха, хрен знает еще откуда. Если захотят — всех тут оставят, — поддакнул один из бойцов.— С Хрестного маску снять надо, — посоветовал один из «ментов», — и куртку тоже. Приметить могли. Он же сегодня здесь был.— Работаем! — приказал Шмыгло.Но тут из-за деревьев, с той стороны, где начиналась Тропа, ведущая в лагерь, вразвалочку вышел какой-то поджарый, смуглый не по сезону мужик, одетый в расстегнутую «песчанку» и резиновые сапоги, с армейской шляпой-панамой на голове. Из-под «песчанки» бело-голубела драная Майка-тельняшка, поверх которой, будто крестик, болталась большая — такие на ушанках и бескозырках носили — красная звездочка с серпом и молотом.— Серый, — вполголоса произнес Шмыгло, узнав пришельца, — второй среди этих чуханов после Геры. Неужели все слышал, падла?!Между тем Серый, держа руки в карманах шаровар, подошел ближе.— Здорово, корефаны! — сказал он как-то очень спокойно, но с некоторым презрением. — Что-то вы зачастили сюда, я смотрю? С утра три машины, к обеду четыре… Хрестный, говорят, приезжал. Теперь ты, Гриня, пожаловал. Что вам в городе не сидится, а?— Дело есть, Серый.Шмыгло подошел к Серому и отвел его в сторону.— Понимаешь, у нас тут разборка вышла. Надо бы жмуров хорошо притырить, чтоб не всплыли.— Гера в курсе? — спросил Серый. Он достал из кармана пластинку жвачки и сунул в рот. Шмыгло не стал врать.— Нет. Мне Хрестный приказал.— Которого ты с той же машиной привез? Странный катафалк он себе придумал, правда? И похороны заказал крутые: в болоте утопить! Оригинально!— Слышал?— Кореш, — сказал Серый назидательно, — вашу колонну не то что за двести метров, а километра за четыре слышно. Я уж не говорю, как у моего бойца, который вас наблюдал на подходе, глаза округлились: «Менты приехали! А с ними Шмыгло в погонах!» Пришлось прийти и посмотреть, кто это Шмыглу такие цацки повесил. Ну и заодно услышал, как ты тут свой личный состав морально готовил.Особенно в вопросе о бабках. Серьезный, кстати, вопрос, непростой.— Серый, сам пойми, — косясь на своих спутников, мрачновато взиравших на эти сепаратные переговоры, произнес Шмыгло почти заискивающе. — После Хрестного у нас все устаканиться должно. У нас в городе большие напряги идут.Светка-Булочка от рук отбилась и других мутит.— Мне все эти ваши проблемы — по хрену мороз, улавливаешь? Вы, на хрен, эту рыночную фигню придумали — платите бабки. Трупы надо заховать — милости просим. По рыночной стоимости — тыща баксов за жмура. Машины спрятать? Без проблем — каждая по остаточной стоимости. За твоего «козла» — тыща, за микроавтобус — три, за «Чероки» — тридцать, за фургон — полета. Итого за все услуги — 92 тысячи баксов. Обрати внимание, за Хрестного прошу как за всех, а мог бы наценку сделать.— Серый, — Шмыгло сменил тон, пытаясь произвести впечатление, — по-моему, ты с огнем играешь.— Это не я играю, это ты играешь, дорогой. Сам же сейчас врал, что у нас стволов немерено. Вообще-то это не так, но кое-что есть. Хочешь фокус увидеть?Бесплатный!— Не понял… — пробормотал Шмыгло.Вместо ответа Серый сломал с придорожного куста ветку и поднял над головой. Фьють! — и ветка ни с того ни с сего переломилась прямо посередине.Серый ловко поймал свободной рукой отлетевший обломок и поднял его над головой вместе с оставшейся частью ветки. Фьють! Фьють! — и оба обломка укоротились еще наполовину. Почти одновременно!— Ни хрена себе… — вырвалось у Мурзилы, стоявшего в стороне. Выстрелов слышно не было, но дурак бы не догадался, что ветки срезаны пулями.— Вот такие мы простые, — улыбнулся Серый. — А если хотите, то можем из этих четырех обрезков тем же способом сделать восемь. Но я думаю, что на это дело времени тратить не стоит. Оно у нас не казенное и денег стоит. Поэтому мы очень торопимся и не хотели бы вас здесь надолго задерживать. И вы в этом заинтересованы даже больше, чем мы, потому что Хрестный кончился и вам нужно будет из города убегать. Быстро и резко. Потому что, во-первых братва из тех контор, которые раньше под вами стояли, начнет вас нежно мочить, а во-вторых, менты, которым надо отчетность соблюдать, похватают вас, бесхозных, за шесть секунд.