Но риск - часть профессии купца, да и
вообще любого достойного занятия.
Он опять смерил меня взглядом.
- Но если мы с тобой станем партнерами - ты и я, - продолжал он, - мы
достигнем гораздо большего, чем любой купец или барон. Мы завоюем
королевство. Империю.
Наша беседа заняла гораздо больше времени, чем может показаться,
потому что я часто прерывал его, чтобы он мне объяснил значение слов. Те
парни, который я уложил, начали стонать, в полумиле от нас показалась пара
рыцарей; они двигались в нашу сторону от тропы Ценис.
Я знал, что Арно почти пришел в норму, пора мне уходить.
Я встал.
- Арно, - сказал я, - я подумаю о партнерстве. Как мне узнать тебя с
неба? Флажок на твоем копье слишком мал, хотя я и могу увеличивать вещи на
борту небесной лодки.
- Я сделаю флаг побольше, - ответил он. - Красный, вырежу из плаща
вон того пилигрима. - Он указал на человека в канаве.
- Хорошо. - Я начал пятиться, не желая поворачиваться к нему спиной.
Интересно, как можно совместно действовать с человеком, которому так не
доверяешь. По-видимому, нельзя. Пусть думает, что я согласен, но он
слишком опасен, чтобы допускать его ближе.
- Еще один вопрос, Арно, - сказал я. - В монастырях бывают пленные?
Он удивленно посмотрел на меня.
- Думаю, нет, или очень редко. Монахи мирный народ. Их цель не война,
а достойное служение Господу и спасение души.
- А женские монастыри?
- Это другое дело. Вряд ли там содержат настоящих пленников. Но
иногда женщин помещают туда насильно, вопреки их воле, туда их может
послать семья, если у нее нет приданого или если девушка отказывается
выйти замуж.
Конечно, позже у меня появятся и другие вопросы, но пока их нет, и я
получил достаточную информацию. Тут мне в голову пришло еще одно
соображение.
- Арно, если человек, одетый как я и не понимающий по-провансальски,
придет в монастырь, что с ним случится? Допустим, он заблудился и просто
постучал в дверь монастыря.
Он по-прежнему удивленно смотрел на меня.
- Я думаю, ему дадут убежище и начнут учить провансальскому, или
швабскому, или вообще языку этой местности. Потом, несомненно, станут
убеждать пойти в монахи. - Он наклонил голову на сторону и поднял бровь. -
Но если он покажет им такие чудеса, как ты мне, чудеса не во имя Господа,
они сочтут его колдуном и убьют.
Я поблагодарил его и ушел в лес, поглядывая на него время от времени,
на случай если он решит пойти за мной. Скрывшись за деревьями, я
направился прямо к поляне, где Денин меня высадила. Поляна на дне каньона,
пропустить ее я не могу. По пути я вызвал Денин, и она полетела к каньону
над вершинами деревьев. Когда я вышел на поляну, катер уже ждал с открытой
дверью.
Оказавшись на борту, я ввел в компьютер свою запись. Катер поднялся
среди облаков, которые начали собираться над горами.
Я многое узнал в этот день от Арно, гораздо больше, чем просто
несколько новых слов.

ШЕСТЬ
Определенно пора заканчивать лингвистическую и этнологическую
академию кель Дерупае Ростика. Мы пока еще говорили не совсем бегло. И на
смеси провансальского с французским языком норманнов. Но я чувствовал, что
вполне могу объясниться, и лингвистическая программа согласилась со мной.
Пора заняться освобождением родителей.
Нам было ясно, с чем мы имеем дело. Папа находится в одной из больших
религиозных общин, называемых монастырями. Мама - в конвенте, это тоже
монастырь, но женский. Вероятно, это самое безопасное место на Фанглите,
конечно, если его обитатели не решат, что вы демон или колдун.
Мы по-прежнему не представляли себе, почему они там и как туда
попали. Конечно, это слабый пункт наших планов. Денин согласилась со мной:
весьма маловероятно, чтобы они пришли туда добровольно. Они ведь даже не
знали о существовании таких мест. И никто из нас не верил, что они
согласились бы разделиться по любой причине.
Нет, то, что произошло с ними, было вне их контроля. Вероятно, они
даже не знают друг о друге, где находятся, не знают языка и очень
беспокоятся, хотя и папа, и мама люди сильные и по пустякам не тревожатся.
Папа обычно строил план и тут же начинал действовать. Мама предпочитала
выждать, посмотреть, что происходит, и использовать представившиеся
возможности.
Примерно за два часа до рассвета Денин посадила катер на поле в двух
милях от монастыря. Я взял с собой дорожный мешок, чтобы походить на
пешего путника. Луна зашла, но темно не было, поэтому перед посадкой мы
выключили все огни, кроме флуоресцентного освещения приборной доски. Когда
я вышел, было холодно, трава покрыта росой. Я смутно видел темнеющий при
свете звезд монастырь и пошел к нему.
