Переправились в нескольких пунктах, но не продвинулись далеко.
– Почему? Что им мешало?
– Берегут силы.
– Вы так считаете? – задумчиво покачал головой министр.
Он представил себе местность – реку, леса, как будто он был снова молодым командиром маленького подразделения, а не высшим военачальником, укрывшимся в своем кабинете в министерстве и всю ночь напролет изучающим карту.
Выставив три атакующие дивизии против двух обороняющихся, немцы никак не могли надеяться достичь положительного результата на этом участке. Хотя, по данным, полученным с американских спутников, по меньшей мере еще три дивизии ЕвроКона расположены неподалеку. Почему они не задействованы? В какую они играют игру?
Он догадался. Их командование вообще не собиралось пробивать брешь в обороне на этом участке. Они задумали нечто иное. Часто говорят – "догадка осенила его, как вспышка молнии". Сейчас происходило все по-другому. Как будто тяжелый театральный занавес медленно поднимался вверх, и перед взглядом предстала давно знакомая декорация.
– Арденны!
Старон еще раз с силой ткнул пальцем в карту.
– Чертовы Арденны! Вот что они собираются устроить нам!
Он указал на отрезок шоссе между Ольшиной и Лигнице.
– Они пройдут лесами с севера и оседлают дорогу. Вот здесь!
Министр возбужденно стукнул по столу кулаком.
– Смотри, Игнаций! Теперь понятно. Все похоже на учебник.
– Матерь божья! – чуть слышно прошептал Зданский. Разлившаяся по лицу бледность выдавала его тревогу. Нарушение связи на всем пространстве вдоль Нейсе севернее Ольшины со вчерашнего утра не было вызвано действиями отдельных диверсионных и разведывательных групп. Находясь здесь, в Варшаве, они не вняли грозному предупреждению. Оттуда накатывается волна!
Старон сейчас укорял себя за то, что прислушивался к советам некомпетентных политиков и для демонстрации силы опрометчиво выдвинул лучшую половину польской армии к самой границе. Но, будь он проклят, если повторится историческая ошибка сентября 1939 года и он допустит окружения своих войск в ходе нового германского блицкрига!
– Приказываю – 4-й и 5-й дивизиям начать отступление. Немедленно! Оторваться от противника и отойти на рубеж... – он помедлил, потом обвел карандашом кружок на карте близ Вроцлава, – в семидесяти пяти километрах от Нейсе. Если командиры частей проявят оперативность, они выскользнут из пасти до того, как ЕвроКон сожмет челюсти...
– А президент и премьер согласятся с тем, что мы уступим противнику такой большой кусок территории?
– С этого момента я сам буду принимать решения. Времени для совещаний не осталось. Землю всегда можно возвратить обратно. А Польша будет жить, пока жива ее армия!
Когда начальник штаба удалился для передачи срочных распоряжений министра, Старон снова углубился в карту. Даже если операция по отводу войск пройдет успешно, это только оттянет по времени неминуемую развязку. Бросить две польские дивизии против двух полных армейских корпусов означало обречь их на поражение. Он должен послать на линию фронта дополнительную живую силу и технику. Но где он найдет их?
Только не на восточной границе! Ни в коем случае! Объявленный Россией нейтралитет ничего не значит. Маршал Каминов и его приспешники уже однажды всадили Польше нож в спину в обмен на французское золото. Кто может поручиться, что они вновь не заключат сделку?
Взгляд Старона скользнул по линии Нейсе – Одер на север, вплоть до Балтийского побережья. ЕвроКон здесь ограничился разрозненными вылазками отдельных подразделений, численностью не более батальона или роты... Подтянут ли они сюда силы для массированного удара? "Нет, вряд ли", – решил он.
Франция и Германия хотят быстро завершить войну, добившись убедительной и впечатляющей победы в одном-единственном генеральном сражении. Поэтому они не будут распылять силы. Что ж! Он тоже начнет играть по-крупному. Свою ставку он сделает в расчете на северный фронт.
* * *
ШТАБ 5-й МЕХАНИЗИРОВАННОЙ ПОЛЬСКОЙ ДИВИЗИИ, СВЕЙКО, ПОМЕРАНИЯ
Высокий худощавый полковник, занимающий должность начальника дивизионной разведки, закончил свой доклад. Он был краток и не пользовался никакими записями. Его указка легко летала по карте.
– Наш вывод таков. Три дивизии ЕвроКона форсировали Нейсе в направлении Форст – Ольшина. Их задача – выход к Лигнице, чтобы перехватить там наши части, отступающие из Горлицы.
Генерал-майор Ежи Новачик следил за реакцией офицеров, битком набившихся в палатку. Все были расстроены вестью о нападении ЕвроКона. Его это не удивило. Когда в самом начале кризиса Варшава словно в цирковом "парад-алле" выстроила половину польской армии тоненькой цепочкой вдоль всей границы, многие поняли, что это первый шаг к военной катастрофе.
