А у Никиты и так уже с ними проблемы накопились. Лишние вроде были совершенно ни к чему. Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает…Люсин длиннющий каблучок, который оказался полезен для лягания, для бега по лесной дороге был очень неудобен. Никита так и не понял, отчего он подломился: то ли Люся им за корень зацепилась, то ли за камень, то ли просто глубоко в грунт вогнала. Это не суть важно. А важно то, что девица, сломав каблук, еще раз полетела в грязь — рядом с растерявшимся Никитой. Тем временем Юрик, матюкаясь, вскочил на ноги и тигриными скачками понесся к упавшей беглянке, явно намереваясь втоптать ее в грязь, причем в самом прямом смысле слова.Люся — она еще не видела Никиту, отскочившего от дерева в тень кустов, — попробовала подняться, но охнула от боли и осела наземь, после чего отчаянно заорала:— Помогите! Убива-ают!Конечно, вряд ли она надеялась, что сюда сбежится куча отважных мужиков, жаждущих защитить прекрасную незнакомку, но, должно быть, намеревалась напугать озверевшего Юрика. Тому, однако, все было по фигу. Он уже добежал до Люси и даже занес ногу для первого удара, когда из кустов грохнул выстрел, и Юрика отшвырнуло в сторону. Сразу он, правда, не упал, а выписал какой-то странный пируэт ногами, сделал какой-то уже не совсем живой шаг назад и лишь после этого грузно грохнулся в кусты.Нет, Никита вовсе не собирался заступаться за Люсю. Напротив, он думал только о том, как бы остаться незамеченным. Но, видно, уж так судьбе было угодно, чтоб он, попятившись, зацепился за корень, потерял равновесие и опрокинулся спиной на куст, задрав правую руку вверх. А в руке-то был пистолет, не поставленный на предохранитель. Как и почему нажался крючок — Никита не припомнил бы, даже если б его об этом спросил прокурор. Потому что этот момент у него никак в памяти не отложился. Одно он мог сказать точно — не целился он в этого Юрика. А пуля, как известно, дура. Если будешь долго целиться — ни за что не попадешь, случайно пальнешь — и труп готов.С минуту Никита ошалело сидел на мокрой траве с пистолетом в руке. Смотрел куда-то перед собой, где охала Люся, пытавшаяся подняться, но тут же опускавшаяся наземь с болезненными стонами. А чуть дальше, у кустов, где валялся Юрик, никаких шевелений не было.Придя в себя, Никита поставил пистолет на предохранитель. Чтоб самому не застрелиться по нечаянности или эту самую Люську не застрелить. После этого спрятал оружие в карман и вытащил фонарик. Осветил Люську, которая кое-как выползла из грязи. Во что ее плащ, юбка и сапоги превратились — сказать страшно! Да и по лицу кровь из разбитого носа размазалась, синяки набухали, ссадина на щеке багровела — хороша, ничего не скажешь.Говорить ей Никита ничего не стал, потому что, кроме заиканий и рева, все равно ничего не услышишь в ответ. А пока надо Юрика поглядеть. Может, и он «не совсем»…Но, когда Никита подошел к этому неласковому джентльмену — оказалось, что медицина бессильна. Эта, в общем-то, шальная пуля ударила так, будто ее выпустил профи: точно в середину правого виска. И вылетела, точнее, проломилась, через левый.Убедившись в том, что на выздоровление Юрика нет никаких надежд, Никита тяжко вздохнул. Нет, не потому, что пожалел, и даже не потому, что мгновенная смерть этого гражданина произвела на него угнетающее впечатление. Чечня Никиту от всего этого отучила. А вот по поводу собственной судьбы на него нахлынули горькие размышления.Это ж надо же! Еще сегодня утром он был мирным студентом, а к полуночи уже превратился в убийцу. И милиция его разыскивает, правда, еще не зная об этой свежатине, которая тут валяется. Но и Юрика найдут. Если того гражданина только в принципе могли повесить на Ветрова, то этого несчастного Юрика он действительно убил. Хотя и нечаянно. Только поди докажи, что нечаянно, когда внешне все выглядит как выстрел профессионального киллера… Ни один присяжный не поверит тому, что расскажет Никита. Правда, есть свидетельница, Люська эта самая…Никита направился к шмыгавшей носом потерпевшей. Та уже успела отползти от дороги и сидела, поджав колени, на мокрой траве под тем самым деревом, где раньше прятался Никита. Тихо хныкала, размазывала по лицу кровь, сопли и косметику, держалась за голень. Услышав шаги Никиты, еще больше сжалась и поглядела на него так испуганно, будто он был жутким чудовищем. Сказать по правде, Никита за время своей пробежки через свалку и лес особо не похорошел.Борода и усы утратили свой ухоженный вид, берет сбился на затылок, и из-под него торчали довольно длинные волосы, концы которых от пота и дождя скрутились, слиплись и задрались вверх. Джинсы источали такой аромат, что с души воротило.