Я нервничал и пожалел, что перед уходом не воспользовался туалетом
катера. Я один, иду в темноте к большому пространству, окруженному
каменными стенами. Если войду туда и окажусь в трудном положении, Денин не
так просто будет меня выручить. А там, внутри, среди множества людей,
станнер мне не поможет, если они на меня набросятся.
Денин хотела принять активное участие в действиях и спорила, что
нужно сначала выручать маму. Но я переубедил ее по двум причинам.
Во-первых, ясно, что на Фанглите женщины считаются менее важными, чем
мужчины. Ей труднее будет заставить людей делать то, что она хочет,
несмотря на весь ее ум. Во-вторых, Арно говорил, что в женском монастыре
женщин могут содержать вопреки их воле. И мы не хотели, чтобы Денин
заперли там.
И вот я иду один по полю, ноги у меня промокли, и мне почему-то
страшновато.
Стена, когда я подошел к ней, показалась гораздо выше и грознее, чем
с высоты в две мили. Мне пришлось довольно долго идти вдоль стены, пока я
не подошел к воротам. На воротах висел большой молоток, я поднял и трижды
опустил его с громким "хлоп". Через полминуты в воротах открылось
небольшое окошко, я смутно увидел сквозь него чье-то лицо.
- Чего ты хочешь?
Я ответил, что я чужестранец из далекого Эвдаша (я совершенно
отказался от мысли об Индии), что я хочу отдохнуть и хотел бы поговорить с
аббатом, когда тот встанет. Я не сказал, как далеко находится Эвдаш. Не
хотел, чтобы он решил, что я одержим демонами. Брат Жерар рассказал мне,
как человека били до тех пор, пока из него не вышел демон. Долго же
придется им меня бить, если никакого демона во мне нет и я не знаю, как
изобразить его.
Привратник исчез, и восемь-десять минут ничего не происходило. Я уже
подумывал, не постучать ли снова. Похоже, меня не собираются впускать. Но
тут маленькое окошко снова открылось, и у меня создалось впечатление, что
меня рассматривает другой человек. Появился также дрожащий тускло-красный
свет, как от факела.
Через несколько секунд дверь открыли, и вышел плотно сложенный
человек с факелом. Десять-пятнадцать секунд он разглядывал меня, потом
отступил и жестом предложил мне пройти.
Внутри он повел меня через двор, выложенный плотно прилегающими
квадратными каменными плитами. Как и стены, здание было сложено из больших
каменных блоков, скрепленных известкой. Мне пришло в голову, что тут
вообще нет строительных механизмов - по крайней мере механизмов,
приводимых в движение энергией. Вероятно, люди высекли эти блоки при
помощи ручных орудий и подогнали их друг к другу. Потом люди или животные
перевезли их сюда, сложили друг на друга и построили эти высокие ровные
стены.
Внутри здания меня провели по короткому коридору, освещенному
факелами, висевшими на стенах в кронштейнах. В конце коридора оказалась
большая комната восьмидесяти футов длиной и вполовину шириной. Запах тут
напоминал смесь запаха сеновала дома, на Эвдаше, и запаха монахов и Арно.
Запах людей, которые не мылись с тех пор, как последний раз попали под
дождь или в реку. Комнату освещал звездный свет сквозь окно и свет факела
моего проводника. Я разглядел спящих, они лежали на полу на грудах соломы,
спали они в одежде, вернее в рясах.
- Спи здесь, - сказал мне проводник. - Аббат встретится с тобой после
обедни. - И, прихватив с собой факел, он вышел, оставив меня в темноте.
"После обедни". Понятия не имею, что такое обедня. Может, синоним
"восхода". Почему-то мне показалось, что я им интересен. Дело не в том,
что сказал проводник: он почти ничего не сказал. Но то, как он осматривал
меня, открыв дверь... Может, дело в моем комбинезоне. Вероятно, папа тоже
пришел в комбинезоне.
Ну, ладно, подумал я, во сне время проходит быстрее. Спать лучше, чем
стоять тут, пытаясь что-то угадать и не имея для этого достаточных данных.
Я пошел по комнате, стараясь не наступить на спящих, пока не нашел в углу
незанятое место и немного соломы. Я сбил солому в небольшую кучку -
каменной пол - не мой идеал постели, - покрыл ее спальным мешком, лег и
закрыл глаза. Я думал, что мне трудно будет заснуть, особенно когда кругом
громко храпят и фыркают, но через несколько минут я уже спал.
Мне показалось, что я только что уснул, когда громко прозвенел
колокол и разбудил меня. Сквозь грязные окна пробивался свет. Соседи
начали со стонами и зевками вставать, и я подумал, нужно ли мне тоже
вставать. Но мне хотелось еще поспать, и я решил, что останусь тут, пока
кто-нибудь не скажет, что мне делать.
