— Так вот, я хочу выпить за то, чтоб ты всегда меня понимал и чтоб я тебя тоже понимала. Пьем?— Нормальный тост. Пьем!Чокнулись, выпили, закусили… Никита ощущал себя ни в одном глазу, только малость повеселее и попроще. При этом ему показалось, что Света намного хмелее его. Не то чтоб у нее язык заплетался или координация движений сильно нарушилась, а просто было впечатление, что она на пару рюмок больше выпила.Например, она невзначай спихнула на пол вилку.— Злая баба придет, — припомнил старую примету Никита, — постучи вилкой по деревяшке.— Ты суеверный? — спросила Света, уже стуча вилкой по ножке стола.— Не знаю. Иногда — да, иногда — нет, а что?— А в судьбу веришь?— Если б мне толком объяснили, что это такое, может быть, и поверил бы.— Понимаешь, мне очень давно, лет десять назад, на старый Новый год, пришлось гадать с девчонками. Ну, знаешь, наверно, как иногда наша сестра дурью мается? Мне нагадали, представляешь себе, что я замуж не выйду до тридцати лет!Уже хорошо, правда? Раньше мне казалось, чтo тридцать лет — это уже старуха. А теперь мне до тридцати осталось два месяца дожить. Всего-то!— Зря сказала, — заметил Никита, — я думал, тебе двадцать пять, не больше.— Врешь, подлизываешься. Я старше смотрюсь. И знаешь, почему? Потому что я не секретарша, а директор и должна быть солидней. Чтоб чувствовали, что с силой имеют дело. Видел в приемной теток? Им всем под полтинник. И каждая жутко важная, хотя всего-то управляет парой-тройкой булочных в лучшем случае, а в худшем просто десяток лоточниц снабжает, как посредник. Цены на мои булки нагоняет. А забрать отсюда — норовит дешевле… Вот поэтому я и привыкла их ошарашивать. Знай наших!— Слушай, — спросил Никита, — давай еще по одной — и хватит?— Это почему хватит? Пока весь графин не усидим — никаких гвоздей.— Ты ведь еще до этого приняла? Небось в обладминистрации?— Ну, приняла. Правда, не в администрации, а у главы на даче. Сегодня ж воскресенье. Чуть-чуть коньячку, в представительском плане. А что, я очень сильно пьяная?— Нет, просто возбужденная немного. В России, если человек выпил, либо о политике говорить начинает, либо о работе. Правда, это больше мужчин касается.— Ну да, а бабы чаще кости мужикам перемывают. Но если бабы при деле — их тоже на разговор о работе тянет. Это ты прав. Но бутылку уговорить надо. Сейчас третью выпьем — сделаем перекур.— Хорошо. За то, чтоб тебе везло, как сегодня!— Спасибо! Очень хорошее пожелание. Сегодня мне везет, это точно. А вчера— очень хреново было. После Балясина.— Все позади, не расстраивайся…— Расстраиваться? Зачем? — улыбнулась Света. — Теперь мне на все начхать, я все сама поведу. А этим козлам — во!Мисс Булочка согнула локоть и изобразила такой предмет, каким по природе не располагала. Никита усмехнулся.— Слушай, — сказала Света, — пригласил бы ты меня потанцевать?— А музыка? Из телевизора?— Зачем? У меня плейер есть.Света порылась в пакете, добыла оттуда плейер, пристроила один наушник себе в ухо, а другой — Никите, повесив сам аппарат на поясок своих брючек.Щелк! Запись закрутилась…«Пригласите! Пригласите! Пригласите!» — страстно выкрикивала в наушниках Пугачева. Никита осторожно положил руки на тонкую талию партнерши и ощутил, как ее маленькие, теплые ладошки легли ему на спину. Чуть покачиваясь, они стали ходить из стороны в сторону по небольшому пятачку пола, между кроватью, столом, креслами и тумбой телевизора… ИЗ БИОГРАФИИ НИКИТЫ ВЕТРОВА Никита рос в эпоху, когда на дискотеках редко танцевали в обнимку. Все больше дергались в общей куче, вихляясь и толкаясь, визжа от избытка чувств, сил и энергии. Тем более что были еще спиртным подогреты, а иногда и дурью какой-нибудь. Парни и девки на тусовках были одеты и пострижены почти одинаково — унисекс царил. Говорили на общем сленге, «грузили» друг друга малопонятными, но вызывавшими общий смех анекдотами, матерились хоть и относительно редко, но совместно, а также придумывали себе «жен» и «мужей» «по системе». То есть играли, шутки шутили. Конечно, при том, что чуть ли не все девицы в тусовке какое-то время числились Никите «женами», он ни с одной не целовался даже, не то чтоб что-то посерьезней. У других что-то было, а у него нет. Конечно, он был о сексе хорошо информирован — как-никак рос в эпоху гласности и порнографии! — но только теоретически.В армии он тоже практических навыков не набрал. Там для этого условия не самые лучшие. Кто был очень охоч до приключений, те бегали в самоволки, а Никита нет. Ну а в Чечне вообще надо было побольше о собственной шкуре думать, чем о девушках. Очень многих дурачков, которые этого не понимали родители не дождались вообще или до сих пор дожидаются из плена.