Он встал и возвысил голос.
– Не буду тратить лишних слов, господа. Стратегическая ситуация черна, как ночь... – Все обратились в слух. – Положение можно исправить! Дивизия будет введена в бой на южном фронте. Два полка – 51-й и 52-й – выступают немедленно. 53-й полк временно остается здесь охранять данный сектор до подхода частей 20-й механизированной дивизии.
Он заметил удивление и даже тревогу на лицах, обращенных к нему. Снимая 5-ю дивизию с рубежа по Одеру, Варшава шла на большой риск. Растянув до опасного предела фронт 20-й дивизии и оставляя ее в одиночестве, если не считать слабо вооруженных пограничников, командование еще больше утончало и так достаточно тонкую оборонительную ниточку.
Новачик взял у полковника указку. Он отметил на карте несколько пунктов, провел через них воображаемую линию. Путь следования дивизии представлял собой дугу, протянувшуюся от берега Одера через Познань и далее на восток и упирающуюся во Вроцлав. Дивизия должна была обогнуть немецкий танковый клин, вбитый в тело Польши там, где проходила автомагистраль № 12.
– Переброску необходимо осуществить форсированным маршем. Неисправные машины оставляем здесь до завершения ремонта. Сон и прием пищи посменно, на ходу. Нам предстоят скачки, господа. Утешительных призов за второе место не ожидается. К сожалению, противник взял старт раньше нас.
Офицеры разделяли его чувства. Судьба Польши, свободной, независимой или порабощенной, была в их руках.
* * *
ПОСОЛЬСТВО США, МОСКВА
Эрин Маккена заулыбалась, когда Алекс Банич появился в дверях ее кабинета. Они оба были так заняты в эти дни, что почти не виделись. Военные действия в Восточной Европе потребовали от них максимума усилий для экстренного сбора дополнительной информации о российской армии и военной промышленности.
Но улыбка ее быстро погасла. Несмотря на умение владеть собой, он не мог скрыть, что чем-то удручен.
– Что-нибудь случилось?
– Обидно, конечно, но нам не удастся пообедать вместе. Мой долг призвал меня!
– Жутким, скрипучим голосом?
– Жутким и очень неприятным...
Он вошел и плотно прикрыл дверь.
– Я перекинулся парой слов с Катнером. Он получил срочное распоряжение из Лэнгли.
– Что им надо на этот раз? Телефон новой любовницы Каминова?
– Если бы! – он аккуратно положил стопку отпечатанных листков и занял свое обычное место, усевшись на краю ее письменного стола. Ее всегда удивляло, почему он такой противник стульев и кресел.
– Так что же?
– Им надо знать – планируют ли русские напасть на Польшу?
Банич произнес это спокойно, без всяких эмоций.
Эрин ошеломленно уставилась на него.
– И как ты надеешься получить эти сведения? Поехать в Кремль и спросить у первого встречного чинуши?
Банич пожал плечами.
– Если ребята с верхнего этажа что-то хотят, их не заботит, как я это для них достану. Придется сунуть кусок пожирнее в некоторые жадные ручонки в Министерстве обороны.
Эрин заволновалась.
– Это безумие! Там все здание напичкано агентами Федеральной службы контрразведки. Они только и ждут, чтобы туда заявился глупенький шпион с Запада с деньгами для подкупа в кармане и миниатюрной фотокамерой в галстучной булавке.
Банич был во всем согласен с ней.
– Возможно, – сказал он и добавил с усмешкой: – В каждом деле есть свой риск. Если в я предпочитал безопасную работу, то вернулся бы в цирк и ходил бы там по канату с завязанными глазами, как мой папаша.
Она постаралась выдавить из себя ответную улыбку. Они достаточно долго сотрудничали вместе, чтобы она досконально смогла изучить его характер. Бравада была напускной и служила лекарством против стресса.
Банич пристально посмотрел ей в лицо, словно хотел оставить навсегда в памяти ее черты. Потом взглянул на часы и вскочил.
– Надо бежать. Мое "альтер эго", Юшенко, наметил важную деловую встречу на десять часов. Пожелай мне удачи.
– Удачи тебе! – произнесла Эрин как можно беззаботнее. – Если в ты уделил мне еще несколько минут, я бы успела признаться тебе в любви. Я так долго готовилась...
– Потом... потом... в следующий раз.
Он помахал ей рукой, рассмеялся и исчез.
– Будь оно проклято! – вслух произнесла она.
Слишком большой опасности он подвергался, а она была бессильна хоть чем-нибудь ему помочь. Тряхнув головой, она снова взялась за шифровки. Набирая код, она чересчур сильно нажимала на клавиши, и компьютер издал строгое "б-и-и-п" в знак протеста.
