Я вышел из-за ширм и заиграл тирольский танец. От голода у меня сосало под ложечкой. Сейчас спляшет Нинетта, а потом, может быть, вкусная дымящаяся похлебка и кусок говядины вознаградят нас за труд. Я уже втягивал носом густой запах этой похлебки и косился на кухонное окно.
Вдруг вдоль улицы послышался конский топот. Всадник в красном кафтане скакал к постоялому двору. Гладкий конь резво выбрасывал вперед стройные ноги.
Маленькая Нинетта появилась в отверстии наших запылённых ширм и стала плясать. Но никто, кроме малых ребят, на неё не смотрел. Взрослые, повернув головы, глазели на нарядного всадника. Он осадил лошадь перед крыльцом, придерживая рукой шляпу с перьями, и что-то сказал хозяину.
Хозяин всплеснул руками, выронил свою трубку, натянул колпак на нос, потом вовсе сдёрнул его и опрометью бросился в дом.
Не отрывая губ от гармоники, я видел, как сельский сторож вытянулся в струнку у крыльца. Всадник нахмурился и надменно указал сторожу на наши ширмы, сжимая хлыст жёлтой перчаткой.
- Разойдитесь! - крикнул сторож. - Сюда едет его святейшество господин епископ и будет здесь закусывать.
- Епископ! - ахнули в толпе.
Мужчины деловито разошлись в стороны. Женщины тащили от нас ревущих ребят. Стряпуха со всех ног бросилась в кухню, где уже орал потерявший голову хозяин. Конюх покатил телегу под навес. Поварята побежали по двору, ловя кур и гусей. Перед нашими ширмами не осталось ни души. Все на постоялом дворе метались как очумелые. А я всё ещё играл, и маленькая Нинетта плясала. Сторож выбил у меня гармонику из рук.
- Вон отсюда, оборванцы! Чтобы вашего духу здесь не было, бродяги! - заорал он.
Нинетта замерла с поднятой ручкой. Испуганный Паскуале выглянул из-за ширм. Я кинулся складывать ширмы, оглядываясь на кухонное окно.
- Живее, убирайтесь! - крикнул сторож и дал мне по затылку.
Я чуть не упал.
- Ай! - взвизгнул Паскуале. - За что же вы нас гоните? Мы заработали себе обед!
Вместо ответа сторож схватил нас за шиворот, как щенят, и протащил так шагов тридцать по дороге. Потом, дав каждому пинка, он крикнул:
- Ступайте к чёртовой бабушке, она вас накормит обедом! Посмейте только шататься здесь, я вам голову сверну! А что это? Господин епископ едет, а они всякую дрянь развесили! - И сторож, яростно ругаясь, сдёрнул с плетня дырявый горшок.
Мы пошли прочь из деревни. Сторож с развевающимися фалдами сгонял с дороги свинью и поросят. В конце улицы показалась золочёная карета. Её окружали всадники в красных кафтанах. Хозяин постоялого двора выбежал на середину улицы и стал низко кланяться, хотя карета была ещё далеко.
- Они съедят наш обед, - пробормотал Паскуале и погрозил кому-то кулаком.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КАШПЕРЛЕ

ВСТРЕЧА С МЕЙСТЕРОМ ВАЛЬТЕРОМ
Мы могли вернуться задворками и попросить хлеба у крестьянок. Но Паскуале твердил одно: «Мы не нищие…» - и упрямо шёл прочь от деревни. Посреди улицы, выпятив грудь, как индюк, всё ещё торчал сторож. Скоро мы вошли в лес. Дорога вилась между холмами. К полудню весеннее солнце стало припекать. С голоду меня мутило, а Паскуале еле волочил ноги.
Мы присели отдохнуть на склоне горы, у весеннего ручейка.
Кусты закрывали нас со стороны дороги. Подснежники уже голубели в траве.
Вдруг из-за поворота дороги послышались хлопанье кнута и крики: «Гей, гей, старый! Прибавь-ка шагу, гей, гей!» Из-под горы показалась голова серой лошади. Жёлтый бант качался между её ушей. За ней вынырнула голова мужчины в рыжей шляпе, а потом показалась тележка, нагруженная сундучками и досками. На козлах сидела худощавая женщина в капоре, придерживая рукой большой узел.