Постели заправлять монахам не нужно было. Спали они в одежде, и уже
через минуту большинство вышло из комнаты. Некоторые посматривали на меня,
выходя, будто думали, не поднять ли меня. Но они тоже вышли, и я снова
уснул.
Кто-то тряс меня за плечи.
- Пора завтракать, - сказал этот человек. Он с любопытством смотрел,
как я сворачиваю спальный мешок и укладываю его в рюкзак. Как и монахам,
мне не нужно было одеваться, потому что я не раздевался и даже не снял с
пояса станнер, коммуникатор и нож в ножнах. Я не хотел потерять их.
Когда мы вошли в столовую, там сидело примерно восемьдесят монахов.
Столы из досок, скамьи тоже. Когда мы подошли к котлу, мне дали ложку
грубой каши в деревянной тарелке, ломоть темного, странно пахнущего хлеба
и кусок сыра на квадратной деревянной дощечке. Ничего сладкого, никаких
соусов или молока.
Но я на это не обращал внимания. Дело в том, что за одним столом я
увидел папу. Он меня не видел, потому что сидел спиной ко мне, но узнать
его было легко. В этой комнате, где все были с бритыми головами и в серых
рясах, он сидел в комбинезоне и со всей шевелюрой. Идя к котлу, я не
отрывал от него взгляда и решил, что сяду поближе к нему, когда мне дадут
пищу.
Остановят ли меня? Не остановили. Как только мне дали еду, проводник
отвел меня как раз к тому столу, за которым сидел папа. Я сел в нескольких
местах от него. К этому времени я заметил, что в комнате все молчат.
Очевидно, за едой здесь не полагается разговаривать.
Но мне не нужно было говорить, чтобы привлечь папино внимание. Он
увидел меня, как только я подошел к столу, и вздрогнул. Он не просто
удивился; похоже, он не поверил своим глазам. Я не мог сдержать улыбку,
кивнул ему и сел. Я хотел, чтобы он понял, что я владею местным языком,
поэтому негромко спросил у своего проводника:
- Можно ли разговаривать за едой?
Тот резко покачал головой.
Я проголодался и ел быстро, хотя пища мне не очень понравилась. Но
папа начал задолго до меня и кончил раньше. У него тоже был проводник или,
скорее, стражник, и как только папа кончил есть, они встали. Я тоже встал.
Мой проводник крепко взял меня за руку, как будто хотел остановить меня.
Папа, увидев это, покачал головой, предупреждая, что мне лучше сесть. И
ушел. И станнер, и бластер висели у него на поясе.
Когда мы с проводником кончили есть, он привел меня снова в коридор.
- Где вы нашли этого человека? - спросил я. - Одетого, как я.
- Ты его знаешь? - спросил он.
- Да. Я встречал его у себя на родине. Его зовут Клентис.
Он кивнул.
- Клентис - это все, что мы разобрали из его слов, когда он появился.
Он только начинает овладевать провансальским, не знает ни латинского, ни
французского, ни немецкого. Его прислал к нам милорд Гиньярд. Этот человек
не христианин, мы в этом уверены, но он, похоже, и не сарацин, и не еврей,
потому что с удовольствием ест свинину.
- Наша родина называется Эвдаш, - сказал я. - На Эвдаше никто и не
слыхал о Христе. Когда я смогу поговорить с Клентисом?
- Вероятно, позже. Он работает в мастерской; очень искусно владеет
инструментами. У него на поясе свои инструменты, но я не знаю, для чего
они.
Мы вышли во двор, и он указал на скамью у стены.
- Жди здесь и не уходи далеко. Нужник здесь. - Он показал на низкое
узкое здание примерно в двадцать футов длиной, в которое как раз входил
монах. Нос тут же подсказал мне, что такое нужник.
- Когда аббат пошлет за тобой, я должен тебя сразу найти, - закончил
мой проводник.
Потом он ушел, а я воспользовался нужником. К запаху придется
привыкнуть, сказал я себе. Потом сел на каменную скамью и стал ждать.
Скамья на восток от главного здания, но солнце еще не поднялось над
стеной, и камень скамьи с ночи еще холоден. Осмотревшись и никого
поблизости не увидев, я снял с пояса коммуникатор и поднес его ко рту.
- Денин, - сказал я по-эвдашски, - это Ларн. Говори тише: я не хочу,
чтобы нас услышали. Ты меня слышишь? Прием.
- Слышу, Ларн. Что случилось? Папу видел? Прием.
- Все в порядке, - ответил я. - Просто не хочу, чтобы слышали, что я
с кем-то разговариваю. Особенно с кем-то, кого не видно. Несколько минут
назад я видел папу, и он меня видел, но поговорить мы не могли. Выглядит
он неплохо. У него даже станнер и бластер, так что он не пленник.
- Теперь слушай. Следи за нами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23