Ее деятельность в Москве практически не приносила никакой пользы. Контрразведка дышала ей в затылок. Она не решалась установить контакт с каким-либо носителем информации или завязать новые знакомства. Оставался только электронный шпионаж, но русская служба компьютерной безопасности выявляла проникновение в сеть и очень быстро и оперативно меняло коды. Все, что она делала сейчас, она с тем же успехом могла делать, сидя не в Москве, а в округе Колумбия и составляя никому не нужные сводки и отчеты для департамента экономики.
Молодая женщина переключила все свое внимание на компьютер. Европа была объята пламенем, а Эрин Маккена, запертая в своем кабинете посольства США в компании с компьютером и кондиционером, занималась бессмысленным, но нескончаемым сизифовым трудом.
Глава 20
Назначенная встреча
7 ИЮНЯ, ШТАБ 7-й БРОНЕТАНКОВОЙ ДИВИЗИИ, ЛЕГНИЦА, ПОЛЬША
Маленькая деревушка Легница Польская имела бурную и многовековую историю. В 1241 году герцог Генрих Благочестивый и его польские и силезские рыцари были раздавлены здесь копытами монгольских коней, хлынувших из восточной Великой Степи. В память о неудачливом герцоге бенедиктинские монахи воздвигли здесь монастырь, но их вытеснили немцы во времена Реформации. Столетие спустя монахи возвратились и построили новый монастырь напротив старого. Но бенедиктинцам не везло. В следующем веке прусский король прогнал монахов и передал оба здания под Военную Академию. Одним из ее выпускников был Пауль фон Гинденбург, последний Главнокомандующий германской армией в первой мировой войне, тот самый, кто провозгласил Адольфа Гитлера канцлером Германии.
Теперь Легница временно приютила передовой командный пункт наступающих немецких войск. Вокруг по периметру оборонительных порядков расположились мотострелковые части, батареи противотанковых ракет "Милан" и подразделения противовоздушной обороны. Поляки не смирились с поражением и постоянно тревожили победоносные германские войска, атакуя транспорты с амуницией и продовольствием, наблюдательные посты, и даже осмеливались нападать на боевые соединения. Требовалась постоянная готовность к отражению атаки – ночью опасность возрастала вдвойне.
Вилли фон Силов задержался на минуту, прежде чем проследовать за полковником Бремером в штабную палатку. С начала войны он проводил в замкнутом пространстве бригадного штабного бронетранспортера М577 от восемнадцати до двадцати часов в сутки. Он составлял новые оперативные планы в зависимости от стремительно меняющейся обстановки. Теперь он наслаждался редкой возможностью выпрямиться во весь рост, вдохнуть свежий воздух, хотя и пахнущий дизельным топливом, потом и пороховым дымом. Зарево пожаров освещало небо на юге. Оттуда доносились приглушенные расстоянием выстрелы и взрывы. Тяжелая артиллерия 3-го корпуса крупнокалиберными снарядами стирала в порошок наспех возведенные польские укрепления в районе дорожного узла близ города Явор. На западе тоже полыхал пожар. Это горела деревня, в которой днем шел бой. Все живое, что могло двигаться, покинуло ее, и огонь, став хозяином положения, разгулялся вовсю.
Фон Силов слышал также непрерывный гул моторов. На юг и на восток по магистралям, обтекающим Легницу, продолжали движение потоки военных машин. Шесть дивизий, наступающие на фронте всего в пятьдесят километров, нуждались в огромном количестве транспортных средств для снабжения, и все дороги в тылу, включая лесные просеки, были буквально забиты техникой. Они напоминали ручьи, переполненные половодьем, по которым текла "кровь войны" – дизельное топливо, боеприпасы, продовольствие. Казалось, что земля не выдержит тяжести и расползется под этим давящим грузом.
Военная стратегия вступала в противоречие с реальными возможностями. Он тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли, и вошел в палатку. Командир бригады стоял в центре освещенного тусклой лампочкой пространства, окруженный группой офицеров. Вилли с трудом пробрался сквозь толпу и встал рядом с ним. В палатке находились все три командира танковых бригад, начальники их штабов, а также пехотинцы, артиллеристы.
Генерал Карл Лейбниц, вероятно, решил собрать на это ночное совещание командиров и высших офицеров всех подразделений дивизии. Мотивы, которыми руководствовался генерал, были понятны. События прошедшего дня развивались не по плану, разработанному накануне войны. С каждым часом ситуация все больше не соответствовала прогнозам. 7-ая танковая дивизия да и все другие подразделения Конфедерации должны были получить новые инструкции и тактические задачи, составленные на основе вновь полученных данных о положении и состоянии войск – своих и противника.
Все офицеры вытянулись по стойке "смирно", когда Лейбниц шагнул под полог палатки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116