Это было сказано очень громко и нахально, а потому у кого-то не выдержали нервы: один из ребят Шмыгло вскинул автомат и… Фьють! Четвертая неведомо откуда прилетевшая пуля тюкнула слишком нервного в кисть руки.— Уй, бля! — вскрикнул тот, выронил оружие и зажал рану рукой.— Этот выстрел был предупредительный. Следующий — в лобешник получит, — прокомментировал Серый. — Стволы складывать вот сюда, перед моими ногами, а потом можно грузиться в микроавтобус. Так! Первый пошел — молодец, свободен!Второй, третий… К машине! Четвертый, пятый, шестой — отлично. Ключи от машин не забыли, правильно. Седьмой тоже с ключами — молодец, пошел! Восьмой, девятый… Десятый раненый — извини, погорячились, до свадьбы заживет! Мурзила, привет родителям! А тебе, Шмыгло, мой совет — никогда не надевай чужие погоны.Не идут они тебе!Когда микроавтобус — опять несколько раз в грязи увязал! — наконец-то выбрался на дорогу, Шмыгло понял — ему кранты. Сейчас братва отойдет от нервных потрясений и начнет искать козла отпущения. И он, Шмыгло, на эту роль будет наипервейшим кандидатом. А потом перо в бок — и в ближайшую речку с ближайшего мостика. А он все еще в ментовской шкуре, Серый, сука, переодеться не дал.Почему-то особо обидно Шмыглу было именно по этому поводу — умирать как мусор!А тут еще и Мурзила подсел поближе — стволы все отдали, а тот свою выкидуху заныкал…Но Мурзила сказал:— Не боись, братан! Жизнь еще не кончена… Сейчас и правда надо ноги делать — и срочно.К вечеру все они покинули пределы области. ЭХО ДВОЙНОГО ВЗРЫВА Когда микроавтобус со Шмыглом и присными исчез за поворотом на дорогу, вышли двое со снайперскими винтовками. У одного был немецкий «маузер», у второго — винтовка Мосина с косым затвором.— Ни хрена себе блефанули! — заметил один из них, тот, что имел на вооружении немецкую винтовку.— Да-а, — протянул второй, — а про фугасы ты, Сергуня, классно соврал.— Главное, что вы не подкачали.— Нервы у тебя — дай Боже!— Какие нервы, Сань, — отмахнулся Серый, — я обмочился, когда увидел, сколько их наехало. А нас — пять рыл, все на точках. Ладно, забирайте автоматы, грузите в «Чероки», прямо на пол.Оружие хватали охапками, быстро укладывали в джип.— Чего с машинами делать будем?— Пока в гараж поставим, а там видно будет… Главное — мертвяков куда-то прибрать. Вонять уже начинают.— Сделаем, — обладатель «маузера» поставил оружие в кабину фургона, сел за руль и сдал тяжелую машину назад, а Серый и Саня подошли к кустам, расположенным метрах в сорока от входа на тропу… и легко выдернули их из земли. Открылся въезд на потайное ответвление просеки, намного более узкое, чем сама просека. К тому же оно отходило от главной просеки наискось, под острым углом, и разглядеть въезд через прикрывавшие его кусты было невозможно, Даже никакой колеи, уводившей в том направлении, не было. Неглубокий кювет, тянувшийся вдоль всей просеки, у места въезда был совершенно не поврежден, ничем не засыпан и выглядел абсолютно так же, как в других местах. Это объяснялось просто. Серый и Саня притащили из леса туго стянутый проволокой пучок сырых прутьев и веток диаметром в полметра, длиной— около двух с половиной. Этот пучок они уложили в кювет, а поверх него раскатали нечто вроде мата, сделанного из более тонких пучков прутьев, толщиной в обыкновенную метлу, но гораздо более длинных.Сразу после этого фургон вкатился на мат, вывернул влево и покатил по потайной просеке. В это время Серый и Саня уже бежали к остававшимся на просеке «Чероки» и «газику». Загнав машины в начало секретной трассы, они вылезли, быстро скатали в «трубку» и утащили в глубь леса мат, потом — толстую фашину, а затем воткнули на место фальшивые кусты. Никаких заметных следов этой операции на дороге не осталось, разве что отпечатки прутьев на грязи, да несколько сухих листьев, осыпавшихся с фальшивых кустов.Когда Серый и Саня, завершив маскировку, вернулись к машинам, фургон уже доехал до конца подпольной магистрали, рядом с лагерем, на небольшом мыске, далеко вдающемся в болото.Болото в этом месте было больше похоже на озеро. Небольшое зеркало открытой воды, стянутое с краев ряской, плавно переходящей в топкий берег. На самом мыске, возвышавшемся над болотом на пару метров, почва была прочная. Там была расчищена площадка, на которой мог развернуться средних размеров грузовик.