Потом на какое-то время Никита впал в депрессию и вообще не мог врубиться в жизнь. Он уже и с прежними знакомыми не мог общаться, потому что их не понимал, куда уж тут о новых говорить. Причем ему и искать-то их не хотелось.Лишь в последние месяцы, понемногу оттаяв за два года от зимы и весны 1995-го, он стал чувствовать в этом подспудную потребность. Но слишком много занимался учебой и слишком редко общался вне университета с однокурсниками, чтоб завязать какое-то серьезное знакомство.В общем, Никита оставался девственником, что в наше время и в его возрасте — явление не характерное…И как прикажете реагировать такому товарищу, когда его рукам дозволили обнять гибкую, тонкую талию молодой женщины, которая, хоть и кокетничает своими тридцатью годами, не потеряла ни задора, ни юности? И когда ее руки не просто держатся за его не очень мощную спину, а осторожно, трепетно, как бы невзначай, ее поглаживают? . И расстояние в несколько сантиметров, которое разделяло их в самом начале, как-то незаметно сократилось и сошло на нет?Кулончик с черепушкой, в глазах которой зловеще багровели маленькие рубинчики, напоминал: memento mori! Что у нее на уме, почему она пришла к нему в подвал, одна, без охраны? Ведь это не девочка-ромашка, а хозяйка сорока стволов…— Хорошо… — сказала Света, укладывая щечку на Никитине плечо. — Хорошо танцуем…— Может, не надо так тесно? — спросил Ветров. — А то…— Молчи, глупышка, все испортишь… — произнесла она, прикладывая пальчики к его губам. У Никиты по всему телу прокатилась жаркая волна возбуждения.— У тебя сердечко забилось… — заметила Света. — Быстро-быстро… Ты что, волнуешься?— Да… — прошептал Никита. — Немного…— Почему? Боишься чего-то?— Не знаю…— А я знаю. У тебя просто еще ни разу ничего не было. Верно? Я права?— Aгa… — внезапно пересохшим языком пробормотал Никита.И тут Света, плавно притянув его лицо к своему, приоткрыла рот и припала губами к его губам. Сильно, жадно, взасос… Никита услышал, как зубы о зубы потерлись, дыхание захватило, и он крепко, судорожно прижал к себе женщину, уже понимая, что она станет самой первой в его жизни… Света, не отрываясь от его губ, обхватила его коленками, повисла на нем, прогнулась, потеревшись брючками о его джинсы, ощутила через несколько слоев ткани тугой и крепкий предмет…Никита испытал от этого ее движения легкий, приятный стыд, забрался руками под ее кожаный жакет и жадно гладил спинку, лопаточки, талию, все еще не решаясь забраться под обтягивающую их водолазку.— Смелее, смелее… — жарко шепнула Света, оторвавшись от Никитиных губ и опустив руки ему на талию, прогнула их под джинсовую куртку, а затем проворными Движениями наманикюренных пальчиков с острыми ноготками стала вытягивать из джинсов рубаху и майку. Одновременно она тихонько пятилась к постели, увлекая за собой Никиту. Он ощутил, как ловкие ладошки уже пробрались к нему под рубаху, пролезли и осторожно, нежно поглаживают его по коже. И он тоже наконец-то отважился приподнять вверх край водолазки, просунуть под нее руки и прикоснуться к во многом еще загадочному, чуть припотевшему женскому телу…— Хорошо, хорошо… — бормотала Света, жадно проводя руками по его спине и бокам. — Ты такой осторожненький…Они уже подошли к кровати вплотную и мягко повалились на нее боком. Губы их снова встретились, и теперь уже Никита, немного неумело, но очень жадно и сильно прижался к ним в поцелуе…— Норма-ально! — сладко простонала Света, а правая рука ее в этот момент, соскользнув с Никитиной спины и легонько погладив бок, воровато перескочила на джинсы и два пальчика, большой и указательный, легонько ухватились за металлическую петельку «молнии»… Ж-жик! И Никита со стыдом и восторгом ощутил, как проворная ладошка осторожно щупает его через трусы…— Ух ты мой, ненаглядненький! — сюсюкающим голоском произнесла Света. — Грибочек ты мой!..Никита, тяжело, возбужденно дыша, поглаживал ее прогнувшуюся спинку, иногда просовывал пальцы под застежку бюстгальтера, только не знал, как она расстегивается… Он то и дело прикасался губами к полузакрытым ресничками глазам, ароматным щечкам, носику и мочкам ушей, ощущая себя переполненным самой сильной нежностью и любовью к этому невероятному, загадочному, фантастическому существу.— А знаешь, что я придумала? — жарко прошептала Света прямо в Никитине ухо. — Давай не будем ничего снимать, а?— Разве так получится? — спросил он.— У нас с тобой все получится… — страстно дыша, сказала она. — Все-все получится… Ляг на спинку, котенька!Никита подчинился. Света приподнялась, перебросила через него колено, села ему на ноги и закопошилась в прорехе его джинсов, выпуская на свет Божий предмет… Оп! И вот он уже стоит, чуть покачиваясь, озаренный красноватым, сладострастным светом ночника. Нет, конечно, Никита свое хозяйство знал хорошо, и вид этой части своего собственного тела ему был хорошо знаком, но все же в этот момент ему показалось, что происходит что-то нереальное, необычное, фантастическое.