Вдруг из узла выпросталась чья-то ручка и раздался тонкий голосок. Мужчина снял шляпу, вытер лоб и взглянул на ручей.
- Ну что ж, дочка, можно и отдохнуть. Пора обедать. - И он повернул лошадь на лужайку.
Женщина недовольно затараторила.
- Ну, полно ворчать, Эльза, и лошадка небось устала, - добродушно сказал мужчина.
Узел на тонких ножках соскочил на землю. Это была маленькая девочка, закутанная в платки и шали. Она сразу подбежала к подснежникам.
Я дёрнул Паскуале за рукав.
- Пойдём, что ли?
- Постой, - ответил Паскуале, - посмотрим, что они будут делать.
Мужчина отпряг лошадь, снял два сундучка с тележки, потом скрепил три хворостины и зажег под ними костёр. Девочка с жестяным котелком пошла к ручью. Она нагнулась над водой совсем против куста, где мы сидели. Глядя на её рыжую голову с пробором посередине, я нечаянно прижал локтем сухую ветку. Ветка треснула, как выстрелила. Девочка вздрогнула и, выронив котелок, испуганно уставилась на нас.
- Марта! - крикнула женщина.
Девочка нагнулась за котелком, но быстрые струйки уже тащили его по камешкам всё дальше и дальше, туда, где у края дороги был маленький водопад. Там котелок застрял на сучке. Девочка всплеснула руками. Ругая себя за то, что не вовремя сломал ветку, я вылез из-за кустов и достал котелок. Девочка сделала книксен, взяла котелок и пошла к своим.
- Ну, пойдём, Паскуале! - сказал я, взваливая ширмы на плечо.
Паскуале, прихрамывая, слез на дорогу.
- Гей, гей! - крикнул мужчина. - Вы что за птицы? Воробьи или синицы, а может, курицы? - Он шагал к нам, прикрывая глаза от солнца.
- Да уж, верно, не курицы! - задорно ответил Паскуале. - Курицы - во дворах, а мы - на горах!
- Вот это я люблю! Значит, птицы перелетные, люди беззаботные! Идёмте с нами обедать! - И, схватив нас под руки, он потащил нас к костру. - Садитесь! - он хлопнул рукой по сундуку. - Не люблю обедать без компании. Хороший гость, что доброе вино, всякую жратву скрасит. Вот это - моя жена, фрау Эльза, вот это - дочка, фрейлейн Марта, а сам я зовусь мейстер Вальтер. Не слыхали про такого? - Он сощурил один глаз.
- Нет, мы не слыхали.
Из котелка шёл вкусный запах. Фрау Эльза резала хлеб. Я не мог оторвать глаз от ножа, отсекавшего темные ноздреватые ломтики от румяной краюхи.
- Ну, говорите, как вас звать? - не унимался мейстер Вальтер. - Джузеппе? Значит, по-нашему Иозеф. Паскуале - ох, какое длинное имя, Я буду звать тебя Пауль. А теперь берите ложки и не церемоньтесь!
Мы не заставили себя долго просить и набросились на похлебку.
Фрау Эльза обиженно поджимала губы. Марта бросала нам робкие сочувственные взгляды. Мейстер Вальтер то и дело подкладывал нам ломти хлеба, вынимал из золы печеный картофель и говорил:
- Веселей, веселей, ребята! Люблю, когда весело кушают! Паульхен, ещё картошку! Иозеф, не зевай! А ну-ка, расправимся с этим ломтем по-свойски… Так его! А вот ещё один!
Наконец я был не в силах больше есть. Мне стало жарко.
- А теперь не грех и покурить, - сказал мейстер Вальтер. - Где же моя трубка? Вишь, чёрт, трубка куда-то пропала! - Он рылся в карманах, оглядывался вокруг и вдруг подмигнул.
- А, вот она где! - радостно воскликнул он, вытаскивая трубку с серебряным ободком из кармана Паскуале.
Паскуале покраснел как рак.
- Я не брал вашей трубки! Это неправда! - У Паскуале даже глаза наполнились слезами.