Чуть ближе, справа от секретной дорожки, находился невысокий бугор, поросший густым ольховником. В его склоне и были устроены «гаражи» — просторные капониры, отрытые еще во время войны, приведенные в порядок нынешними обитателями здешних мест. Их было три, и в каждый можно было поставить «ЗИЛ-131». В четвертом капонире располагалось нечто вроде автомастерской.— Ну что? — спросил Серый, когда «газик» и «Чероки» подкатили к фургону.— Поглядим, каким был Хрестный в натуре?Когда открыли дверь фургона, защипало в глазах — сохранились остатки газа.Пахнуло еще и тухлой кровью, смешанной с запахом тлена.— «Черемухой», что ли, траванули?— Наверно…Первым выдернули Петровича.— Надо же! Это ж главный Светкин орел, — заметил Серый. — Сегодня утром был тут. Ну и прорешетили его…— Да еще и ножом пырнули. Живучий был, зараза. Часы как, ходят?— Тикают. Золото или как?— После разберемся. Рация! Они их и не шмонали, по-моему, торопились.Бумажник глянул?— Триста баксов и пол-лимона нашими. Паспорт приберем?— Берем, берем. Курышев Дмитрий Петрович. Ксива афганца… Наш братан был, выходит? Или липа?— Давай считать, что липа. Так проще. Но приберем, корки настоящие.— Еще калькулятор есть, деньги считать любил, должно быть. Жалко куртку, суки, всю издырявили. Кобуру брать?— Снимай, пригодится. Маузер, тащи грузило… И кабель немецкий, битумированный, захвати.Маузер принес моток кабеля и грузило — ржавое тяжелое донце от 122-миллиметрового снаряда. Пока Серый приматывал грузило к ногам трупа. Маузер и Саня вытащили на берег озерца точно такой же мат из пучков прутьев, как тот, которым воспользовались для въезда на секретную просеку, только подлиннее.Раскатали по трясине до самой воды.— Осторожнее, — предупредил Серый, — сами не смайнайте!— Ладно, постараемся!Вдвоем они раскачали труп и отпустили. Он плюхнулся в двух метрах от берега и скрылся под водой.— Пошли Хрестного посмотрим.Серый уже выволок тело из фургона. Сдернули маску.— Котлета… — разочарованно произнес Маузер, не вздрогнув.— Да, тут экспертизу надо делать почище, чем для царского семейства, — заметил Саня.— Четыре дырки в затылке, — осмотрев, сказал Серый. — С запасом поработали… Ладно, Маузер, давай тащи семь грузил, помаленьку, а мы поработаем.И Хрестный, лишившись всего, что представляло хоть какую-то ценность, отправился следом за Петровичем. Дальше пошло как по конвейеру. Работали споро.Часы, перстни, кольца, цепочки, бумажники с деньгами и документами — все это горкой росло на разостланной плащ-палатке. У двух в челюстях попались золотые зубы — Серый выломал коронки плоскогубцами.Оставалось отправить на вечный покой последнего из восьми.Саня и Маузер притащили его по мату на край болота, раскачали… Плюх! И тут же, через секунду, до их ушей долетело гулкое: бух! бух!Мужики с удивлением переглянулись.— В лесу это, — обеспокоенно произнес Серый, — по-моему, там, куда Гера этих… туристов повел. «Лягушка» сработала.— Неужели Гера напоролся?— Ну да… Это кто-то из тех, Булкиных.— Если, е-мое, Гера накроется, эти козлы со своей овцой из леса не выйдут, — угрожающе прошипел Саня.— Они так и так не выйдут. Но дойти, куда им надо, они должны, — сказал Серый. — Поэтому вот что, мужики: вы тут порядок наводите, а я в лагерь, надо будет народ успокоить. ТАРЗАНКА Их осталось семеро.От роковой полянки тропа пошла вниз, петляя между соснами. Гера шел молча.Приходилось за ним поспешать. Тропка была скользкая, неровная, и во многих местах из нее выпирали узловатые корни. Поскользнуться и запнуться — раз плюнуть, а удержать равновесие — непросто. Казалось, что топать в стороне от тропы, по хвое было бы проще. Но черта с два, после того, что случилось, кто-нибудь рискнул бы на метр шагнуть в сторону. Смерть учит дисциплине быстрее, чем любой прапорщик.Внизу, впереди, послышалось журчание воды. Через пару минут добрались до небольшого обрывчика, метра три высотой, под которым поблескивала мутноватая речка, вытекавшая из расстилавшегося справа под горкой непролазного болота. На противоположном берегу просматривался небольшой возвышенный мысок, вокруг которого описывала дугу речушка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48