* * *
КОРАБЛЬ ВМС США "ИНЧХОН"
Адмирал Джек Уорд сидел за флагманским планшетом боевой обстановки и наблюдал на радаре, как идет воздушный бой над сушей. Казалось, Франция послала против его тактического крыла все самолеты, которые только отыскались в ее с каждым днем пустеющих арсеналах. Но этого оказалось недостаточно. Атаки авиации противника были неравномерными, слабыми и поспешными. Довольно странным было и то обстоятельство, что в них не принимало участия ни одно звено германских истребителей. Разведчики еще пытались как-то свести концы с концами и объяснить это явление, однако во всех их сообщениях подтверждалось одно – "Люфтваффе" в воздух не поднимались.
Оставшись без поддержки своих союзников, французские самолеты раз за разом натыкались на стену огня F-14 и F-18, которые поднимались в воздух с двух авианосцев, прикрывавших высадку, а также английских перехватчиков, F-15 и "Торнадо", к которым, что было особенно приятно, присоединились F-16 голландских и бельгийских ВВС.
Севернее района, над которым столкнулись в воздухе десятки самолетов, в Роттердаме и Амстердаме, продолжалась выгрузка танков, грузовиков и орудий 4-й пехотной дивизии. Ее передовые отряды, доставленные по воздуху из Великобритании, уже начали прощупывать границу Германии. Здесь, в Бельгии, 5-я экспедиционная бригада морской пехоты полностью закончила высадку и двигалась на запад, а 1-я бронекавалерийская дивизия должна была закончить выгрузку к полудню и вскоре после этого выдвинуться в указанном направлении, став еще одним мечом, приставленным к горлу Франции.
– Джек!
Адмирал Уорд обернулся и увидел возвышающуюся над ним фигуру Хантингтона. Рядом с советником президента стоял довольно молодой человек гораздо меньше ростом, одетый в измятый гражданский костюм.
– Можешь ты уделить нам несколько минут? Мне кажется, у меня есть кое-что интересное.
Адмирал кивнул, и оба гражданских покинули вслед за ним пост анализа боевой информации. Спустившись по лестнице и пройдя коротким коридором, все трое очутились в каюте Уорда. "Адмиральское царство" было прекрасно оборудованной, почти шикарной комбинацией спальни, кабинета и гостиной. Пока гости усаживались, Уорд удивлялся контрасту между Хантингтоном вчерашним и Хантингтоном сегодняшним. Заметно посвежевший и исполненный энергии и энтузиазма, близкий друг и советник президента больше не выглядел усталым и удрученным. Мимолетно адмирал подумал о том, что восьмичасовой сон никогда не давал такого прилива сил ему самому, особенно если учесть, что половину этого времени Хантингтон проспал в шатком кресле на мостике. У самого Уорда после нескольких часов пребывания в этом кресле начинала ревматически ныть шея.
Стюард подал кофе, поставил на стол серебряный поднос со свежевыпеченными сладкими булочками и исчез. Хантингтон отпил глоток и представил незнакомца как аналитика из Агентства национальной безопасности. Казалось, что даже простое упоминание названия его секретной службы заставило молодого человека почувствовать себя неуютно. Уорд знал, что Хантингтон регулярно получает последние разведданные, доставляемые специальным курьером, но ни разу еще он не делился с адмиралом этой информацией.
Указывая на молодого человека, Хантингтон пояснил:
– Все сегодняшнее утро Поль провел на заднем сиденье нашего F-14, чтобы добраться из столицы в Лондон, а оттуда на борт "Джорджа Вашингтона". Сюда он прибыл вертолетом.
– Это совершенно новое явление, – сообщил Поль, подаваясь вперед и потирая руки. – Первые признаки были впервые замечены меньше шести часов назад. И все это страшно важно. Похоже, германские войска взбунтовались. На польском фронте фактически прекратились боевые действия, причем произошло это в высшей степени рассогласовано. Несмотря на сильные искусственные помехи, мы перехватили нешифрованную радиопередачу, в которой не о нас и не о поляках, а о французах говорится как о противнике.
Уорд присвистнул. Теперь понятно, почему "Люфтваффе" не показываются в голландском и бельгийском воздушном пространстве.
– И что нам теперь делать? – спросил он.
Хантингтон улыбнулся.
– Если вы проводите меня в радиорубку, я смогу изложить президенту кое-какие свои соображения.
* * *
РОТА "АЛЬФА" 3-го БАТАЛЬОНА 187-го ПЕХОТНОГО ПОЛКА, РАЙОН СВЕЦЕ, ПОЛЬША
Рота "Альфа" почти оправилась после своей последней битвы, насколько вообще может оправиться подразделение, потерявшее убитыми и ранеными почти половину личного состава. И все же Майкл Ренолдз считал себя счастливчиком. Главный удар германской атаки принял на себя остальной батальон. Некоторые отделения вообще исчезли, а несколько взводов едва могли вместе наскрести стрелковую секцию. Говорили, что общие потери дивизии составили больше тысячи человек. Еще один-два таких боя, и дивизия прекратит свое существование, во всяком случае, как боеспособное пехотное формирование.