— Птенчик наш вылупился… — прошептала она игриво, а затем немного отползла назад, нагнулась, обрушив вниз свои мягкие золотистые волосы, высунула язычок и плавно лизнула головку. Потом, придерживая член пальчиками, обнажила свои ровные, беленькие зубки и, обдав головку неровным, горячим и влажным дыханием, осторожно погрузила в рот… Зубки не укусили, а лишь чуточку пощекотали, язык и небо погладили, губки причмокнули…— Это я с ним здоровалась… — выпустив орган на волю и погладив его по головке ладошкой, сообщила Света. — Ну а теперь ему пора поработать. Начнем со спецодежды…Она выдернула из кармана джинсов яркую упаковочку, проворно распечатала ее и вынула полупрозрачный, маслянисто блестящий презерватив.— Вот! Теперь ты у нас совсем красивенький… — порадовалась Света. — А теперь — самое главное…И она легким движением распахнула «молнию» своих брючек. В прорехе Никита увидел темную ткань трусиков и Даже успел удивиться: ведь их-то, по его разумению, уж точно надо снимать…Однако Света уже быстро скользнула вперед, встала на колени, расставив их по обе стороны от Никитиных бедер после чего, взявшись за пенис двумя большими и двумя указательными пальчиками, направила головку в прореху…Никита, у которого в этот момент восторженно заколотилось сердце, ощутил легкий металлический холодок от зубчиков «молнии», затем головку пощекотала невесомо-нежная ткань трусиков (в них была щелочка устроена, вот и весь секрет!), а потом легонько укололи волосики, прикрывавшие еще одну, очень важную щелочку, но уже не в ткани, а в самом Светином теле… Именно туда и вставили умелые пальчики необученную Никитину штуковину, а потом Света мягко присела, и головка проскользнула куда-то глубоко-глубоко, в мокрую, горячую и слизистую глубину этого «самого главного»…— У-ух! — выдохнула Света, стискивая Никиту ляжками, затянутыми в так и не снятые брючки. — Он там так греет, такой приятный и большой-пребольшой… Тебе хорошо, Никитушка?Никита переживал ощущение восторга и легкого страха — вдруг сейчас окажется, что это был сон и ничего больше… Но нет, не сон это был. Та самая Света-Булочка, к которой он прошлым утром ехал почти как на Страшный суд, действительно стала его первой женщиной, и сейчас они были одним целым…— Вот видишь, — озорно хихикнула Света, — мы ничего не сняли, а уже совсем вместе! Правда, здорово?!— Да, — произнес Никита. — А почему тебе так хотелось?— Потому что так интереснее… — Света прилегла Никите на грудь, обнимая его ножками. — Потому что у нас еще вся ночь впереди. И поэтому сначала мы будем трахаться одетыми, а потом будем постепенно друг другу открываться.Они обнялись крепче, чтоб случайно не разъединиться, перевернулись, и теперь Никита лежал на Светке.— Ну, вгони его поглубже! А-ай! — восторженно завопила она, когда Никита принялся за дело, довольно быстро освоив нехитрую технику этого упражнения.Светкины вопли его немного смущали.— Не ори ты так! — прошипел он. — Весь хлебозавод услышит!— Не услышит! А! А-а! А-у-у! А-и-я! Хочу и буду орать! А тут в подвале никто не услышит. Уа-а! Уа-ау! Я — кошка! Ко-о-ошка!— А Люська? Она же где-то тут сидит?— Да плевать я на нее хотела! Плевать! Плевать! Плевать!… ПРОЯСНЕНИЕ СТАТУСА Люська действительно находилась в том самом номере, дверь которого была напротив Никитиного. Дождавшись семи часов вечера, она получила ужин через лифт, а потом решила вздремнуть. Заснула она примерно в полвосьмого, а потому проспала и приход Светки, и их довольно громкий разговор с Никитой.А проснулась она даже не от Светкиных стонов, а от глухих ритмических ударов, которые слышались из номера напротив. Поскольку сон с Люськи сошел не сразу, она вначале разозлилась: дескать, вздумалось же тут какому-то козлу ремонтом заниматься. Потом прислушалась, разобралась в звуках, определила, что разговаривают и трахаются Никита со Светкой…Никаких особых чувств у нее не вызвало — только злость и раздражение. Как этот москвич снюхался с чертовой Булкой, ее не волновало, какие от этого могут быть последствия — тоже.Люська закрылась с головой одеялом, но все равно продолжала слышать. К тому же под одеялом было трудно дышать… Вновь скинула одеяло с головы. Да когда ж они кончат, блин?! А эти бухи в перегородку и кроватные скрипы сопровождавшиеся бесстыжими Светкиными охами и ахами, все продолжались и продолжались…Как ни пыталась Люська заставить себя заснуть и ничего не слушать, выходило у нее это очень плохо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48