Мейстер Вальтер смеялся.
- Не сердись, петушок, не сердись, голубчик.
Паскуале вскочил.
- Идём, Пеппо, мы не воры!
«Клох-клох ку-ка-ре-ку!» - вдруг закукарекал петух, неизвестно как попавший за ящик.
Мейстер Вальтер ловил бившего крыльями петуха и приговаривал:
- Не сердись, петушок, скажи этим ребятам, что мы шутим!
«Клох-клох-клох!» - раздалось примиренное кудахтанье.
Мейстер Вальтер уже держал петуха на груди, прикрыв его полой куртки, и ласково разговаривал с ним. Вдруг он распахнул куртку, и мы увидели, что никакого петуха нет, а есть только шляпа мейстера Вальтера с петушиным перышком.
Он подбросил свою шляпу и, сказав: «А ну, посмотрим, что я нынче заработал» - стал вынимать из неё круглые пряники и угощать всех.
Я ничего не понимал. У Паскуале от обиды всё ещё горели щёки. Он не взял пряника.
- Ну, возьмите, пожалуйста, - сказала девочка. - Отец всегда так, он всякие фокусы проделывает!
- Ты что про фокусы? - крикнул отец, осторожно взял её за нос и, поверите ли, вытащил у неё из носа длинную-предлинную ярко-розовую ленту. Он вытаскивал кусок за куском, отбрасывая ленту рукой, и говорил:
- Фу, фу, какой срам! Другие девочки ленты в косы плетут, а эта - в нос затолкала!
Я прыснул. Паскуале не мог удержаться от смеха. Девочка поправила рыжие волосы и сказала:
- Ну, вот видите, я ведь не обижаюсь! Она бережно собрала ленту и смотала её.
- Помиримся, Паульхен! - мейстер Вальтер протянул руку Паскуале. - Мейстер Вальтер ещё не такие фокусы знает. Ему хорошо известно, что у тебя в мешке. Да, да, там сидит хорошенький Пульчинелла в чёрной масочке, а другой Пульчинелла, только поменьше, прячется у Иозефа за пазухой.
Я привскочил.
- Откуда вы знаете?
- Не бойтесь, ребята. Мы всё время идём за вами следом. Вчера мы были на постоялом дворе, где вы представляли третьего дня. Нам всё там рассказали. Я рад, что догнал вас. Я ведь сам кукольник-поппеншпэлер. Мы едем на ярмарку в Тольц, а мой мальчишка-подручный вывихнул ногу и лежит дома у матери. Хотите работать у меня? Мне нужны помощники.
Мы с Паскуале переглянулись.
С мейстером Вальтером путешествовать будет и сытно, и не страшно, и весело.
- До ночлега пойдём вместе, - предложил мейстер Вальтер, - а там вы подумаете и решите. Марта, покажи им своих кукол, а я пока вздремну. - И мейстер Вальтер влез на тележку, прикрыл лицо шляпой от солнца и захрапел.
Я вымыл посуду у ручья. Фрау Эльза посмотрела на меня приветливее. Марта и Паскуале уже стояли над открытым сундуком с куклами.
Наверху лежал горбоносый, улыбающийся человечек, похожий на Пульчинеллу.
- Кашперле! - сказала Марта и обдёрнула на нём красную курточку. - Доктор Фауст! - Из ящика появилась фигурка в чёрном бархате, с большими грустными глазами. - Голо! - Плосколицая, черноглазая кукла сверкнула парчовым колетом. Потом Марта вынула мохнатых чёртиков с закрученными хвостами, карликов, скелет с блестящей косой, дракона в зубчатой броне и ещё много других кукол.
Наконец она развернула куколку, лежавшую отдельно, и тихо сказала:
- А вот моя Геновева! - и нежно расправила усыпанную блестками фату и голубой атласный шлейф синеглазой Геновевы.
Все куклы были на немецких вагах, без железного прута. Рядом с нашими куклами они казались коротконогими, а в остальном были такие же, как наши.
Солнце скользило за горы, когда мы подошли к Тольцу. Босоногие ребятишки возились в пыли посреди дороги. Старый работник поил лошадь у колодца.