Но немцы не атаковали. С недавних пор даже их разведывательные отряды перестали тревожить оборону американцев. Дивизия и корпус тоже не теряли времени даром, укрепляя линию своей обороны, подтягивая столь необходимые подкрепления и организуя снабжение боеприпасами. Из Гданьска прибыли батальоны 1-й бронетанковой и 24-й механизированной дивизий, создав мощный мобильный резерв, расположившийся в непосредственной близи от линии фронта.
Ренолдз не мог понять, что заставило немцев остановиться. Может быть, они выдохлись? Или задумали какой-нибудь блестящий тактический ход? Как бы там ни было, но попытайся ЕвроКон атаковать снова, и он наткнется совсем на другого противника.
Рота "Альфа" занимала часть позиций 2-го батальона к востоку от Свеце. Майкл помнил, как его люди выдвигались вперед – рота гордилась своим успехом, и солдаты хвастались друг перед другом своими подвигами. Однако их похвальба затихла сама собой, стоило им только увидеть лежащий в руинах поселок.
Капрал Адамз подошел к своему капитану.
– Офицеров собирают на совещание, сэр. Командиров взводов и рот. Сбор в гостинице.
От отеля "Пьяст" остались одни стены. Перекрытия верхних этажей обрушились, а каменные стены были опалены огнем. Тем не менее это был единственный узнаваемый ориентир, который хотя бы частично уцелел после яростного боя, и Коулби предпочел остановиться здесь. Во всем поселке почти не осталось зданий, пригодных для жилья.
Внешний вид подполковника Коулби был под стать отелю, который он вновь избрал своим штабом. Взрывом бомбы, повредившей гостиницу, слегка зацепило и подполковника, но он отделался несколькими легкими ожогами, подпаленными волосами и многочисленными ссадинами. Иными словами, Коулби выглядел так, словно побывал в аду.
Несмотря на это, он был, как прежде, энергичен и оживлен, почти приветлив, хотя лицо его сохраняло спокойное выражение.
– Новый приказ, парни, новые правила ведения войны. Диктую...
Офицеры и сержанты-сверхсрочники смущенно и выжидательно уставились на него. Они уже побывали в настоящем жарком деле. С чего бы шишкам из штаба выдумывать новые правила?
Коулби между тем продолжал:
– Мы не должны стрелять в германцев до тех пор, пока они не будут стрелять по нам.
Взмахом руки он успокоил шквал удивленных вопросов и протестов. Обычно офицеры вели себя дисциплинированно, но тут был особый случай. Разве война окончена? О чем, черт возьми, они там в дивизии думают?
– Это распоряжение пришло не из дивизии, – возразил Коулби. – Это какая-то дипломатическая петрушка самого высшего уровня, исходящая от главнокомандующего.
Майкл Ренолдз выступил вперед. Чувствуя за своей спиной жизни солдат, он желал, чтобы приказы, которые он будет исполнять, были определенными и предельно понятными.
– Что нам делать, если они станут атаковать нас?
– Доложить мне. Если они подойдут достаточно близко, чтобы стрелять, стреляйте первыми, а мы потом разберемся. Однако не вздумайте открывать огонь, если вы просто их заметите. Идея заключается в том, чтобы оставить их в покое, поэтому никакого патрулирования, никакого беспокоящего артиллерийского огня, никаких авиарейдов. Будем наблюдать и ждать.
– А как насчет французов? – снова спросил Ренолдз.
– Если удастся определить, что цель французская, не жалейте огня, ребята.
Глава 37
Крушение
АВАНГАРД 1-й БРОНЕКАВАЛЕРИЙСКОЙ ДИВИЗИИ АРМИИ США В РАЙОНЕ ГОРОДА МОНС, БЕЛЬГИЯ
Расположившись клином, пятнадцать бронемашин "Брэдли" М-3 и танков "Абрамс" быстро двигались на юго-запад. Под их гусеницы послушно стелилась однообразная тускло-серая равнина, которую лишь кое-где оживляли посадки сахарной свеклы или кучи угольных выгарок. Перед авангардом парили в воздухе крошечные дозорные вертолеты "Кайова" ОН-58, поднимающиеся выше над землей лишь тогда, когда надо было обогнуть высоковольтные линии электропередач. Они должны были немедленно предупредить авангард о появлении любых войск ЕвроКона. Чуть позади разведчиков неслись, прижимаясь к земле, похожие на акул штурмовые вертолеты "Апач", готовые по первому сигналу подняться выше и открыть по противнику убийственный залповый огонь кумулятивными противотанковыми ракетами с лазерным самонаведением. Бельгийско-французская граница лежала в двадцати километрах от них дальше по шоссе.