— Т-ты к-кто? — заикаясь, пролепетала Люська, дрожа не то от страха, не то от холода.— Не бойся, — успокоил Никита, не отвечая на вопрос, — он мертвый. Совсем.— Ой-й! — взвыла Люська, будто только что не орала: «Помогите! Убивают!»— Что ж теперь будет?!— А черт его знает… — пробормотал Ветров.— За что ты его? Из-за меня?!— Нет, случайно… — ответил Никита, — оступился, а пистолет выстрелил…— Шутишь, блин? — уже избавляясь от испуга и нервного шока, произнесла Люська. — Знаешь, что с тобой за это сделают? Уй, дура-ак, уй, дура-ак…— Это ты дура, — рассердился Никита. — Хоть бы сообразила, что говоришь!Ведь настоящий бандит уже давно бы тебя грохнул, понятно? А после того, что ты сказала, — тут же! Потому что ты — единственный свидетель…Тут Люська поглядела на него скорее с недоверием, чем со страхом:— А ты что, ненастоящий?— Не-ет… — Ветрова даже удивило, что ему такие вопросы задают.— А пистолет откуда?— На базаре купил! — проворчал Никита. — Коллекцию собираю.Он вдруг подумал, что выстрел, наверно, был далеко слышен. Не исключено, что его слышали те милиционеры, что гнались за ним до свалки.Люська первая высказала то, что было у него в уме:— Сваливать отсюда надо! Соображаешь? Возьми у этого козла ключ и подгони машину! Водить-то умеешь?— Умею… — кивнул Никита, отметив, что эта дама, похоже, опять обретает самоуверенность.Второй раз за сегодняшний день ему приходилось обыскивать труп. Странно, но если на огороде он нервничал, то тут делал все спокойно. Ключи оказались на связке с красивым брелком в форме пластмассового бычка. Должно быть, в честь того, что нынешний 1997-й числился годом Быка по восточному календарю. Кроме ключей от машины, в связке были, видимо, еще ключи от квартиры и даже от сейфа.Никита все сунул в карман.Ключи Ветров нашел быстро, в боковом кармане кожаной куртки, застегнутой на «молнию». Само собой, это была не дешевая «косуха» из какого-то сомнительного материала, смахивавшего на дерматин, которую носил сам Никита.Нет, это была натуральная и очень дорогая кожанка, французского или итальянского пошива. Она оставалась красивой даже несмотря на то, что была измазана в грязи и обрызгана кровью. Отмой — и носи… Никита поймал себя на том, что ему очень хочется снять эту куртку с трупа и напялить на себя… Даже «молнию» раздернул, как-то машинально. Но все-таки сумел подавить эти мародерские инстинкты.Война вообще-то их здорово провоцирует, и в Грозном немало пацанов помаленьку приучалось шакалить. Прежде всего по части жратвы, типа той колбасы с вареньем. Пьющим-курящим, конечно, не западло было свистнуть бутылку-другую или блок сигарет из разбитого ларька. Если уши или пальцы мерзли, не гнушались вязаную шапку с боевика снять, перчатки или ботинки на меху. Никита чаще всего брал еду и патроны, если чего-то подворачивалось. Потому что и без того, и без другого жить было труднее всего. Но некоторые, конечно, разохотились…Часишки, перстни, цепки, баксы искали… Кое-кому это башки стоило. Главным образом потому, что чечики таких, если попадались мочили без долгих разбирательств и не самым нежным образом. Некоторые влетали на растяжки, когда шуровали в домах. Иногда свои своих под шумок чикали — и хрен чего докажешь.Начальство, конечно, изредка орало, напоминало насчет статьи, но чаще всего ему все это было по фигу. Потому что спрашивать с солдата порядок и дисциплину можно только тогда, когда ты его нормально кормишь, обуваешь, одеваешь и иным образом снабжаешь. Или, по крайней мере, ведешь в бой за какую-то Великую Идею — хотя кто такую видел? Но поскольку сами офицеры не больно понимали, за что и почему тут дерутся, то даже придумать что-нибудь толком не могли.От соблазна снять превосходную кожаную куртку с трупа Никита отказался.Зато под курткой у Юрика оказались красивая желтая кобура с каким-то мощным автоматическим пистолетом незнакомой Никите конструкции, футляр с сотовым телефоном и туго набитый набрюшный кошелек…— Ой, да поторапливайся ты, дурак! Не дай Бог менты приедут! — взвыла Люська.«Волга» завелась неплохо, и Ветров задним ходом подогнал машину к дереву, у которого сидела девица, помог ей, поджимавшей поврежденную ногу, забраться в салон. Вдруг Люська вспомнила:— Ой-й, блин! Если это найдут — мне хана.— Что там еще? — раздраженно спросил Никита.— У него одна моя бумажка лежит… — пробубнила Люська. — В карманах где-то…— Ладно… — про себя Никита выругался и вновь пошел к трупу.В боковом кармане куртки, где он нашел ключи от машины, никаких бумажек не было. В другом тоже было пусто. В карманах брюк нашлась только упаковка презервативов.— Да говорю тебе, тащи все! — нетерпеливо крикнула Люся.