- Да это, кажись, мейстер Вальтер! - сказал он, заслоняя глаза ладонью от закатного солнца.
- Он самый и есть. Здорово, старина! Да ты никак помолодел! Видно, сухое дерево не гнется, - весело ответил мейстер Вальтер.
Старик заулыбался во весь рот. Ребятишки молча уставились на нас, потом один из них - самый шустрый - завертелся на одной ноге и пустился вдоль улицы, крича:
- Мейстер Вальтер приехал!
- Мейстер Вальтер приехал! - заорали остальные, и вся ватага помчалась впереди нас, вздымая пыль.
Сапожник с недошитым сапогом в руке высунулся из окна.
- Добрый вечер, мейстер Вальтер! Выпачканный мукой парень выскочил на крыльцо пекарни и радостно завопил:
- Да это мейстер Вальтер со своим балаганом!
Из всех дверей и окон выглядывали приветливые лица. Кто махал рукой, кто здоровался, кто просто орал:
- Мейстер Вальтер приехал!
У мейстера Вальтера для каждого было припасено весёлое словечко.
КАШПЕРЛЕ
На площади под островерхой колокольней строились ларьки, возводились качели и полосатые мачты для лазанья. Местечко готовилось к ярмарке.
Мейстер Вальтер с плотником стучали топорами, сколачивая балаганчик.
Марта, Паскуале и я чинили большую зелёную занавеску и проверяли кукол под навесом во дворе гостиницы.
На тополях наливались почки. Серый котёнок, ловя кукольные нитки, смешил нас и мешал нам работать.
- Ай да ребята, вот это помощники так помощники! - радостно воскликнул мейстер Вальтер, увидев, что я выпиливаю новую ножку для Вагнера, а Паскуале уже починил дракону сломанное крыло. - Ай да итальянцы!
Мейстер Вальтер чудесно управлял куклами. Стоило ему взять вагу в руки, как марионетка оживала. Так, бывало, лукаво повернет головку или важно выпятит животик, что все со смеху помирают. Но мейстер Вальтер не умел сам делать кукол. Он покупал их у одного резчика в Мюнхене или у итальянских кукольников, которых встречал на ярмарках.
- Ну-ка, Иозеф, - сказал мейстер Вальтер, - давно мне хочется иметь куклу, которая раскрывала бы рот. Пораскинь умом, не сделаешь ли такую.
Мне тоже давно хотелось сделать, чтобы мой Пульчинелла раскрывал рот, да у меня всё времени не было сделать это. Теперь я осторожно выпилил у Пульчинеллы подбородочек вместе с нижней губой, прикрепил его с боков проволочками к щёкам и провёл нитки. Если потянуть одну нитку, подбородочек опускался вниз и Пульчинелла раскрывал рот; если дёрнуть другую, подбородочек становился на место. Издали казалось, что Пульчинелла и впрямь смеется.
Мейстер Вальтер любовался им от души.
- Кашперле! - вдруг воскликнул он. - Это будет самый чудесный Кашперле в Баварии! - И его ловкая рука живо содрала белый колпачок, закрывавший головку Пульчинеллы.
- Теперь его надо одеть в красную курточку и жёлтый колпачок. Марта, это твое дело! - И мейстер Вальтер обернулся к поджидавшему его плотнику.
Я снял с Пульчинеллы белый балахончик. Мне было грустно. Здесь никто не любит Пульчинеллу, здесь знают только своего Кашперле! Мне вспомнилось, как я выкраивал белый балахончик и пришивал широкую оборку к воротнику, сидя на чердаке у дяди Джузеппе. Голуби ворковали на площади Сан-Марко. Теперь я был на чужой стороне. Пульчинелла улыбался всё так же беззаботно.
Бережно сложив колпачок и балахончик, я спрятал их в свой мешок. Марта быстро сшила красную курточку и жёлтый колпачок.
Так Пульчинелла превратился в Кашперле.
ДОКТОР ФАУСТ
«Жизнь, деяния и гибель знаменитого доктора Иоганна Фауста в четырёх действиях, с участием Кашперле и правдивой картиной подземного царства» - так было написано большими буквами на афише у входа в балаганчик. Паскуале перевёл мне её.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25