Сотни танков и бронетранспортеров М-2 – основные силы 1-й бронекавалерийской дивизии – двигались вслед за своим авангардом на значительном удалении. Присутствие колонн бронетехники угадывалось по облакам пыли, поднявшейся до небес, да по низкому, рычащему и стонущему звуку, перемежающемуся лязгом стальных траков, разносился далеко над равниной. Еще одно облако пыли, повисшее над западным горизонтом, выдавало местоположение подразделений Бельгийской армии, которая отправилась в путь одновременно с американцами.
Подполковник Джон Чандлер, командир разведывательного батальона дивизии, внимательно изучал окрестности, высунувшись из открытого башенного люка командирской машины. Восемьдесят четыре года назад, во время одной из первых битв первой мировой войны, британские стрелки, одетые в хаки, и кайзеровские пехотинцы в своих шлемах с остроконечными пиками столкнулись именно здесь, на равнине под Монсом. Тогда обе стороны потеряли убитыми тысячи и тысячи своих солдат. Теперь, когда век был на исходе, ему казалось злой иронией судьбы, что люди снова готовятся драться и умирать на той же самой голой, безлесной, замусоренной местности.
Чандлер мрачно покачал головой, одновременно прислушиваясь к потоку донесений, который не переставая звучал в наушниках его шлемофона. Французы и немцы первыми начали эту безумную войну. Если они окажутся настолько глупы или упрямы, чтобы сражаться против превосходящих сил, он и его солдаты, безусловно, готовы ответить огнем.
* * *
6 ИЮЛЯ, КАБИНЕТ КАНЦЛЕРА ГЕРМАНИИ, РЕЙХСТАГ, БЕРЛИН
Подобно Фениксу, восставшему из пепла в стекле и бетоне, восстановленный Рейхстаг – здание германского парламента – возвышался почти в полном одиночестве над полутемным пространством Площади Республики. В угловом кабинете в восточном крыле здания канцлер Германии Гайнц Шредер отвернулся от окна, за которым виднелась панорама погруженного в темноту Берлина, и посмотрел на настольные часы. Только что минула полночь. "Как символично", – невесело подумал канцлер.
Затем он перевел взгляд с циферблата часов на мрачные лица пятерых мужчин, которые стояли напротив него по другую сторону стола. Это были министр обороны Германии, министр иностранных дел и трое одетых в форму начальников служб штаба. Все пятеро стояли совершенно неподвижно, ожидая разрешения канцлера заговорить. Формальности продолжали соблюдаться даже перед лицом неминуемого поражения.
– Итак, господа?
– Стратегическая ситуация безнадежна, господин канцлер, – Юрген Леттов – министр обороны – как обычно, не заботился о том, чтобы подсластить пилюлю. – Отступничество бельгийцев и объявление войны Конфедерации со стороны Голландии окончательно нас прикончили.
Шредер кивнул. Американцы и англичане вместе со своими новыми бельгийскими и голландскими союзниками располагали теперь огромной армией в сто пятьдесят тысяч солдат и две тысячи танков, сконцентрированной на ударных позициях в непосредственной близости от практически не охраняемых промышленных районов Германии, ее индустриального сердца. Большая часть немецкой армии была изолирована в Польше и к тому же отказывалась повиноваться приказам своего Генерального штаба. У страны не было никаких возможностей преградить американцам дорогу, ибо в распоряжении штаба оставались лишь несколько тысяч резервистов, несущих караульную службу на военных объектах, и одна мотопехотная дивизия. Этого было явно недостаточно.
Канцлер откашлялся.
– Что вы предлагаете, герр Леттов?
– Нужно заключить сепаратный мир, пока у нас еще есть эта возможность, – ответил министр. Остальные четверо подтвердили его слова одобрительным бормотанием.
– Мы ничего не должны французам! – глаза Леттова сверкнули.
Шредер сердито подумал, что Юрген прав. Он поддержал Никола Десо под впечатлением перспектив объединенной под французским и немецким влиянием Европы, которые развернул перед ним французский лидер – но, поддержав, обнаружил, что его доверием злоупотребляют на каждом шагу. Секретные переговоры с Россией лишь подтвердили готовность "союзников" принести стратегические интересы Германии в жертву своим сиюминутным нуждам. Подлое нападение французского спецназа на штаб 7-й бронетанковой дивизии стало лишним доказательством тому, о чем в Германии уже догадались: Франция рассматривала Германию вовсе не как равного партнера, а как марионетку, которую можно было использовать в качестве ударной боевой силы, ослабить, обескровить, а затем выбросить за ненадобностью. И все же он колебался. Слишком сильно его власть и его собственный политический престиж зависели от союза с Францией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116