«Хрен с тобой, — разозленно подумал Никита, — все так все!» Отстегнул с покойника кобуру, футляр с сотовым, кошелек с поясом, выдернул из карманов футляр с темными очками, бумажник с записной книжкой, паспортом и водительскими правами — словом, все, что было на трупе, — и бросил на заднее сиденье.— Больше ничего не было? — спросила эта дура, и Никита понял, почему Юрик так грубо с ней обошелся.— Ничего! — прорычал он почти сердито.— Слушай, отволоки его в кусты, а? — умоляюще попросила Люся. — Чтоб не сразу нашли…— Ну, блин! — разъяренно прошипел Никита, который почуял, что эта стерва уже садится ему на шею. Но идея ее посетила верная. Ветров еще раз подошел к Юрику, ухватил его за холодные лодыжки и отволок от дороги метров на десять.— Нашла что-нибудь? — спросил он, забираясь в машину.— Нашла, — кивнула она, заметно повеселев. — Трогай! Извозчика нашла! Но ехать действительно было необходимо. И желательно побыстрей. Никита надавил на газ и покатил по дороге. Минуты через две-три оказались у выезда на шоссе.— Налево, — сказала Люська.Никита вывернул с просеки. Дорога была свободна и выглядела вполне прилично. Ветров прибавил сперва до восьмидесяти, потом до девяноста.— Нормально, — похвалила пассажирка, — гаишников тут не будет, не волнуйся.Уж если Никита чего и опасался, то не задержания за превышение скорости.И, уж конечно, он не боялся, что у него отберут права, потому что собственных прав у него не было. Доверенности Юрик — а «Волга», видимо, принадлежала ему — Никите тоже не оставил. Стало быть, автомобиль можно считать минимум краденым.А максимум — что более правильно! — захваченным в результате разбойного нападения. Так же, как все прочее имущество, взятое у Юрика. Да еще в сговоре с этой заразой Люськой — отягчающее обстоятельство. Что еще? Незаконное приобретение, хранение и ношение огнестрельного оружия, наконец, как минимум — причинение смерти по неосторожности, ежели Люська подтвердит, что Никита случайно стрельнул. Только кто ей поверит? Тем более что она уже, считай, Никитина подельница… А потому навесят Никите 105-ю статью из нового Уголовного кодекса — убийство. Ту самую, где предусмотрена смертная казнь и пожизненное заключение по максимуму. Вот влип так влип!Господи, как же все это накрутилось?! Уму непостижимо! Три, ну может быть, четыре часа назад, Никита был человеком, который запятнал себя лишь ничтожным похищением из архива не числящегося на учете дневника Ев-стратова, за что в принципе никто не привлек бы его к уголовной ответственности. А теперь он — чистой воды преступник, скрывающийся от правосудия. И все — по причине собственной дурости и недальновидности. Ну кто его просил не просто вызывать милицию, а еще и сторожить того неудачника, который пролез в дом Ермолаева?Никто! Кто просил удирать оттуда, хотя тогда он ровным счетом ничего плохого не сделал? От досады на самого себя Никита еще прибавил скорость.— Сбавляй! — потребовала Люська. — Нам скоро сворачивать.Никита умерил пыл: и правда, сейчас еще только сбить кого-нибудь не хватало или самим разбиться… Очень кстати на встречной полосе появился тяжелый грузовик, поцеловаться с которым было бы совсем неприятно. Разминулись удачно, но после этого Никита больше семидесяти не выжимал.— Вот тут, где указатель на Лысаково, — сказала Люся, показывая пальцем через Никитине плечо.Лысаково так Лысаково. Никита повернул направо, на небольшую асфальтированную дорожку. Только тут он позволил себе спросить:— А куда мы едем вообще-то?— На дачу, — ответила Люська. — Не бойся, там никого нет.Именно после этого, хотя и с некоторым опозданием, Никите подумалось, что вообще-то он зря об этом раньше не спросил. То, что сейчас говорит эта курица, может быть враньем от и до. Какой же дурак согласится ехать, если ему сказать, что там, на этой даче, прибытия Люськи ждут три-четыре молодчика, которые смогли бы не только из Никиты, а и из Юрика отбивную котлету сделать? Ведь она ныне покойному мордовороту это на полном серьезе обещала. Впрочем, если представить себе, что она блефовала и ее целостность вовсе не так высоко ценится, то это еще хуже. В первом случае, по крайней мерс, ее слово решающее: захочет, чтоб была котлета — сделают, захочет помиловать — помилуют. А вот во втором, если Люся просто корчит из себя крутую особу, а на самом деле обычная подстилка, которую никто ни в грош не ставит, решать будет не она. А солидные и очень серьезные граждане, которым Никита, возможно, совершенно не нужен. И чтоб он не создавал проблем, его там, как-нибудь тихо и гуманно (надо надеяться!) ликвидируют. Странно, но хотя такой вариант был вовсе не исключен, Никита особенно не взволновался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48